й хватало самого внимания сочувствующих и последователей, готовых просто смотреть той в рот, а мне… Ты еще даже не зеленая, Варлоу, вот через годик я покажу, что значит «облегчать работу карликов», если не разругаемся в хлам. Не хочешь поссориться, не интересуйся моей биографией. Такие дела.
– Ну вы чего там? – окликнула подруг Клер.
– Шнурок развязался, – солгала Урд.
На углу, под фонарем, компанию уже поджидали Клаус и Би. Сердце Эмьюз сжалось! Уж очень счастливой выглядела эта парочка. Робин о чем-то оживленно щебетала, а мальчишка слушал, придерживая большой черный футляр.
– Как успехи? – поинтересовалась мисс Варлоу, незаметно оттесняя Би подальше.
– Нашел больше, чем искал, – признался мальчишка. – Вот она – спасительная книга!
– Вынес всю библиотеку? – покосившись на ящик, усмехнулась Йонсон.
– Вовсе нет, – пожал плечами тот. – Здесь одна книга в пяти защитных футлярах и две дежурные феечки в комплекте.
Клаус демонстративно тряхнул чемодан, отозвавшийся обиженным звоном.
– Не делай так, они же живые! – возмутилась Эмьюз.
– Больше не буду. – Мальчишка едва заметно смутился.
– Кто вообще придумал сажать фей в эти штуки? – проворчала она, осматривая здоровый, обтянутый кожей ящик с ручкой и двумя лямками.
– Так тут принято, – виновато отозвался Клаус.
Повисла пауза. Достаточно неловкая, чтобы понять, кто лишний.
– Мы… вперед пойдем. – Урд подтолкнула в спины Клер и Эйприл. – Хаулинг, тебе нужно особое приглашение? Потопали в трапезный, дорогая! С правой ноги, шагом марш!
– Я подожду Эмьюз, – увернувшись от цепких рук Йонсон, парировала та.
– Не стоит, Би, – вмешалась мисс Варлоу.
Робин нехотя поплелась вслед за остальными, поминутно оборачиваясь.
– Ты… помнишь уговор? – Клаус взял девочку за руку.
– Помню, – кивнула та. – До десяти спишь ты, а сейчас уже почти семь. Может, до одиннадцати?
– А продержишься? – Его ладонь сделалась влажной.
– Для тебя – да, – подтвердила Эмьюз. – Ты же просил четыре часа сна.
– В любом случае, я дам рацию. – Клаус отстегнул черный кирпичик от пояса. – Когда терпеть станет совсем невмоготу, утопи большую кнопку до упора и разбуди меня. В смысле, скажи что-нибудь вот сюда, чтоб я проснулся.
– Ясно. – Тень бережно приняла свое новое сокровище.
– Есть еще кое-что, о чем тебе нужно знать… – Мальчишка вытер мокрую ладонь о брюки.
Эмьюз ободряюще улыбнулась.
– Абстинентный синдром, – выдавил тот.
– Кто? – не поняла она.
– Да-да… я знаю море страшных бессмысленных слов. – Клаус нервно рассмеялся. – Просто если тебе вдруг станет плохо, вспомни, что… я люблю тебя. Слышишь?
Тяжелый чемодан с раритетной книгой грохнулся на мостовую под оголтелый звон испуганных фей. Эмьюз снова заключила мальчишку в объятья, так беспомощно и по-детски трогательно.
– Повтори, – попросила она, уткнувшись носом в грубую ткань.
– Люблю тебя. – Горячий шепот нежным дыханием мазнул по щеке. – Теперь иди и не забудь про рацию.
– Не забуду, – эхом отозвалась Тень.
Подружки успели добраться почти до самого Трапезного, но так казалось даже лучше. Эмьюз шла словно не по промерзшей мостовой, а прямо по ласковым белым облакам! Она бы ничего не заметила, если бы что-то большое не толкнуло ее, промчавшись мимо.
– Эй! – обиженно прикрикнула Эмьюз, но боковая улица оказалась пуста.
Присмотревшись получше, девочка заметила знакомые алые глаза в темном углу под лестницей.
– Пеппер? – позвала Эмьюз.
Призрачный пес охотно выбрался из укрытия и нерешительно застыл на границе темноты.
– Ко мне, Пэп. – Мисс Варлоу похлопала себя по коленкам.
Голубоватый зверь радостно завилял пушистым хвостом и робко подобрался поближе.
– Ты очень спешишь? – серьезно спросила Эмьюз, глядя прямо в умные алые глаза. – Я должна поужинать, подружки ждут… Пойдем со мной?
Пеппер будто задумался, а потом коротко кивнул.
– Только стань опять невидимым, ладно? – Попытки разговаривать со странным зверем больше не казались глупостью. – Там много тех, кому тебя видеть не стоит.
Призрачный пес тихонько чихнул и пропал, но девочка знала, что он следует за ней. Эмьюз чувствовала шерсть Пеппера, щекочущую ей руку.
«Прямо как на той двери», – подумала мисс Варлоу. – «Правда, собака не живая, да и я… только Тень».
Джулиус достал из кармана плашку. Ни внешний вид, ни странные символы на ней ничего ему не говорили. Даже материал, из которого штуковина изготовлена, не наталкивал на мысли. Еще один вопрос к Фолии?
Сэр Коллоу взглянул на часы и зевнул. От съеденных лекарств клонило в сон. Джулиус стащил сапоги, закинул свои длинные ноги на стол, вытянулся в кресле и закрыл глаза.
Упрямая девчонка подождет, а полчаса здорового сна очень пригодятся. Голова прямо-таки отказывалась соображать.
