Это был препаратор – тот самый препаратор. Его обледеневшие глаза потрескались, на щеке застыла мутная слеза. Левая рука вывернута под неестественным углом – и в прорехе разорванного струда виднеется обескровленное мясо, вывороченный сустав. Пальцы, скрюченные смертным холодом, потянулись ко мне.
– Добро пожаловать, – проговорил он, с явным трудом шевеля языком. – Иде…
У меня сдали нервы.
– Прочь! – Я взмахнула ножом по широкой дуге, сделав выпад в его сторону.
Он легко ушёл от моего удара – перетёк с места на место, словно дым. Сложил руки на груди, покачал головой – будто один из наставников Гнезда, недовольный тренировкой.
– И с этим ты посмела прийти сюда?
«Эрик! Эрик!»
– Не подходи.
Мёртвый препаратор и вправду замер, словно задумавшись… а потом рассмеялся.
И сразу вслед за тем – далёкий звон, словно рассыпались на лёд огромные стеклянные бусы. Я отвлеклась всего на миг – а когда обернулась, препаратора передо мной больше не было.
Из чёрных недр пещеры мне навстречу ринулись элемеры – десятки, сотни, тысячи. Их крылья двигались, разрезая воздух, так быстро, как никогда не двигались бы крылья настоящих снитиров.
– Это просто иллюзия, – прошептала я. – Ты пугаешь меня, опять… – И в этот самый миг первый элемер бросился мне в лицо – крошечные острые когти метили в глаза. Я взвизгнула – не препаратор, девчонка, – но тело, наученное бесчисленными тренировками, реагировало быстрее меня.
Я размахивала ножом, защищая глаза левой рукой, согнутой в локте. Я чувствовала удары, нож встречал сопротивление их тел… Элемеры падали на снег один за другим, их тела хрустели у меня под ногами.
«Ты останешься здесь».
«Останешься».
– Идите к дьяволам! – Я продолжала идти вперёд в облаке острых перьев и отвратительных воплей.
«И тогда мы тебя съедим».
«Падаль».
«Падаль!»
Воспользовавшись краткой заминкой – ещё две птички упали к моим ногам – я выхватила из-за спины сеть, взмахнула ею над головой… А потом всё закончилось так же быстро, как началось. Как будто недра пещеры иссякли.
Тяжело дыша, я посмотрела себе под ноги. Лёд под ногами был красным и скользким, к моим сапогам прилипли перья и пух.
«Эрик…»
Я знала: там, на слое Души, он продолжает идти.
И ждёт от меня того же.
Помедлив, я опустилась на колени, взяла одного из элемеров в руки, сжала.
Плотное, мягкое тельце. Головка на безвольно повисшей шее скатилась по моей руке. Из приоткрытого клювика вытекло на снег немного крови.
Я коснулась пятна перчаткой, поднесла ближе к глазам. Кровь как кровь – пахла железом, как и положено.
Иллюзией были только их крики в моей голове… Или нет?
Я потратила несколько минут на то, чтобы залатать пару мелких прорех, оставленных на струде их когтями.
Стены разгорелись голубым ярче прежнего. Я почувствовала, что от них идут волны жара. Запах крови, чавкающей под ногами, усилился, и я задышала тяжело, как никогда не дышала в Стуже.
Вперёд.
Коридор изогнулся, сузившись ещё, и я ахнула, снова вынужденно коснувшись стен. Теперь я была уверена: не защити струд, меня наверняка ждали бы ожоги.
И при этом ледяные стены не таяли.
Голодный, дрожащий жар… Жар Сердца?
Теперь мне приходилось идти боком. Я дышала с трудом – лёгкие как будто забило горячим песком. Под струдом я обливалась потом – и отстранённо подумала над тем, как буду возвращаться по холоду Стужи… если, конечно, доведётся возвращаться.
Ещё шаг – и я вновь различила тёмную фигуру впереди.
– У тебя закончились трюки, так? – крикнула я, надеясь придать себе храбрости. – Быстро, а?
– Сорта? – Моё сердце дрогнуло, и я остановилась – не веря и веря разом…
– Сорта… Это ты? – Тёмная фигура сделала ещё один неуверенный шаг вперёд, а потом я увидела его – взъерошенные волосы, робкая улыбка.
– Гасси.
– Здравствуй, – он протянул руки, как будто для объятия, а потом, поймав мой взгляд, погрустнел, уронил их вдоль тела.
Это был он, мой Гасси – бледный, худой, с пальцами, как всегда перемазанными чернилами, в рубахе, аккуратно застёгнутой на все пуговки. Я узнала даже вышивку-оберег на его плече – такая украшала почти все его вещи. Их вышивала его мать, Мария, а госпожа Торре, презирающая суеверия, фыркала…
Гасси бросил быстрый, опасливый взгляд себе через плечо.
– Сорта, нужно тихо… или они услышат.
– Они? – Голова у меня шла кругом. Воздух вокруг плавился, и я услышала, как с громким звяканьем выпал из руки нож.
– Сорта… – Он подошёл ближе. – Это и вправду ты? Как ты сюда добралась?
– Это всё морок, – прошептала я. – Этого нет. Тебя нет… Ты мёртв.
– Да, – кивнул Гасси, вздыхая. – Это так, но… Ты ведь знаешь, что души умерших попадают сюда? В Стужу.
– Это всё бред, – выдавила я. – Это… бредни служителей, это…
– Я, как и ты, сомневался. – Теперь он улыбался – спокойно и печально. – Ты ведь знаешь, я никогда не верил в такие вещи, но… пришлось поверить. Сорта. Я рад, что снова вижу тебя. Но ведь ты жива?
