Сириус многозначительно покрутил пальцем у виска.
– Ты думаешь обо мне одновременно слишком хорошо и слишком плохо, – признался он. – Я не способен на такое по нескольким причинам. Для начала, я в принципе не могу влиять ни на кого. Остальное по вкусу.
– Сердишься? – Колючее чувство вины шевельнулось под ребрами.
– Да, – честно ответил Сириус. – А прощения просить придется не у меня. Как ты собираешься ей объяснить смысл произошедшего?
– Так же, как и тебе. – Джулиус сунул руки в карманы.
– Тогда у тебя проблема, – язвительно отметил тот. – Вероятность успеха стремится к нулю.
Сэр Коллоу и сам не особенно верил, что Эмьюз простит его так просто.
– Хочешь совет? – Сириус придирчиво потрогал кончиками пальцев свою разбитую губу.
– По-моему, ты хочешь его дать, поэтому я слушаю. – Джулиус надеялся, что разбитый нос останется частью сна.
– Варлоу и ее пара должны стать полноценными Тенями, пока не случилось чего-нибудь еще. – Голубовато-серые глаза смотрели серьезно.
– Рано, – возразил Коллоу.
– А потом будет поздно, Джулс! – Он отрицательно замотал головой.
– Я постараюсь, – скрепя сердце, согласился тот. – Но для этого нужны веские основания.
– Одной опасной для жизни ситуации довольно, – продолжил настаивать Сириус. – Вспомни себя.
– В том-то и дело! – Казалось, Джулиус сопротивляется исключительно из вредности. – Они должны повзрослеть хотя бы еще немного. Посвящение– как моментальная фотография: измениться после него непросто.
– И это мне рассказывает Мастер Тени? – Мальчишка изобразил приступ беззвучного смеха.
– Подраться во сне с воображаемым приятелем – безобразно зрелый поступок! Не находишь? – парировал он. – Никс вот вообще ходячая энциклопедия вредных привычек. А все потому, что в свое время пыталась «стать взрослой», перенимая сомнительные внешние атрибуты. Вот что бывает, если поспешить.
– Не морочь мне голову! – попросил Сириус. – Я, похоже, понял, к чему ты клонишь. Вы с Корникс не остались подростками внешне.
Тень Джулиуса увеличивалась и расползалась, пока не остановилась почти у самой кромки камышей.
– Возраст после посвящения в принципе теряет смысл! – Казалось, привычный огрубевший голос может разрушить сон. – А внешние изменения превращаются в спонтанный процесс, зависящий от состояния личности и неконтролируемый одновременно. Мне никто ничего не сказал. Представь мое недоумение, когда в сорок лет из зеркала смотрел все тот же шестнадцатилетний парнишка! Насколько я помню, Никс страшно переживала. Помимо всего прочего, существует опасность себя просто изуродовать. И такое я тоже видел.
– В любом случае, это не смертельно. – Разговор зашел в тупик.
– Давай с другого конца попробуем разобрать, – не сдавался Коллоу. – Тебе не нравится мой вариант решения проблемы с Борджесом?
– «Не нравится» – не то слово, – кивнул Сириус.
– Замечательно! – Стройные, как никогда, мысли будоражили душу. – Если называть все своими именами, то было обыкновенное «ребячество». Подумай я головой, отправился бы к дивному один? Без четкого плана действий? Нет. Стал бы искушать судьбу? Стал бы рисковать жизнью Варлоу? Вряд ли. Прелесть долгой жизни в том, что я хотя бы способен понять собственные мотивы, как и мотивы других. В опыте, опять же. Хорошо, что мой статус в Ордене предполагает дистанцию. Для молодых я выгляжу мудрым, а мне смешно. Вначале знания и навыки пьянят, сам себе видишься совершенным, а остальные просто слепыми и глухими. Годы спустя вдруг открываешь новые горизонты, и прежние достижения предстают в истинном свете – глупыми и незрелыми. И вот уже снова ты «король Вселенной», вроде как разобрался в людях, в обществе… в жизни. Кто-то так и застревает в этой счастливой иллюзии. Осознание приходит постепенно.
Джулиус перевел дыхание. К своему удивлению, он обнаружил собеседника заинтересованным!
– Вот только кажется, что вся правда мира готова открыться тебе. А вот уже понимаешь, что абсолютной истины нет. Есть только жизнь, всегда готовая щелкнуть по носу. Может я и Мастер Тени, но на поверку все тот же шут, которым был давным-давно.
На каком-то кураже Джулс отвесил особый поклон: три простых движения, намертво впечатанные в память.
Сириус поднялся на ноги и начал расти. Вернее, это сам Коллоу снова превращался в мальчишку.
– Я услышал, что хотел, – улыбнулся Сириус. – Знаешь, отчего вы остались последними древними?
– Неужели из-за этой своей особенности? – Джулиус поднял брови.
– Именно, – без малейшего намека на иронию подтвердил тот. – Дети не устают жить.
В обрушившейся тишине Коллоу пытался понять, что за существо стоит перед ним. Что пережил сам Сириус? Почему ему хочется верить?
– Покажи еще раз свой поклон? – вдруг попросил странный мальчишка.
– Запросто, – смутился Джулиус. – Если потом ты позволишь мне, наконец, проснуться. Я и так потерял лицо, когда рухнул без сознания на глазах у толпы народа. Как у тебя вообще получилось меня вырубить?
