Она кивнула, и он подробно рассказал ей обо всём – плавных движениях рук, медленном, спокойном взгляде… Она слушала его, хмурясь, а потом покачала головой.
– Не в обиду, Гарт, но, может, тебе стоит пойти и хорошенько выспаться. То, о чём ты говоришь, ни на что не похоже. Ты уверен, что парень не был уже мёртв, когда ты пришёл?
Он медленно кивнул:
– Спасибо. Думаю, ты права. Я так и сделаю.
Следующим утром он сидел напротив Олке, сам себе казавшийся непривычно тихим, жалким.
Олке нахмурился, выслушав его сбивчивый рассказ:
– Дополнительное вскрытие?.. Гарт, я не понимаю. Мытщательно изучили место смерти. Я и Вирна, мы оба осмотрели узел, петлю. Нет причин сомневаться – Рорри Курт сам надел петлю на шею, сам затянул узел. Даже табурет подтащил сам – на нём следы его пальцев. Это самоубийство… Самоубийство препаратора – не первое, не последнее. В газетах о таком не пишут.
– Я, наверное, плохо объяснил, – пробормотал Ульм. – Я думаю, всё это касается нашего дела. Строма… Я думаю… Господин Олке, я думаю, что ошибся.
Сказать это вслух оказалось проще, чем он ожидал, и Унельм вздохнул с облегчением – а потом наконец решился посмотреть Олке в глаза.
Тот мягко улыбнулся.
– Видимо, пришло время для ещё одного урока, Гарт. Наступает момент, когда дело нужно отпустить – принять, что всё сделано. Прямо сейчас мы с охранителем занимаемся Стромом, и я тебе скажу, масштабы того, что он скрывал, огромны. Контрабанда никогда меня особо занимала, но это, – глаза Олке блеснули, – это начало занимать даже меня. Мы пока не нашли, где он прячет всё то, что годами расхищал у Кьертании – если, конечно, верить косвенным уликам, но когда найдём… – Олке осёкся. – Твои сомнения понятны, Гарт. Ты знал его, и теперь тебе не по себе.
Ульма передёрнуло – Олке просто и буднично говорил о Строме в прошедшем времени.
– …Но ты не виноват. Виноват убийца – мы с тобой только служим истине. Ты отлично поработал, парень – перестань себя грызть. Впереди ещё много работы – пока люди впускают в свои сердца зло, нашей службе нет конца. А сейчас – отдыхай. Но не забудь: я жду подробного отчёта…
– Я готов дать его сейчас, – тихо сказал Ульм. – И тогда… думаю, вы со мной согласитесь.
Он рассказал обо всём: о Магнусе, его помощи, таинственном устройстве, неправильной смерти препаратора в Нижнем городе.
Унельм не смог заставить себя заговорить только о том, как рылся в сумке наставника, читал его записи.
Да и зачем? Наставник и без того в нём разочаруется.
Лицо Олке казалось непроницаемым, а потом он моргнул, будто приняв решение.
– Гарт, – голос его звучал неожиданно мягко, – то, что ты прибег к помощи человека со стороны, посвятил его в наши дела… неприемлемо. Думаю, ты и сам это понимаешь… И я рад, что ты решил рассказать мне о своих делах с этим… господином Магнусом. Твои награды не отменят того, что за это положены штрафы и взыскания внутри отдела. Мы вернёмся к этому позже. Но всё это не отменит того, что дело закрыто…
– Но, господин Олке, то, что он умер прямо перед тем, как я пришёл… Разве это…
– Парень, ты не поверишь, сколько совпадений я повидал за время своей службы. Сколько смертей препараторов… Неправильность, о которой ты сказал… Ты сам говоришь, что задумался о об этой «неправильности» только после чужих слов – слов ребёнка. Когда погиб этот Галт, ты был в шоке, кроме того, избит. Что до Рорри Курта… Ты не привык видеть смерть. Вирна – профессионал. Она бы заметила, если бы хоть что-то с Куртом было неладно. Поверь, парень, всё проверено и перепроверено. У нас нет оснований запрашивать дополнительное исследование тела. Стром пойман на месте преступления. Судя по масштабам контрабанды, он мог годами вынашивать планы, направленные против Химмельнов… А молодые динны – будущие главы домов, одна из опора их власти. Если я прав, мы найдём ещё много интересного, потянув за эту нить. Но с тебя хватит, Гарт. Твой вклад неоценим. Я не ошибся в тебе. Ты действительно талантливый сыщик и, я уверен, в будущем раскроешь ещё немало дел. Но чтобы так и случилось… не позволяй первому же сложному, запутанному, тяжёлому делу выбивать тебя из колеи. Отдохни. Ты это заслужил.
Унельм кивнул механически, деревянно.
Время утекало сквозь пальцы. Он думал о Рорри, лежавшем сейчас в темноте и холоде.
Три дня.
После этого тело Рорри упокоится на кладбище препараторов. Ничего не останется. Стром проведёт остаток дней в Каделе – а может, и того хуже.
– …кроме того, всё сходится. У Эрика Строма нет алиби. Показания охотницы не в счёт. Более того, в одну из ночей убийств его видели на улице неподалёку от места преступления. Единственное, что выбивается из общей картины, – анализ кропарей. Говорят, его кровь не выглядит так, будто он много взаимодействовал с ненейтрализованными препаратами. Но способности Строма всегда выходили за пределы понимания. Видимо, его организм оказался более выносливым, чем можно было ожидать.