«Эрик, помоги мне, прошу. Кого видишь ты?»
– Он не ответит, – произнёс Гасси, внимательно наблюдавший за мной. – Здесь каждый сам по себе.
– Откуда ты…
– Здесь всё работает по-другому. Стужа… здесь она имеет большую власть. Большую, чем где бы то ни было… Сорта. Прошу, послушай меня. Если пойдёшь дальше – погибнешь.
Голова кружилась. Во рту появился противный железный привкус, и воздух вокруг продолжал гореть. Меня трясло, и выносить это становилось всё труднее.
– Дай пройти, – прохрипела я, с усилием делая ещё один крохотный шаг. – Дай мне…
– Поверни назад, Сорта, – сказал мёртвый Гасси с твёрдостью, какой никогда не было у него живого. – Ты должна вернуться невредимой. Обещай мне. Обещай мне.
– Тебя нет, – прошептала я, но голова кружилась, и я вовсе не была в этом так уж уверена. – Ты, как тот мертвец… просто…
– Это не так. Дай руку… пожалуйста. Не бойся.
Словно помимо воли, я вытянула вперёд дрожащие пальцы и ощутила крепкое пожатие.
Тёплое.
– Видишь? Я здесь.
Но я ещё боролась.
– Ты сам сказал, что твоя душа… что души…
– Здесь всё работает иначе, – сказал он терпеливо, будто я вернулась во времена детства и он снова объяснял мне сложный чертёж в одной из книг госпожи Торре. – Если останешься здесь, поймёшь… но нельзя, чтобы ты здесь осталась, Сорта. Ты должна жить. Уходи. Но сначала… – Я взглянула ему в глаза. В них было столько тоски, что у меня перехватило дыхание. – Как бабушка? Мама? Улли? Они здоровы?
Я всхлипнула, пошатнулась – и тут же зашипела от боли, вскрикнула. Левая рука коснулась стены – и теперь кожу жгло, жгло так сильно, будто я задела горящие угли.
– Прости, – прошептал Гасси. – Зря я начал… тебе лучше идти. Скорее. Я скажу куда…
Он сделал ещё шаг – и теперь стоял ко мне вплотную. Я могла разглядеть каждую веснушку на его лице. Теперь он едва доставал мне до груди – а в моих воспоминаниях это он был выше меня.
Гасси улыбнулся – робко, как будто извиняясь за что-то.
– Сорта… не мучай себя. Я знаю, ты думаешь, то виновата передо мной…
– Замолчи! Хватит!
– …но ты ни в чём не виновата. Я сам принял решение. Я был уверен, что…
– Замолчи… Замолчи… – Меня била крупная дрожь, маска на лице промокла от пота, и я с великим трудом поборола искушение сорвать её с лица. – Скажи… Скажи мне, и я уйду…
– Конечно, – сказал он. – Что хочешь.
– Скажи… Как зовут твоего отца?
Он дрогнул – всего на мгновение, но этого было достаточно.
– С дороги! – Подбирать нож не было времени, и я с силой толкнула его в грудь, рванувшись вперёд.
– Сорта! Сорта… Пожалуйста, вернись… вернись…
На бегу я зажала уши, чтобы не слышать.
Господин Торре умер, когда мы оба были совсем маленькими – и Гасси никогда не говорил о нём.
Я не знала его имени – и морок тоже не знал.
И всё же моя душа билась и рвалась под согнутой от боли левой рукой.
Ещё один поворот – на сей раз дорогу мне заступили сразу две тёмные тени.
На их лица упал голубой свет.
Бледные… мертвенно-бледные лица.
Иле. Вильна.
После Гасси я думала, что готова ко всему… Но к этому нельзя было подготовиться.
– Сорта! – закричала Иле. – Сорта! Не уходи! Не бросай нас!
– Тут темно, – сказала Вильна тихо. – Так темно и страшно…
– Нет! – Я закричала, потому что Эрик Стром не слышал меня, потому что никто, даже Мир и Душа, не слышал меня здесь, в этом чудовищном, гиблом месте.
Я бежала, скользя и падая, изгибаясь, чтобы избежать нового прикосновения к раскалённым стенам. Мне снова следовало бы поблагодарить за это своё тело, помнившее прежнюю боль, – рассудок уже не был ему помощником.
И я плакала – мембрана промокла от слёз, но я больше не думала о том, как буду возвращаться, и сорвала её с лица.
Дороги назад не было – мир вокруг горел, и голоса мёртвых – к ним присоединился тонкий, нежный голосок Миссе – заполняли меня целиком.
– Я была тебе в тягость, – сказала Миссе, преграждая мне путь. Она была одета в лёгкое – слишком, слишком лёгкое для Стужи – платье, и под ним хорошо был заметён округлившийся живот. Поймав мой взгляд, она грустно улыбнулась:
– Ему придётся родиться здесь, среди вечного холода и темноты… Думаю, после этого я буду свободна. Но ребёнок… Мой малыш… Как думаешь, Сорта, будет ли у него тело – или только одна душа? Кто покажет ему путь к выходу? Я не смогу его найти… – По её лицу заструились слёзы. – Я недостаточно хороший препаратор… но ты!
– Уйди из дороги! – закричала я и, не помня себя, замахнулась. – Это не ты! Ты тень!
Миссе покачала головой.
– Ты меня не ударишь. Ты передо мной в долгу. Сорта… ты должна остаться здесь. Должна показать ему путь…
– Я ничего тебе не должна. Я пыталась помочь… Я…
«Эрик».
– Ты и мне пыталась помочь, – прошелестела тень моей матери, отделившись от стены. – Ты хорошая девочка, Иде… Но всегда – недостаточно…