Порто охранял катапульту, которую солдаты называли Ослом. Со своей позиции он с изумлением и восторгом наблюдал за тем, как риммеры готовились к атаке. Когда стена дрогнула, они походили на стаю собак: их бороды щетинились, зубы были оскалены, воины пели и подбадривали себя криками. А Порто думал: «Неужели они действительно бросятся через эту дыру наперекор всем тем ловушкам, которые соорудили для них защитники башни?» Конечно, норны видели широкие трещины, расползавшиеся между огромными плитами. Даже слепой услышал бы перемещение многих тонн камня, когда стена медленно начала поддаваться под ударами тарана.
Хотя катапульта была загружена и оттянута для выстрела, она бездействовала. Двое солдат из обслуживающей команды упали в снег с норнскими стрелами в груди. Их молоты лежали рядом. Один бедолага уже был мертв, второй просил помочь ему во имя Бога. Несколько длинных железных кольев, которые удерживали переднюю часть боевой машины, высвободились при последнем выстреле, но Хьортур, мастер катапульты, в пылу битвы, очевидно, не заметил этого. Порто знал, что, если передок не заякорить как следует, выпущенный камень не только промажет по цели, но скорее всего попадет в самих риммеров. Поэтому он поспешил к остову стенобитной машины. Подняв тяжелый деревянный молот, выпавший из рук мертвеца, Порто услышал громкий радостный вопль северян у стены, когда огромный Медведь вновь ударил по каменным плитам.
– Эндри, – крикнул он. – Проклятье, приятель! Хватай другой молот и помоги мне вогнать в землю эти колья!
Порто поднял колотушку и сделал мощный замах, но когда опустил молот вниз, его едва не сбило с ног с мощным громоподобным грохотом, когда огромная стена, преграждавшая проход в долину, наконец обрушилась.
Он повернулся и увидел, как солдаты Риммерсгарда карабкались к бреши по упавшим плитам. Они ревели, как дикие звери, и он был так захвачен их яростными криками, которые отдавались в его костях и заставляли сердце биться еще сильнее, что, возможно, несколько мгновений не слышал настойчивых призывов Эндри. Молодой человек подпрыгивал на месте, кричал о каком-то большом камне и указывал рукой на горный склон. Порто увидел уголком глаза быстрое движение и отвернулся от солдат, атаковавших брешь. Первые из них, утыканные стрелами, уже начинали падать на землю.
Что-то катилось к ним со стороны отвесной стены каньона. Что-то огромное.
В какой-то миг Порто, оценив размер надвигавшейся темной массы, подумал: «Дракон!» Его ум был готов принять любое безумие, которое могли вызвать норны. Но затем понял, что к нему приближалась большая глыба размером с деревенскую церковь. Пока Порто смотрел на нее, глыба встала на торец и, задрожав, помчалась дальше.
Подумав о бегстве, он опустил тяжелую колотушку. С каждым мгновением огромный камень становился все ближе и, казалось, увеличивался в размерах. Порто побежал, но, оглянувшись назад, споткнулся о мертвеца, у которого заимствовал молот. Лицо убитого солдата оказалось прямо перед ним. Рот был открыт, и во время падения Порто показалось, что труп предупреждал его об опасности. Или, возможно, насмехался над ним: «Думаешь, так легко оставаться живым?»
Порто почувствовал соприкосновение с холодным снегом и ударился головой о заледеневшую землю. Весь мир перед его глазами унесся в узкий туннель света, окруженный черной пустотой. Даже глыба, которая могла раздавить его, казалась безобидной и далекой, хотя ее надвигавшийся грохот заглушал любые посторонние звуки. «Не важно, – рассеянно подумал Порто. – Моя жизнь закончилась. Всему пришел конец».
Кто-то дернул его за ноги и потащил по каменистой почве. Снег и лед царапали лицо. Жар, холод и резкая боль попытались захватить его внимание, но у Порто больше ничего не осталось. Все ушло и было потеряно…
Через некоторое время, выплывая из пучины сонной отрешенности, он понял, что огромный камень не раздавил его. Порто увидел промелькнувшую черную тень и услышал, как валун разнес Осла в щепки. Затем прямо над его головой пролетела длинная рука катапульты. Она запрыгала по земле с торца на торец, словно ложка, брошенная ребенком-оргом, и наконец остановилась, прислонившись к основанию Башни Трех Воронов.
В поле зрения появились кружащиеся пятна жемчужно-яркого цвета и небо с темными облаками. Над ним склонился Эндри. Порто с изумлением смотрел на своего друга и понимал, что произошло какое-то важное событие. Однако его мысли, казалось, крутились на конце длинной веревки, и хотя он тянул ее к себе, она разматывалась все дальше и дальше.
– Катапульта разбита! – прокричал Эндри, как будто это что-то значило.
Глаза парня были такими широкими, что Порто подумал: «Как ему не больно?»
– И таран тоже, – продолжил молодой солдат. – Мне кажется, это норны столкнули валун с горы…
Внезапно он замолчал. Со смущенным и озадаченным видом Эндри обернулся, словно кто-то похлопал его по плечу. А ведь он знал, что рядом никого не было. Затем юноша медленно опустился на колени, глядя на большой камень, мчавшийся к бреши в стене, и так же медленно упал лицом вниз. Забрало шлема ударилось о землю с тихим стуком. Из спины Эндри, чуть подрагивая оперением, торчала черная стрела.
