— Что творишь? — дернулся Алард, когда чужак сунул вплотную к огню тоненькие пальчики, позволил пламени лизнуть кожу.
— Не дергайся, она же не человек. Огонь ее сила, — обрубил мужик и протянул к печке хрупкую ступню.
— Одеть бы ее, — зашептала жена охотника, — что ж он так держит? Бесстыдство какое!
— Ну коли не бедствуете, одежды лишней хватает и спалить не жалко, то несите. А как мне дочку держать, это не вам решать.
— Дочку? — Алард побледнел.
— Неужто непохожа? — хмыкнул гость. — Она же вся в меня пошла, вон и дар чародейский по наследству достался.
Женщина даже рот открыла, а охотник покраснел.
— Весна моя дочь, что ты брешешь?
— Твоя? — Акила вскинул голову. — Хе! Ну волчара удружил! К семье, значит, привел. — И он окинул задумчивым взглядом хозяина дома. — Стало быть, ты мою Аину отыскал, ты ей дочку подарил, только вот даже именем своим не назвал.
— Кого отыскал? — выдавила из себя растерянная хозяйка.
— Найдену. Так, кажется, вы ее величали? Невесту мою, память потерявшую. — Акила передернул плечами, и под тонкой рубашкой такие мышцы заходили, что захотелось попятиться, но Алард на месте устоял. — Ладно, на эту тему после побеседуем, охотник. А ты, женщина, чего за просто так стоишь? Неси питья теплого и меда побольше добавь, она скоро в себя приходить начнет. Напоить следует. Прогреть.
— А ну отдай Вессу, — сжимая кулаки, шагнул вперед хозяин дома, — ручищи от нее подальше убери.
— Я если их от нее уберу, то сразу к тебе приложу. Не дергался бы, охотник. Девочка мне удочеренная по всем законам. Теперь имя у нее есть, род не последний в Южных землях. А к вам мы мимоходом заглянули погреться у огонька. Так что либо молча постой, либо делом займись. Шкуру вон притащи, чтоб сиделось удобней.
Тут их разговор оборвался.
— Ах! — выдохнула громко Весса и выгнулась, а после забарахталась в руках Акилы, пытаясь вывернуться, оттолкнуть сжавшие ее широкие мозолистые ладони.
— Ну куда ж ты, рыська царапучая, собралась. Терпи, девочка, терпи. Я не Бренн, нежно холодом не отогрею, одеялком морозным не укутаю, вот так разом огонь в тебе пробудил, но что делать? Зато он проснулся. Крепись, Весна, столько прошла, всех победила. Осталось к жизни вернуться, тогда заживем! Теперь даже богиня не страшна.
Не слыша его слов, чародейка продолжала биться и вырываться с закрытыми глазами, не приходя в сознание, но неосознанно желая отстраниться подальше от огня. Только из рук, привыкших держать мертвой хваткой, было не выскользнуть, и постепенно девушка затихла и задышала ровнее. А хозяйка уж несла спешно сваренное горячее питье, и хозяин стелил у печки шкуру и покрывало.
— Ты погляди, как хорошо чародейкой быть. Простой человек уж обморозился бы напрочь, а у тебя все пальчики двигаются. И следов льда не осталось.
Акила с улыбкой покрутил перед лицом Вессы ее же ладонью. Она не ответила, смотрела на него и молчала. Ждала.
— Да не гляди так, — он отпустил девичье запястье и сгорбился на стуле у лавки, — не знаю, что с ним. Исчез дворец, вытащить Бренна мы не успели. Возможно, ты сумела потоки стабилизировать, а может, и довершила магия свое дело. Ведь столько силы да в одного человека с трудом уместится, это тогда богом обратиться нужно.
Она отвернулась и долго молчала.
— Значит, напрасно все? — прохрипела наконец. Голос было не узнать, словно все связки обледенели, а теперь время требовалось, чтобы восстановиться.
— Я много за жизнь повидал, девочка, но есть вещи, которых и мне знать не дано. Ты, в общем, вспомни лучше, что истукан ледяной, и как там еще называла? Подумай, сколько мук причинил и как проще без этой заразы станет. Злиться лучше, чем горевать.
А сам голову склонил, пряча глаза, и голос дрогнул.
— Тебе проще станет, Акила?
— Я что? Старый плешивый медведь, у меня привычки укоренились. Захоти даже, от них невозможно избавиться. А к этому мерзопакостнику с детства привык. Ты другое дело. Посмотри, какой стала. К нам скоро помимо всей южной и северная сторона свататься поедет. Выберем тебе лучшего мужа, достанет и мне радости, когда деток понянчу.
— А есть на свете лучше него?
— Так то ж… — Он смутился на миг. И ведь задала вопрос. — Найдем такого, которому по сердцу придешься. Кто на силу не позарится, векторы менять и страстью чародейской пользоваться не станет. Да мало ли перечислять можно. Сколько там Бренн еще натворил? Тебе лучше знать. Честного возьмем. Этот если скажет, сразу понятно, именно так думает, и нет в голове у него, помимо озвученного, до сотни других мыслей и затей.
— А кого ты сейчас видишь, Акила, когда на меня смотришь? Ведь знаешь, такой не только по воле Яра стала, но и благодаря Ему. Об этом тоже помню, Акила. Во зло ли все делал? Мне больно оттого, что сердце ледяное не дрогнуло и дела ему не было до меня. Равнодушием на разгоревшийся огонь ответил. Но ведь и не обещал ничего. А обидно, что предал, не заступившись перед Стужей. Я его самым справедливым считала, он же слова поперек не сказал. Но я хочу, чтобы жил. Пусть далеко, на той стороне Зимнелетки. Нам ведь теперь делить нечего, и причин нынче нет меня жизни лишать. Раз даже в битве не убил, лишь силу взял. Мне бы просто знать… — Сама прервалась, не сумела договорить.