– Никс, – приказал он зеркальцу.
– Чего тебе? – не слишком вежливо откликнулась Тень. – Хочешь снова соврать про Маркуса? Он умер, и теперь неважно, как.
– Если неважно, зачем стараешься кинуть в меня камень поувесистее? – Джулиус даже не пытался смотреть на свою пару. – Захочешь правды, прочтешь мою память.
– Тогда зачем я понадобилась? – удивилась Корникс.
– Разбуди меня через часик, – попросил он. – Устал, как собака.
– Хорошо и… прости, что набросилась. – Тон Никс смягчился.
– Ты всегда набрасываешься. Привык. – Неуклюжая шутка поставила точку в разговоре вместо прощания.
Сон свалился пыльным занавесом, отсекая реальность от внутреннего мира непроницаемой стеной. Джулиусу чудился знакомый запах и мягкая постель с пуховым одеялом. Тихие шаги в коридоре и звук готовящегося завтрака.
Та самая комната. Вот сейчас Никс в ночной рубашке с ромашками распахнет дверь и начнет обзывать его лентяем – но минуты шли, а Корникс не появлялась.
– Это сон, Джулс, ты не можешь оживить прошлое даже здесь, – внутренний голос звучал грустно и громко.
Дом пуст. Джулиус спустил ноги с кровати и неторопливо оделся, стараясь сохранить забытое ощущение детства.
Коллоу представил, что в комнате за стенкой Фолия заканчивает утренние упражнения и вот-вот вспомнит о его существовании, чтобы посмеяться над почти дистрофической худобой или неуклюжими движениями. Даже когда Джулиус станет крепче, наставница продолжит подтрунивать над ним. Хорошо, Мария с утра до ночи твердила, что метрика и отражение в зеркале поправимы.
Скрипучие ступеньки… На первом этаже нежный запах жасмина с улицы. Разговор на кухне заставил замереть и прислушаться.
«Неужели это я? Не может быть», – мелькнуло в голове. Тоненький писклявый голосок, так не похожий на тот, к которому Джулиус уже успел привыкнуть.
– Жалеешь, что проспал и остался со мной? – ласково спросила Мария.
– Что проспал – жалею, а что остался с тобой – нет. – Коллоу одними губами повторил свою реплику.
– Они скоро вернутся. – Любопытство гнало вперед по знакомому коридору.
Джулиус не стал ему отказывать и робко заглянул в кухню.
Мария ловко орудовала ситом, а на столе поднимался белоснежный холмик воздушной муки. Как давно это было… Но ведь было же!
– Ну-ка перестань грустить! – Она стащила с головы платок и утерла им лоб. – Обними меня быстро!
Маленький белобрысый мальчик, тощий, как жердь, сорвался с лавки и котенком прижался к цветастому переднику.
– Поклянись, что любишь меня больше, чем Никс! – пискнул он.
– Клясться не буду, но это правда. – Мария обняла ребенка, стараясь не испачкать его рубашку.
– Тогда поклянись, что бросишь курить, – продолжил тот.
– Только если ты навсегда останешься моим добрым, ласковым и отзывчивым мальчиком, – улыбнулась она.
– Клянусь. – Тот, другой Джулиус отстранился и поднял голову.
– Верю. – Мария вернула свой платок на место и снова занялась мукой.
Сердце бешено колотилось, обжигая душу и высекая слезы. Но сухие глаза все еще не отрываясь смотрели в прошлое.
– Когда Никс прекратит смеяться надо мной? – Маленький Джулиус подпер щеки кулаками.
– Когда ты станешь старше, – отозвалась Мария.
– А когда это произойдет? – оживился тот.
Тэсори снова отложила сито.
– Однажды твои волосы перестанут быть такими светлыми, а голос станет мужественным. – Она серьезно посмотрела ребенку в лицо. – Из мальчика ты превратишься в юношу.
– Это волшебство? – спросил он.
– Вроде того, – кивнула Мария. – Тут наша Корникс еще начнет строить глазки. Ты будешь самым красивым на свете, ты и сейчас просто маленький ангел.
– Э-э-э… лучше пусть дразнится!
Две фигуры растворились в радужных переливах звонкого смеха. Прелесть сна в том, что можно позволить себе слабость, ведь осудить ее некому. Джулиус медленно опустился на колени и закрыл лицо руками. Часть его жаждала поскорее убраться из этого дома, чтобы сохранить остатки собственного достоинства.
– И что? Сдержал клятву? – Сириус присел на корточки.
– А то сам не знаешь, что нет, – процедил Коллоу. – Твоя работа?
– Красиво, но, увы. – Мальчишка обвел коридор взглядом. – Это ты сам себя мучаешь. Мария тебя баловала?
– Еще как, – признался Джулиус. – Может, поэтому я вырос самовлюбленным скотом…
– Прекрати. – Сириус легонько толкнул его в бок. – Ты сейчас похож на желе из крыжовника!
– Утешил, – рассмеялся он. – Пошли отсюда.
– Запросто, только за дверью начинается уже моя реальность, – предупредил тот. – Если ты со своей еще что-то можешь сделать, как-то исправить… попросить прощения, то я уже опоздал. Понимаешь, каково это?
Джулиус поднялся на ноги и подал руку Сириусу. На мгновение показалось, что есть между ними что-то такое – понятное без слов.
– Давай останемся? – предложил он. – Надеюсь, Фолия мне сегодня не приснится.
– Спасибо, но нет. – Мальчишка убрал челку со лба. – Я решил кое с кем тебя познакомить. Только ты нафантазировал свой дом слишком высоко над моим воображаемым уровнем моря.