Герцог не хотел оглядываться и оценивать ущерб, нанесенный чудовищной глыбой. Но это входило в круг его обязанностей. Насадка железного тарана осталась неповрежденной и проглядывала среди камней. Большое бревно длиною в тридцать шагов, сделанное из обтесанного ствола сосны, было раздроблено в щепки. Рядом в куче разбитых плит и деревянных обломков лежали раздавленные тела людей. Одна из черных стрел со свистом пролетела перед его шлемом. Изгримнур торопливо развернул коня и присоединился к северянам, сражавшимся с проклятыми фейри.
За второй торопливо построенной стеной оказалось не так много норнов, как боялся герцог. Защитники стены берегли стрелы и использовали их с удивительной эффективностью. Многие из людей Изгримнура, застигнутые врасплох, пали уже в первые мгновения атаки. Но за ними прорывались их соратники. Карабкаясь по упавшим плитам через мертвых товарищей, они добрались до второй стены и вступили в схватку с норнами. Бриндур вел своих скоггейцев, выкрикивая имя мертвого сына. В мгновение ока он был уже на другой стороне преграды, завывая в безумном веселье. Его меч пел, поражая врагов. За скоггейцами последовали люди Вигри. Норны были смертельно опасными бойцами, но они уступали в численности. На одного трупокожего нападали дюжины северян. Рой людей облепил каждого бессмертного, словно стая охотничьих псов. В течение часа армия Изгримнура взяла контроль над башней и стеной.
Крепость с тремя клювами удерживало лишь несколько Белых лис. Входы башни не имели магической защиты. Риммерсгардцы без труда разбивали двери двуручными топорами и срывали их с петель. В затемненных лестничных пролетах и в верхних покоях между огромными внешними выступами происходили ужасные стычки. Наконец, последнего норна прикололи к стене несколькими копьями. Северяне спустили тело бледнокожего существа в нижнюю часть клюва и пропихнули его через узкое отверстие. Труп упал на землю, как длинная капля, подпрыгнув при ударе, словно рыбья голова.
На теле Бриндура кровоточило множество порезов, но ни одна рана не была смертельной. Пока цирюльник-хирург прочищал и зашивал самые глубокие, тан облизывал пересохшие губы и триумфально скалился в полубезумной усмешке.
– Я же говорил, что фейри умирают, как и все другие существа, – прорычал Бриндур. – Особенно когда вы всадите в них ярд железа.
Изгримнур, убивший в свое время немало норнов, даже не потрудился ответить на замечание тана.
– Остальные Белые лисы ушли, – задумчиво сказал герцог. – Стену защищали только символические силы. Я насчитал несколько десятков трупов. Основная часть их отряда бежала в город.
– И что?
Бриндур потер пальцем свежезашитый порез, тянувшийся от запястья до локтя, и скептически посмотрел на выступившую кровь.
– Это всего лишь одна-две сотни, которую мы рано или поздно убьем.
Ярл Вигри подошел к ним с несколькими танами.
– Ваша светлость, разведчики вернулись со склона горы. Тот валун был работой норнов. Мои люди нашли инструменты, оставленные на месте разлома. Заодно мои люди осмотрели земли, лежащие за стеной. Они говорят, что путь от стены до Пика Бурь займет несколько дней. И те, кто бежал отсюда, могут устроить нам засаду.
Бриндур вытер окровавленный палец о грязный плащ, накинутый поверх доспехов.
– Мне все равно, как убивать этих тварей – в стаях или поодиночке. Главное, разрушить их мерзкое гнездо в горе.
Изгримнур нахмурился и подергал себя за кончик бороды.
– Мы находимся на территории, куда смертные на протяжении многих веков никогда не входили. В двух-трех стычках на окраинах вражеских земель мы потеряли четверть нашей армии. Бриндур, почему ты думаешь, что, защищая свой дом, они не будут сражаться с еще большим отчаянием? Таран и две наши катапульты разбиты. Даже если норнов мало, как ты собираешься входить в их город? И так ли их мало, как мы думаем? У нас нет в этом уверенности.
– А я уверен, – ответил Бриндур. – Если бы день или два назад норны могли направить сюда подкрепление, они не позволили бы нам взломать их стену и войти без боя в Норнфеллс!
– Я не сказал бы, что «без боя», – проворчал Изгримнур. – Здесь погибло больше сотни моих людей!
Бриндур плюнул на пол.
– У нас с норнами война, а не перебранка дворцовых политиков! Если мы не уничтожим этих тварей и не разрушим их последнюю нору, все наши потери окажутся напрасными.
Вигри прочистил горло.
– Мой лорд, я не буду говорить, что Бриндур прав, но и не скажу, что он ошибается. Мы пришли сюда раз и навсегда покончить с этими трупокожими. Если вы хотите уничтожить осиное гнездо, выжигайте его до конца. Иначе осы наплодятся снова.
Изгримнур фыркнул:
– Норны не осы и не твари. Это древние, более ловкие, чем мы, существа, и они не знают страха. Ты думаешь, норны опробовали на нас все свои трюки?