А Акила, обреченно вздохнув, сжал крепче подрагивающее плечо. Хотел добавить: «Ты уж потерпи, пройдет боль, забудешь», — но промолчал, а после прислушался к громкому шуму, донесшемуся из глубины дома.
— Принесла нелегкая! Ведь отследили! — вскочил на ноги в тот самый миг, когда дверь комнаты распахнулась и внутрь влетел снежный маг с зажатым в руке ледяным клинком.
— А совесть не потеряли, чародеи, коли без приглашения явились да загостились к тому же? — прогромыхал ворвавшийся, подкрепив свое красноречие тем, что перекинул меч из левой руки в правую.
Едва услышав этот голос, Весса мигом вскинулась:
— Сизар!
— Тьма огня! Весса?
Снежный маг так быстро метнулся через всю комнату, дабы сграбастать в объятия девушку, что ему поперек дороги никто бы встать не успел. Кроме Акилы.
Налетел отвлекшийся князь, замечавший только чародейку, на громадный кулак и не увернулся.
— Полегче там. Куда лапищи растопырил? Чуть к девке в кровать не запрыгнул. Весса, кто еще такой прыткий? Гляжу, ты на этой стороне каждого знаешь.
— Князь снежный, — глядя на потирающего ушибленный глаз Сизара, промолвила девушка. Маг же внимательно пригляделся к Акиле.
— Вон как. Ну, прости, малец. Ты там это, эх, льда приложи к синяку. У вас, снежных, такого добра хватает. Ха-ха. Знакомы будем. Меня Акилой люди зовут, а Вессу ныне моей дочкой величают.
— Как-то так и подумал, — убирая ладонь от лилового синяка, который постепенно бледнел, промолвил Сизар. — Больно привычный способ знакомства. Часто с отцами похоже встречаюсь.
— Догадливый, значит. Хорошо. С умным-то договориться проще.
— А о чем договариваться? — Сизар подошел, устроился на стуле возле Вессы. Глядя только на нее и не поворачивая головы к Акиле, продолжил: — Указ у нас: чародеев, кто по эту сторону оказался, на ту провожать и вреда не чинить. Мы всех уже выпроводили, а сигналка снова сработала. Я здесь ближе оказался, вот и пошел выяснить. Не ожидал тебя встретить. Сколько времени не виделись!
— Так, стало быть, сопроводить нас до границы должен? — снова привлек внимание Акила, усевшись на лавку и потеснив тем самым девушку. — А наказ Бренн вам дал?
— Вернулся он? — тут же подалась к магу Весна, а Сизар разом посмурнел.
— Знаешь, что пропал?
— Наказ он им до начала битвы дал, девочка, — успокаивающе погладил мягкие кудри Акила. — А вы леса прочесываете в его поисках? Не просто так сами князья вдоль зачарованных тропинок рыскают?
Сизар, по-прежнему хмурясь, поднялся, положил ладонь на рукоять меча, который успел вернуть в ножны.
— Знаешь что, так сразу скажи. Потому как с ног сбились, ни силы Бренна, ни силы богини не чувствуем. Или вы к тому отношение имеете?
Спросил и глянул с тоской в сторону чародейки, с такой мольбой во взоре, которую утаить сложно. Только бы не Весса причастной к исчезновению войда оказалась.
— Во дворце богини видела, — с трудом произнося слова, ответила ему девушка, — там вместо Стужи ледяная статуя стояла, а самого Бренна сила на части рвала. Я помочь хотела… — закусила губу, пытаясь сдержаться и договорить, — но дворец исчез вместе с ним и со Стужей.
Как Сизар побледнел, и слепой бы заметить мог.
— Против богини пошел, — словно себе не веря, произнес. — А мы заметили, что давление силы ушло, тяжесть в груди отпустила…
Наверное, еще что-то хотел сказать князь, когда их прервали. Дверь снова распахнулась, а в комнату влетела босоногая девчонка в одной ночной рубашке.
— Веснуша! — промчалась от порога, чтобы повиснуть на шее сестры.
Но как только обняла и прижалась, ощутив греющее хозяйку чародейское тепло, так сразу охнула негромко, а после обвисла поникшим тонким стебельком. Весса едва удержать успела.
— Снежа, Снежинка!
Пытаясь растормошить вдруг потерявшую сознание сестренку, не заметила чародейка, как отшатнулись от лавки Акила с Сизаром, точно шерсть медведя и соколиные перья дыбом встали от повеявшего на них ледяного колдовства.
— Снежинка, что с тобой? Что такое, хорошая моя?
— На лавку положи и подальше отойди, Весна, — прохрипел Акила, хватаясь за горло. Сизару лучше было, его лед богини до костей не пробирал, но дышалось все же с трудом.
— Что это? — послушалась чародейка и отступила. И едва шаг сделала, как сестренка вновь задышала, правда, глаз не открыла и не шевельнулась.
— Не чувствуешь? Силы чужой не ощущаешь?
— Точно в грудь укололо. Но что с ней?
— Сильна девочка. Подарок богиня оставила для тебя и так все рассчитала, чтобы ты ее магию пробудила.
— Какой еще подарок, Акила?
— Верно говорит, — подал голос Сизар, — это точно магия Стужи, я чувствую. Чары на забвение похожие, когда человек засыпает и долго так спит, а серд