це все медленнее стучит, пока вовсе не перестанет.
— Зачем? — задрожала Весса и побелела точно снег. — Что Снежка ей сделала? Она ведь Бренна забрала, неужто ей мало?! Почему ей всегда мало!
И голос снова сорвался, захрипел, а чародейка подскочила к хмурому князю, вцепилась в его плечи:
— Сизар, пробудить можно? Объясни, пожалуйста, как.
— Это сила богини, Весса, с ней лишь сама Стужа совладать могла.
— А Яр, — не желая верить словам, вновь спросила она, — Яр может помочь?
На этот вопрос уже Акила ответил. Покачал головой и пояснил:
— Разные поля силы, Весса, разная направленность у них. Один не умеет отменять колдовства другого, иначе только и разбирались бы друг с другом. Не зря мать-богиня силой поровну наделила.
Глава 24О СПРАВЕДЛИВОСТИ
Дворец сестры был ее гордостью, невозможно прекрасный до самой последней детали. Она, как мать, обожала красивые вещи, а потому настоящим ударом стало видеть вместо гладких башенок, скульптур в ледяных нишах, узорных карнизов, колонн и главной лестницы нечто, более всего напоминавшее гору. Гору, оплавленную снаружи, с которой лед сходил прямо кусками, чтобы после снова застыть. Не было входа, не было окон, одна бесформенная глыба.
Яр желал перенестись внутрь, но что-то не пускало. Ощущение, будто там нет пространства, в которое можно беспрепятственно проникнуть. Разве только пробить для себя ход.
От огненного удара пошатнулась сама гора, а Яр выругался, стабилизируя потоки. Проникнув внутрь, они вызвали дрожь земли, на которой нынче стоял дворец. Впрочем, ее землей нельзя было назвать. Твердь из тысячелетнего прессованного льда. Остров в центре Вечного океана, в закрытой части мира, между границами которого только боги и могли перемещаться. Лед не таял столетиями, и его темно-зеленая «почва» теперь приняла на себя вес бывшего дворца богини. Именно из аккуратно вырезанных в толще застывшей морской воды кубов, заряженных древней силой, и был дворец построен, сюда же, к месту своего «рождения», вернулся.
Огненный бог шагнул внутрь. Там испытал он сильнейшее давление магии, пойманной и запертой в ловушку старых чар. И только очутившись в тронном зале, Яр осознал, что его прежде не пускало. Здесь практически не было места, свободного ото льда. Сверху и снизу выросли из бывших потолка и пола огромные кристаллы, перекрещиваясь между собой наподобие прутьев клетки. Толстые наросты гладкого льда покрывали стены, сузив помещение до пространства, раз в десять уступавшего прежним размерам. И сейчас Яр очутился на свободном пятачке, а по сути, в пробитой среди льда пещере. И она в точности повторяла фигуру божества, а лед обтекал тело Яра по контуру, очерчивая линию плеч и опущенных рук, сжатых в кулаки. Даже выпрямить пальцы не выходило, они бы уперлись в лед, оплавленный его ударом.
— Стужа! — позвал он сестру, вглядываясь вперед, призывая послушный свет, позволявший сделать эти кристаллы настолько прозрачными, чтобы обвести взглядом весь зал. Обвести, увидеть и замереть на несколько долгих секунд. Сестра стояла в коконе изо льда, раскинув в стороны руки, застывшая и прекрасная, словно высеченная неизвестным мастером статуя, до боли напоминавшая живого человека.
— Стужа! — Он рванулся к ней, невзирая на то, что гору вновь сотрясло до самого основания, разбивая огнем кристаллы, формируя божественным даром узкий тоннель, сквозь который можно было вытянуть руку и коснуться плеча неподвижной статуи. — Что с тобой, сестра?
В ответ лишь тишина, в которой послышался звук, более похожий на хриплый вздох. Слабый, но услужливо отраженный ледяным пространством, он отскочил от каждого кристалла и достиг слуха Яра. Огненный бог медленно повернул голову и увидел снежного волка, распростертого на полу, буквально примерзшего к ледяным плитам, обнаженное тело окружат и наросты не прозрачного, из которого состояли кристаллы, а настоящего, вечного льда глубокого синего цвета. Они держали бывшего лорда прочнее всех прочих оков. Глаза Бренна были закрыты, губы не шевелились.
От нового удара часть прутьев-кристаллов рассыпалась в снежную труху, а Яр прошел и присел на корточки рядом с магом.
— Что ты сотворил? — не скрывая тяжелой угрозы в голосе, вопросил он.
Заиндевевшие ресницы дрогнули, глаза открылись. Синие-синие, цвета окружившего Бренна льда.
— Яр? — узнал он и слабо усмехнулся. — Добьешь?
— Еще как добью, — кивнул огненный бог, — только сперва расскажешь мне, что случилось. Что ты сделал, волк? Перегрыз свой ошейник. — И, кивнув на ледяные оковы, добавил: — Но попутно в капкан угодил?
— Отразил удар богини, — хрипло промолвил снежный маг.
Мало доводилось Яру удивляться, но лорд сумел поразить. Огненный бог внимательно оглядел ледяные оковы. Прокатывались по ним красивые переливы, будто пазори внутри светилось. Стужи работа. Он снова обернулся к сестре. Фигура богини целиком теперь состояла из синего-пресинего льда, и чем глубже бог вглядывался, тем лед казался темнее.
