– Право, не помню. Кажется, моя мать когда-то упоминала этот городок, и название запало мне в душу. Я сочла, что почему-то он мог быть дорог её сердцу.
Гладкая, как льдинка, и скользкая – не удержать.
Для кого-то другого, быть может, всё это прозвучало бы убедительно – погибший брат, сентиментальная матушка, маленький городок, богатое пожертвование…
Но Омилия родилась и выросла во дворце, и чувствовала фальшь так же хорошо, как крестьянин – приближение дождя в воздухе.
Адела Ассели была неплоха в искусстве невозмутимости, но лгунья из неё была не слишком хорошая. Дрогнувший голос, тень тревоги в глазах… Даже не будь их, Омилия бы ей не поверила.
– Я, верно, ошиблась, – сказала она голосом, сладостью соперничающим с Кораделиным. – Вы не можете мне помочь.
– Я хотела бы, но…
– Разумеется. Не стану вас задерживать. – Она не назвала Аделу ни по имени, ни «динной», ни «госпожой».
Ассели не приняла её протянутую руку, утаила от неё истину, отвергла союз. Омилия вовсе не была так уж уверена в том, что собирается мстить этой чудачке, но на всякий случай стоило заставить её побеспокоиться.
Впрочем, Адела, росшая далеко от дворцовых стен, может, и не уловила её намёка. Коротко поклонившись, она попрощалась и заспешила прочь – обратно к своим книжкам и секретам.
Что ж, если Адела полагает, что Омилия так это и оставит, она сильно ошибается.
Омилия расслабленно откинулась на подушки, с облегчением подвернула под себя ногу, пока никто не видел, задумчиво захрустела печеньем.
Она понятия не имела, с чего эта женщина, не любившая Магнуса, решилась солгать своей будущей владетельнице ради того, чтобы сохранить его секреты…
Но намеревалась это выяснить.
Газета «Голос Химмельборга»
«Читайте дальше на стр. 2. Пресветлый владетель Кьертании отправился в Вуан-Фо на встречу коалиции глав стран-партнёров, как сообщили нам официальные представители двора. Нет сомнений в том, что поездка ознаменуется новыми договорённостями, которые укрепят дружбу между странами и повысят показатели экспорта – а значит, и благополучие каждого кьертанца. Подробнее о торговых отношениях между ледяным континентом и его крупнейшими партнёрами…
Читайте дальше на стр. 4. Неуловимый убийца всё ещё на улицах города.
Мы побеседовали с Адоркером Бьерном, действующим главой охранителей Сердца Химмельборга. Он рассказал о методах обеспечения безопасности горожан после заката.
Читайте дальше на стр. 14. «Несвоевременно и даже неуместно». Заявка госпожи Аделы Ассели на участие в заседании совета с предложением о пересмотре сроков и условий службы препараторов отклонена».
Эрик Стром. После стужи
Они вернулись домой, когда Химмельборг уже кипел жизнью, и остаток дня прошёл как в тумане.
Понимая, что они могут провести в Стуже сколь угодно много времени, Стром заранее договорился со знакомым кропарём, верившим, что серебро Стужи может превратиться в золото. Тот записал, что они с охотницей якобы выходили утром в Стужу на тренировку. Даже рука Хальсон была внесена в записи.
Несчастный случай на тренировке, положенные выходные. Его понижение в рейтинге – небольшое, нестрашно.
Кропарь позаботился о Сорте – быстро, деловито, то и дело обращаясь к Строму, который отказался уходить.
– С её усвоением через несколько дней будет в строю. Но перерыв необходим. Она была на волосок от передозировки. Как вообще так вышло?
Эрик устал, но сил бросить на кропаря взгляд одного из Десяти у него хватило, и тот смешался, потупился.
– Я дам вам кое-что с собой… и напишу, что делать, вот тут. Или, если господину Строму угодно, может, он хочет оставить охотницу нам?
– Охотница прекрасно слышит, – пробормотала Сорта. – И хочет домой.
– Ты её слышал.
Путь сквозь Стужу, который ястребом он проделал всего за час, они с обессиленной Сортой на слое Мира одолели за пять. Она столько раз повторила, что может идти быстрее, что, в конце концов, ему пришлось приказать ей молчать. Он делал всё, чтобы избежать любых встреч со снитирами – даже неопасными, вроде одиноких хааров или васок.
Не время для охоты – он должен был сделать всё, чтобы доставить её домой живой. Эрик не думал ни о Сердце, чьё присутствие успел ощутить, ни об упущенной возможности, ни о чём. Только о биении её сердца, движении её крови, воздухе, с усилием проходившем сквозь её лёгкие.
Он вовсе не был уверен в том, что лишняя доза эликсира не навредит ей – но иного выхода не было. Без неё Хальсон замёрзла бы, по его расчётам, через час, самое большее, два, не дойдя до центра и тепла совсем немного.
И, ведя её вперёд, он вслушивался в течения её тела, каждый миг опасаясь – и ожидая, – что что-то пойдёт не так, она захрипит и перестанет дышать, сердце споткнётся и пропустит удар… Но оно билось ровно, и Эрику казалось: только усилие его воли удерживало её от гибели.
Дома она вышла из душа в тёмном халате, кажется, одном из его собственных старых. Она в нём утопала; чёрные влажные волосы прилипли к шее, к бледным щекам прилила кровь.