– Теряюсь в догадках. – Сириус только пожал плечами. – Когда ты обнял девочку, наша связь вдруг восстановилась. Я был так напуган и зол… А ее боль оказалась просто невыносимой. Лишиться чувств должна была только Эмьюз, чтобы успокоиться на время. И моей личной заслуги тут нет – сила Орина. Потом появился ты и…
– Испытал весь твой гнев на своей шкуре, – закончил за него Коллоу. – Зачем понадобился «шутовской поклон»? Глупость же!
– Чтобы лучше понять тебя. – Искренность собеседника подкупала.
– Тогда смотри.
Джулиус вытянулся в струнку и раскинул руки.
– Это вроде как «спасибо, многоуважаемая публика», – пояснил он. – Теперь подряд два поклона, не очень глубоких, но с чувством. Всем корпусом. Сначала правую руку под грудь, левую за спину, потом наоборот. Я не «джентльмен», а «комедиант». Сильно руки в локтях не сгибай. И никаких кулаков.
– Звучит неплохо. – Сириус потянулся…
…Сэр Коллоу проснулся с улыбкой на губах и со сладким ощущением, что все неприятности на этот раз позади.
Неугомонное зеркальце просто разрывалось. Оно неистово грохотало в ящике прикроватной тумбочки, привлекая к себе внимание.
Эмьюз не хотела открывать глаза: так оставалась надежда, что каскад страшных событий – всего лишь дурной сон. Только палаты госпитального корпуса угадывались по запаху. Других причин находиться здесь не было, а значит, все чистая правда.
Девочка перевернулась на бок и нащупала в ящике назойливый прямоугольник.
– Мария Тэсори! – объявил он, и сердце заплясало в груди.
Трудно представить человека, которого Эмьюз мечтала видеть больше тетушки-птицы.
– Я столько всего должна рассказать! – откинув крышечку, без приветствия начала она.
– Тише, принцесса! – Росарио выглядела встрепанной. – Я в поезде. Завтра утром встретимся, тогда и поговорим. Скажи одно: ты в порядке?
– Ну, руки-ноги целы, если речь об этом. – Уклончивый ответ – тоже ответ.
– Уже хорошо, – кивнула та. – Чудак-инструктор бежал за мной по перрону и кричал, что я «дезертир». Улыбнись, смешно же!
– Не получается… – В памяти неожиданно всплыли отвратительные когти.
– Официальную версию событий я знаю, спасибо Леди Воденбран, – вздохнула тетка. – Представляю твои ощущения. Держись там, я скоро.
Отражение Росарио пропало, а из коридора донесся звук быстрых шагов.
Эмьюз спешно задвинула ящик, спрятала зеркальце под подушку и закрыла глаза. Притворяться спящей неправильно, только другого способа остаться один на один с мыслями девочка не нашла.
Посетители и в самом деле направлялись к ней. Сначала друзья, потом наставник и господин Отто. Приходили даже Робин и Клаус… вместе. От последнего визита на душе сделалось совсем тоскливо. Когда палата снова опустела, Эмьюз повернулась к двери спиной.
Девочка нащупала гладкий бок складного зеркальца. Откуда ни возьмись в сознание ворвалось пламенное желание вызвать Джулиуса Коллоу и потребовать объяснений. То «дядюшка», а то… двуличный… скользкий…
Эмьюз так и продолжала бы выдумывать нелестные эпитеты в адрес непосредственного начальника, если бы в палату не проскользнул кто-то незаметный.
– Вы ведь не спите, мисс. – Иеремая обошел кровать и поставил на пол внушительных размеров пакет из плотной бумаги. – Я так рад, что вы живы!
– Как твоя рука? – виновато спросила девочка.
– Не болит. – Карлик продемонстрировал забинтованную кисть. – Сэр Коллоу настоял, чтобы мне восстановили пальцы. Без него реконструкторы едва ли согласились бы тратить свои способности на коротышку.
– А такое возможно? – игнорируя ту часть, где фигурировал бывший «дядюшка», уточнила она.
– Конечно, это же просто пальцы! – улыбнулся Иеремая. – Курс подготовительной терапии и несложная операция. Правда, Сэр Коллоу сказал, что чувствительность все равно восстановится не сразу. Но разве это так важно?
– Не упоминай его при мне, ладно? – не выдержала мисс Варлоу.
– Почему? – на симпатичном личике отпечаталось недоумение.
Карлик смотрел так, будто Эмьюз повредилась умом, и это жутко заметно.
– Коллоу чуть не убил меня. – Произнесенные вслух, слова ранили ядовитыми осколками разбитой иллюзии. – А перед этим наговорил гадостей.
– Не верю, мисс. – Иеремая замотал головой. – Да даже если и так, этому наверняка есть объяснение. Я знаю, что Сэр очень беспокоится о вас.
– Рада за него, – процедила девочка.
Карлик протянул здоровую руку и осторожно погладил Эмьюз по волосам.
– Вы только на меня-то не сердитесь, мисс, – попросил он. – Я ж в чем перед вами виноват? Можете, конечно, лежать и притворяться спящей в свое удовольствие, но у меня есть другое предложение.
– Какое? – Девочка явственно ощутила укол совести.
– Никого не хотите видеть? Есть в замке отличное место для подобных надобностей. «Все-помню Галерея» называется. Туда никто не ходит. Из-за раны Джиммини освободил меня от работы– скука смертная. Прогуляемся немного?