Яр осознал со всей ясностью, что его сестра, своенравная и своевольная владычица Северных земель, чья магия по силе могла сравниться лишь с его собственной, очутилась в ловушке. Пойманная в плен самых древних и нерушимых чар, отраженных ее верным, как она полагала, воином, превратилась в беспомощную статую, из которой вытянули всю магию. Но хуже оказалось то, что Яр не мог ей помочь. Сделай он попытку, попросту расколол бы ледяную статую, как разбил до этого кристаллы.
— Значит, ты ее силу впитал, да еще и выжить умудрился? Снова. А понимаешь, волк, что смерти заслуживаешь? Сними чары с сестры, и, возможно, я тебя пощажу.
Колючий смех стал ему ответом.
— Освобождать Стужу не стану, даже если бы мог.
— Можешь ты все! Когда удар отражал, твоя магия в него вплелась, тебе же и заклятие разрушать.
— Нет.
— И ведь сам выбраться не сможешь, — зловеще проговорил огненный бог. — Сестра заледенела, приняв твой удар, и, кроме тебя, теперь некому отменить, но и ты ее льда не расколешь. Это древняя магия, матушки моей наука. Она прежде так все создавала, чтобы стояло веками, чтобы никто чужой разрушить не сумел.
— Так и созидала сразу на века? — прищурился Бренн.
— Матушка и огнем, и льдом одинаково владела. Коли недовольна бывала творением своим, то лишь ей под силу было изменить. Ну а коли вовсе не нравилось, так иной стороной дара могла подчистую уничтожить. В оковах твоих сейчас магия Стужи, только сестре под силу развеять, сделать как было.
— Так и дар богини во мне.
— Бога, а не богини! Ее дар в тебе уже иным стал, форму и суть другую принял. Обычное ее колдовство мог бы отменить, а вот скрепленное древними чарами — не выйдет.
— Тогда придется здесь еще отдохнуть.
— Ну, отдыхай! — Огненный бог поднялся и тяжело взглянул на мага. — Сестра всем тебя одарила, и вот благодарность?
Синий лед в ответном взгляде стал подобен сотне кристальных наверший, но ответил плененный маг тихо и без гнева:
— Стуже я вдоволь послужил, слово сдержал, но и отплатил за все сполна. А ты подумай, Яр, так ли надо ее освобождать? Или лучше, чтобы усвоила урок?
Замолчал, не прибавил больше ничего, но огненный бог задумался. Ведь и правда слишком своенравна стала сестра, ни с чьими желаниями не считалась, о себе и собственном удовольствии думала. Такой ли должна быть богиня, в чьих руках судьба половины земли? Этого ли хотела мать, наставляя своих детей править мудро? И что же послужит лучшим уроком для Стужи, как не осознание самой большой потери? Тот, кого любила и кому доверилась, но кого держала рядом на цепи, освободился от нее. Предпочел совершенству и холодной красоте тепло чужой улыбки и нежность в глазах другой. Сколь многим желала Стужа одарить своего воина, а ему это было не нужно.
Может, пробыв здесь пару веков, сестра пройдет через боль, ярость и непонимание, а в итоге осознает и сумеет смириться? И ведь Яр предупреждал отпустить волка. Уж он лучше многих понимал, что человека, подобного Бренну, не удержать рядом ни силой, ни бесценными дарами. Самый великий из чародеев тоже когда-то пытался купить любовь. Пришло время Стужи понять суть управления миром — человеку свободная воля дана не для того, чтобы жить в плену.
— Пожалуй, есть что-то в твоих словах, — обернулся Яр к застывшей богине. Он знал, сестра могла слышать и видеть, даже пребывая в неподвижном сне. — Да и по заслугам получила, что говорить.
Яр вновь окинул взглядом плененного мага. Коробило чувство, что и подозрений об истинной силе ледяного лорда не возникало. Кто мог догадаться, что если перекроить чародея, то влитый дар не просто наполнит тело, а продолжит расти. Успешно Бренн скрывал способности, ни в чем не проявил их выше дарованного предела. Защиту земель не повысил, любимую крепость не укрепил больше прежнего. Наделив силой Весну, Яр точно знал, завершение двенадцатого цикла для чародейки невозможно, потому как смертному не сравниться по силе с богами, это заложено в саму суть поднесенного дара. Вот и Стужа не выстраивала для лорда искусственного барьера, а для бывшего чародея не оказалось границ. Всем рискнул ради своей рыси и скинул ярмо. А ведь предположи богиня хоть на миг, что Бренн способен отразить удар, и могло быть иначе. Не лежал бы сейчас перед Яром беспомощный новорожденный бог северного мира.
Интересно взглянуть, как Бренн стал бы править. Уж капризов от него вряд ли дождешься. Сейчас убить его легко, но в чем смысл? Хотя и отпускать не следует. Раз против родной сестры Яра пошел, то заслужил быть закованным здесь. Коли найдет способ вырваться, пускай путь обратно сам отыщет. Яр во дворец переход открыл лишь благодаря последнему зову сестры, а назад его должна была искра привести, та, которую нарочно на высокой Солнечной горе зажег. Она маяком и служила. Бренн же мог бесплотно скитаться в снежной пустыне веками. Здесь не было дорог и направлений, здесь вся магия, кроме точно наведенных переходов, сбивалась древними чарами.