– Да, у них был набор отвлекающих маневров, – ответил Бриндур так буднично, словно говорил «небо синее» или «кровь красная». – Впрочем, он закончился. В этом сражении мы не наблюдали ни теней, ни лиц в огне костров, ни призрачных голосов. Нас встречали только стрелы и каменные стены.
– И огромная каменная глыба, которая уничтожила наши катапульты и таран, – добавил Изгримнур. – Она убила более дюжины воинов. Их, конечно, жаль, но тарана мне будет не хватать больше всего остального.
– Медведь не умер, – возразил Бриндур. – Его железная голова по-прежнему может кусаться. Здесь много деревьев. Мы приделаем ему новое тело и вышибем врата, ведущие в город фейри.
Изгримнур повернулся к Вигри. Ему казалось, в настоящий момент только ярл и Слудиг сохраняли ясность разума.
– Ты-то что думаешь?
Вигри выглядел усталым. Его броня была окровавлена не меньше, чем у Бриндура.
– Что я думаю? Норнов нужно убивать. Мы должны это делать, пока не покончим с ними. Вот мои мысли.
Изгримнур вздохнул:
– Наверное, ты прав.
Герцог потянулся к кубку с элем, который один из его прислужников поставил на крышку деревянного сундука. Что-то царапнуло его живот. Герцог вспомнил о письме, которое сунул за пояс ранее.
– Ах да! У меня имеются новости, о которых я забыл в гомоне ваших криков. Хорошие новости.
– Хвала Узирису! – ответил ярл. – Мой лорд, прошу вас, поделитесь ими. Новости нужны нам сейчас не меньше пищи и выпивки.
Изгримнул кивнул.
– Когда мне сообщили, что ты, Вигри, начал осаду разрушенного форта, я послал гонцов к ближайшим танам – Альферу из Хейтскелда, Хелгримнуру Камнеголовому и нескольким другим, живущим в двух неделях пути. Я попросил у них подкрепление для нашей армии.
– Альфер, – сказал Бриндур, и хотя он не плюнул на пол, презрительный тон голоса ясно выразил мнение старого воина.
– Забудь о нем, – с натянутой улыбкой ответил Изгримнур. – В любом случае, я не получил от Альфера ответа. Несомненно, он занят подсчетом рогатого скота, но этим утром вернулся гонец, которого я посылал к Хелгримнуру.
Он замолчал и сделал добрый глоток.
– Не томите, Ваша светлость! – вскричал Вигри. – Вы обещали хорошие новости? В чем они заключаются?
Изгримнур устало усмехнулся:
– Прости меня, мой друг. Хелгримнур написал, что собирался послать боевой отряд в Эркинленд, но когда война закончилась, он распустил людей для проведения весенних полевых работ. Или какие они там в этом году, с замерзшими лугами и пашнями?
Открыв письмо, он разгладил его на колене.
– Вот, слушай. Когда отступавшие норны начали грабить ближайшие поселения, он снова призвал ополченцев… Умный парень. Под началом Хелгримнура собралось полтысячи человек, причем двести из них были опытными ратниками. Теперь самая радостная весть. Он послал их к нам – под руководством Хелвнура, сына сестры, а у того имеется собственный отряд в сотню всадников. Гонец сообщил, Хелвнур с его людьми уже в нескольких днях пути от нас. Они не ожидали, что мы продвинемся так далеко на север.
Вигри хлопнул в ладоши.
– Слава Эйдону! Действительно прекрасные новости!
– Мне хотелось бы получить десятикратно большее подкрепление, но и это значительная помощь.
Герцог снова улыбнулся и поднял кубок для тоста.
– Клянусь моей бородой, Хелгримнур – хороший человек. Я не забуду этого!
– Мы можем надеяться на ответ от других танов? – спросил Вигри.
Изгримнур покачал головой:
– Не раньше чем наша армия пересечет норнские земли. Люди Хелгримнура восполнят число тех воинов, которых мы потеряли к этому дню.
– Если новое пополнение не будет вставать между мной и тварями, которых я хочу убить, они будут мне по душе, – сказал Бриндур. – Я расскажу вам о своей мечте. Мне не терпится оседлать королеву фейри. Возможно, она утолит мою тоску о женском теле, прежде чем я придушу ее.
Изгримнур торопливо осенил себя знаком Древа.
– Бриндур, поверь, ты не знаешь, о чем говоришь. Она одним взглядом заморозит мозг в твоих костях.
– Это мы еще посмотрим, – с усмешкой ответил Бриндур. – В любом случае, мой меч снова нуждается в заточке. Броня фейри затупляет клинок в два счета, а их кости – на третий раз.
– Даже с новым пополнением наша задача не станет легче, – предупредил Изгримнур. – Храни меня Бог! Не стоит надеяться на улучшение ситуации.
– Ты слишком много думаешь, мой лорд, – сказал Бриндур.
Трудно было понять, говорил ли он с сарказмом или с искренним сожалением.
– Увидел норна, убей его! Вот и вся наша задача.
– Такая явная кровожадность напомнила мне о старом друге, – полушутливым тоном произнес Изгримнур, но через миг воспоминания заставили его помрачнеть. – Белые лисы убили того парня в лесу Альдхерта.
– Не хочу перечить, тан Бриндур, – сказал Вигри. – Но мне хотелось бы добавить к нашему списку еще одну задачу: вернуться домой живыми.