Упоительно живая.
Эрик заставил её поесть, а потом выпить рюмку снисса.
– Но кропарь сказал…
– Плевать, что он там сказал.
После выпитого она сразу стала очень тихой и сонной, и ему пришлось помочь ей подняться по лестнице.
Сорта проспала весь день, и спустилась только под вечер. Она переоделась в домашнее тёмное платье, заплела волосы в косы. На шее у неё поблёскивала подвеска – его подарок.
– Голодная? Я принёс ужин. Из «Валового фонтана». В прошлый раз еда у них была отличная. Как ты?
Она молчала – только сделала ещё несколько шагов вперёд и остановилась напротив стола, за которым он сидел над газетами, пестревшими заголовками о неуловимом убийце, отъезде владетеля и новом выступлении Аделы Ассели.
Живая.
– Что такое, Иде?
– Сердце, – наконец сказала она, поднимая взгляд. Её глаза сверкали, и он залюбовался ею. – Ты не пошёл за ним. Вместо этого… решил сразу вернуться за мной.
– Мы успеем добыть Сердце. Теперь, когда знаем, где оно… В конце концов, оно валялось там веками, разве нет? – Отчего-то ему захотелось отвести взгляд от её, странно пытливого. – Полежит ещё.
– Ты вернулся за мной, – повторила она медленно, весомо. – Я… я уже думала, что умру там. Но ты пришёл. Спасибо.
– К чему эта драма, Хальсон? – спросил он неловко. – Я – твой ястреб. Моя главная ответственность – твоя жизнь, твоя безопасность. Я не мог поступить иначе.
– Конечно, мог, – тихо сказала она. – И, может быть, должен был. Эта пещера… теперь она знает нас. Знает, что мы идём. Что, если она придумает что-то ещё, чтобы помешать нам?
– Тебе нужно поспать, Хальсон. Мне кажется, эликсиров в тебе пока многовато. Пещера – это просто пещера.
– Ты сам знаешь, что это не так. Стужа… там она говорила со мной тоже. Называла меня по имени. Пугала меня, – Сорта осеклась, – и видения… Она показывала мне Гнездо, и Миссе, и…
– Галлюцинации – это нормально с учётом того, сколько крови ты потеряла. И сядь. Береги силы, они тебе скоро пригодятся.
Она осталась стоять – но сделала ещё пару шагов к нему. Теперь она стояла вплотную к столу, и Эрику стало неловко от того, что сам он продолжает сидеть, глядя на неё снизу вверх. Но не так уж сильно. Она казалась маленькой, такой маленькой рядом с ним. Он вспомнил её в той ледяной яме, крошечную чёрную фигурку, скорчившуюся во льдах, и у него сжалось сердце.
– Мы оба понимаем, что Стужа теперь действительно может знать, что…
– Пусть знает, – сказал он, поднимаясь, огибая стол и вставая перед охотницей. – Пусть знает, что мы идём, – твёрдо повторил он, глядя Сорте в глаза. – Ей нас не напугать. И тебе не за что благодарить меня, Хальсон. Я ищу Сердце ради людей, препараторов… ради тебя. Если это и вправду была изощрённая шутка, если Стужа хотела поставить меня перед выбором… Что ж, она знает меня не так хорошо, как я думал. Я никогда не оставлю тебя. В Стуже, не в Стуже – ты можешь положиться на меня, как на саму себя… – Эрик осёкся.
Когда-то он говорил это Рагне – и она улыбалась своей острой широкой улыбкой, смеялась, запрокинув голову, роняла на белые простыни алые капли вина, похожие на кровь, быстро засыхающие, темнеющие.
– …потому что я твой ястреб, – добавил он, но это прозвучало слабо, бессмысленным привеском жалко повисло в воздухе. Иде сощурилась, глаза засияли ярче.
– Да. Ты мой ястреб.
А потом она подалась вперёд.
Эрик почувствовал прикосновение её губ – сухих, мягких, нежных.
Он ответил на поцелуй – потому что она была такой близкой, тёплой, такой живой. Потому что хотел ответить.
Её руки взметнулись вверх, и она жадно прижалась к нему. Он обнял в ответ и почувствовал её грудь, живот, бёдра. И снова ощутил это – дурманящий, окрыляющий скорый ток собственной крови, не имеющий ничего общего с подгоняемым эликсирами течением. Жар волнами проходил по телу, и он плавал в нём, согреваясь так, словно нигде и никогда не существовало ни Стужи, ни смерти, ни одиночества.
Ниже, ниже. Его руки, будто действуя помимо воли, потянули подол платья вверх, и он почувствовал, как она вздрогнула всем телом.
От неё пахло травами и кофе, мылом и чистотой. Она дышала неровно, и когда он нажимал на её губы своими сильнее, открывала рот слишком широко. Возможно, прежде она никогда никого не целовала. Эта мысль отрезвила его, и он отпустил платье – и попытался высвободиться из кольца её рук… Но она обнимала крепко, нерасторжимо.
– Не отталкивай меня, – тихо сказала она вдруг, отстраняясь, глядя ему в глаза неожиданно прямо, спокойно. – Я ведь чувствую. Ты не хочешь меня отталкивать.
– Да, не хочу. Но…
В памяти снова улыбнулась Рагна.
«Кто эта девушка, Стром?»