– Видимо, да, – сказал Унельм.
Теперь он знал, что делать – только бы успеть.
Тем же вечером он встретился с Луделой – она явилась к нему сразу же, получив письмо.
– Я захватила лекарства на случай, если тебя опять отделали, но выглядишь неплохо.
– Как и ты, красавица из Химмельборга – но это куда менее удивительно.
– Что ты хотел? Мел, знаешь ли, начал бубнить из-за того, что я частенько к тебе захаживаю, – она кокетливо взмахнула ресницами. – Но я ему сказала, что тебе просто наверняка, как всегда, нужна моя неоценимая помощь.
– Ты как в воду глядела, Лу. – Он изложил ей суть своей просьбы. Она слушала внимательно, а потом кивнула:
– Думаю, я могла бы взять этот анализ, могла бы даже его расшифровать… Допуска у меня нет, но…
– …ты, разумеется, выкрутишься, – закончил он, и она хитро улыбнулась.
– Разумеется. Я перед тобой в долгу, красавчик из Ильмора, – она игриво толкнула его коленом. – Как-нибудь нам нужно будет придумать, как бы мне вернуть тебе весь этот долг сполна, что скажешь?
– Как-нибудь – непременно, – он похлопал её по руке жестом доброго дядюшки и, конечно, не мог не заметить, как погасла её улыбка… Но ничего не мог с этим поделать. – Сколько времени тебе нужно?
– Не меньше недели.
– Недели?!
– А что ты хотел? У меня в распоряжении нет личной лаборатории. Мне придётся делать всё в составе общей очереди. Хорошо ещё, что у меня есть полезные знакомства, а то пришлось бы господину Строму ждать две или три.
Пришлось согласиться – что ещё ему оставалось?
Ястребу Сорты придётся побыть в крепости ещё немного. Но если он невиновен, если они и вправду угодили в неведомо как раскинутые сети Магнуса, Унельм искупит свою вину.
Только на следующий день, прямо накануне встречи с Омилией, которую он так долго ждал, ради которой столько старался, он узнал от Вэла – «по большому секрету», – что Эрик Стром приговорён к смерти, и через неделю приговор будет приведён в исполнение.
Эрик Стром. Да или нет
Стром дышал.
Белое сияние Стужи лилось через окно камеры, омывая его целиком.
Он чувствовал, как лёгкие качают его вместе с воздухом, как Стужа проникает в него – он и сам становился на вдохе Стужей.
Стужа его простила.
Он лежал на койке – с утра попытался встать, чтобы сделать разминку, и не смог. До сегодняшнего дня он чувствовал себя сильным зверем, запертым в клетке – а теперь лежал, будто придавленный невидимой глыбой льда.
Ему не давали эликсиров.
Глупо будет умереть из-за этого раньше срока – ему уже сообщили, что он приговорён, и он успел свыкнуться с этой мыслью.
Магнус к нему больше не приходил – как не приходил и положенный по закону защитник.
Избавляться от препараторов – расточительность, не свойственная Кьертании, и на такое решались только в особых случаях.
Что ж, он всегда был особым случаем.
Умирать на этой койке уж точно не входило в его планы, и он снова вдохнул, долго, медленно, – а потом выдохнул через стиснутые губы.
Эрик не надеялся, что Барт и Сорта его послушались. Но если он всё ещё здесь, значит, даже все те связи, которыми обладал Барт, не могли помочь. Он не сомневался, что Совет Десяти не стал за него заступаться. Орт, может, даже обрадовался втайне – молодой и непредсказуемый Эрик слишком часто говорил и делал что-то ему наперекор.
Жаль было Иде. Лёжа на койке, он вспоминал её нежные пальцы, горящие глаза. В её воспоминаниях он теперь приобретёт, наверно, неодолимую власть. Ему хотелось надеяться, что рано или поздно она сумеет побороть её и станет счастливой.
Если бы он очутился на свободе, он бы не повторил ошибки. Сделал бы всё, чтобы не сближаться с ней – чтобы не привязывать её к себе…
Барт и остальные справятся и без него, и без Сердца. Нужно было верить в это, чтобы не сойти с ума, ожидая неизбежного. Но Сердце? Они были так близко. Сумеет ли Иде Хальсон придумать, как добыть Сердце без него? Сумеет ли распорядиться им?
Он вспомнил чёрную ревку, тихо и внимательно глядевшую на него среди снегов.
Мысли путались, и их волны мягко толкнули его в пространство бреда и видений. Он вдруг очутился в центре, в его стерильно пахнущих комнатах, в которых проходило его детство. Лорна и остальные снова почтительно кланялись полному человеку, перед которым отчего-то должны были держать отчёт.
Этот человек снова угощал его сластями из кулька и улыбался хитро, будто они были тайными сообщниками. Этот весёлый взгляд напомнил ему кого-то…
Дворцовый парк. Омилия смотрит на него нежно и лукаво.
«Владетелем Кьертании – и супругом пресветлой Омилии Химмельн».
Он моргнул – Омилия исчезла.
Сумрак спальни. Рагна, уронив голову ему на плечо, хихикает и болтает без умолку, а потом превращается вдруг в Хальсон – обнажённую, он никогда не видел её обнажённой, с полурасплетёнными чёрными блестящими косами. Косы разметались, как чёрные зм