– Я придерживаюсь более древней традиции, мой лорд, – ответил Бриндур. – Мне нравится жить, но прежде всего я хотел бы видеть норнов мертвыми. Я с радостью буду смотреть на вас из пиршественных залов предков, если умру, взяв с собой десяток бледнокожих.
Изгримнур услышал все, что было нужно. Ему еще следовало позаботиться о погребении мертвых, если только живым удастся вырыть могилы в промерзшей земле. Он потянулся к чаше с элем, сделал несколько глотков и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Пусть Бог дарует нам победу, – сказал он, закрывая военный совет.
Эндри не умер, хотя иногда Порто сожалел о том, что норнская стрела не убила его друга.
Один из риммерских хирургов сделал глубокий надрез на спине парня, удалил стрелу и облил рану крепким алкоголем. Сначала казалось, Эндри быстро восстановится, поскольку наконечник попал в лопатку, не задев ни легкие, ни сердце. Однако то ли из-за пагубного воздуха Норнфеллса, то ли из-за какого-то яда на наконечнике стрелы гноящаяся рана не заживала. Сначала воспаление было заметно только по жару и ознобу, сотрясавшему тело Эндри, затем по болям, заставлявшим его кричать, когда он пробуждался после беспокойных снов. Примерно через день Порто увидел под кожей товарища черное пятно, распространявшееся вокруг первоначальной раны. Вскоре размеры пятна стали больше ладони. Это воспаленное место казалось горячим при прикосновении, а кожа, когда Порто ощупывал ее пальцами, была почти безжизненной.
– Ты что-нибудь чувствуешь? – спросил он, надавливая на комковатую опухоль вокруг раны.
– Да. Боль такая же, как и во всем теле. У меня теперь везде болит. Помоги Бог! Иногда кажется, по моим венам течет огонь, а не кровь!
– Тебе не нужно было рисковать жизнью из-за меня, – сказал Порто и тут же пожалел об этом.
Эндри попытался сесть, но ему не хватило сил, и он повалился на спину. При свете костра его белки выглядели желтыми, как у волка.
– Нет!
Он сделал судорожный вдох.
– Ты мой единственный друг. Не говори глупостей. На моем месте ты поступил бы так же…
Произнесенные слова истощили его, и Эндри снова закрыл глаза. Его грудь приподнималась вверх и опускалась вниз небольшими рывками.
«Что мы здесь делаем? – подумал Порто. – Что мы забыли в этих холодных пустынных краях на задворках мира? Ну, ладно бы мы сражались за Анзис Пеллиппе и защищали собственный народ. Тогда другое дело…»
Словно услышав его мысли о доме, Эндри открыл глаза. Какое-то время Эндри дико озирался по сторонам, будто не знал, где находился. Затем, увидев лицо Порто, юноша успокоился.
– Я хочу вернуться назад, – сказал он. – В родную Гавань.
– Ты вернешься, я обещаю. Пока отдыхай. Вот, выпей немного.
Порто поднял чашу с растопленным снегом и поднес ее к губам Эндри. Ему пришлось придерживать ее, пока молодой человек посасывал воду.
– Ты поправишься, парень. Мы одержим победу над норнами и с триумфом поедем в Пердруин.
Посмотрев на вялое и безразличное лицо Эндри, Порто ласково добавил:
– Кто знает, какую добычу мы привезем домой! Возможно, это будет золото из самого Пика Бурь или драгоценные камни из шкатулки какой-нибудь принцессы-фейри. Даже норнский боевой шлем или меч из их проклятого дерева пойдут в Анзис Пелиппе по хорошей цене. Можешь поверить мне на слово. Мы станем богатыми людьми. Весь город будет знать нас как героев, сражавшихся с норнами.
Эндри покачал головой и снова закрыл глаза, однако на этот раз он улыбался.
– Вот почему ты мой друг, Порто. Мне нравится твоя добрая ложь. Еще скажи, что «гейзеры» и «налимы» будут вместе отмечать наше возвращение и никто из них не полезет в драку.
– Ладно, парень. Теперь помолчи. Сон – лучшее лекарство.
Улыбка Эндри потускнела, но не исчезла полностью. Когда он вновь заговорил, его голос, казалось, исходил с далекого расстояния.
– Ты не волнуйся обо мне, мой друг. У меня скоро будет много времени для сна.
Порто заботливо подтянул дырявый плащ к подбородку юноши, стараясь защитить его от холода. Теперь, когда они находились на северной стороне прохода Скогги, ничто уже не могло остановить порывы ледяного ветра, который лютым зверем рвался к ним с горных вершин. Накрыв ноги Эндри тонким одеялом, Порто отвернулся к костру и начал подкидывать ветви в огонь. Он уже не мог притворяться, что замерзшие капли, жалившие его щеки, были оставлены порхавшими снежинками.
Часть III. Врата Наккиги
Огромный конус Наккиги заполнил собой почти весь обзор. Располагаясь в центре неровного плато, он напоминал присевшую фигуру облаченного в мантию человека. Священный пик означал для Вийеки несколько важных понятий: убежище, родителя, сурового и недовольного учителя. Теперь, когда гора час за часом становилась все больше и выше, он чувствовал перед ней немного нелепое, но нараставшее чувство вины. Они, дети Сада, возвращались домой в безумном смятении; не как спасители, а как чудом уцелевшие жертвы непредвиденных обстоятельств. Словно они тонули, уже оставив любые надежды, однако были в