С очередным проклятием Изгримнур нанес удар широким Квалниром, и голова мертвой твари отлетела прочь. Отвратительное существо наконец перестало двигаться.
Хадди исчез. Никого из других хускарлов поблизости не было. Лагерь погрузился в хаос ночной резни, и теперь, когда глаза герцога привыкли к темноте, он с огорчением увидел, как много темных фигур вокруг него оказались не живыми воинами, а трупами, поднятыми норнским колдовством. Он вновь принялся выкрикивать имена своих людей, но прежде чем некоторые из них добрались до него, герцогу пришлось убить еще двух тварей, включая кадавра, который имел только одну ногу, но все равно скакал к нему с желанием убить. Используя Квалнир скорее как топор, Изгримнур отсек головы обоих мертвецов и получил при этом лишь пару царапин. Тем не менее он уже покачивался от усталости и видел «звездочки» в глазах. Ужас крал его дыхание и силы, вызывая непонятное утомление. Казалось, что он бежал вверх по крутому склону холма. Несомненно, на него и других воинов действовала какая-то ужасная норнская магия. Как много кадавров наслали на них?
«Ровно столько, скольких людей мы похоронили, – отстраненно подумал он. – Вот точный ответ».
Все больше людей присоединялось к герцогу. Выпучив глаза от ужаса, они задавали ему вопросы, на которые у него не было ответов. Переводя дыхание, Изгримнур осмотрел склон горы выше лагеря, где они хоронили мертвых, – место, которое больше освещалось солнцем, что, естественно, облегчало работу по рытью могил в промерзшей земле. Сотни неуклюжих фигур выползали из погребальных траншей. Поскальзываясь и падая, они направлялись вниз – к лагерю живых.
– Срубайте им головы, – крикнул герцог своим людям. – Обезглавленные, они падают и затихают. Срубайте им головы!
Он вздохнул с облегчением, увидев массивную фигуру Бриндура и собравшихся вокруг него людей. За ними, как одинокое дерево, уцелевшее после мощной бури, виднелось поднятое знамя Вигри. Кто-то размахивал им, призывая к себе разбежавшихся солдат.
Когда небольшой отряд герцога принялся отсекать головы наступавших мертвецов, остальные группы северян последовали их примеру. Разгром лагеря был остановлен. Люди приободрились, и приливная волна сражения наконец повернулась в другую сторону. По крайней мере, Изгримнур надеялся на это. Многие риммеры поняли, с кем они сражались. Люди выли от горя, когда рубили неповоротливых мертвых тварей и отсекали головы своим прежним товарищам.
«Мерзкие норнские хитрости, – подумал Изгримнур. – Но эти магические чары отвратительнее всех. Неужели Белые лисы надеялись одолеть нашу армию с помощью таких медлительных созданий – пусть даже они и были нашими погибшими товарищами?»
Какая-то неуловимая истина застряла в его голове, отвлекая от текущего момента. «Подожди, не спеши! Что случилось в прошлый раз, когда они сеяли подобный ужас? Норны не останавливаются на одной цели…»
Внезапно его ум прояснился, и герцог начал кричать:
– Люди! Следите за воротами! Все внимание к горе! Ожидайте Белых лис!
К призыву Изгримнура присоединились другие голоса. Сквозь крики и проклятия солдат, сражавшихся с кадаврами, воины передавали друг другу предупреждение герцога. Когда Изгримнур отсек голову у ковылявшей твари, которая хотела напасть на одного из его хускарлов, со стороны ворот зазвучал горн разведчика. Послышались крики: «Тревога!», «Посмотрите на гору!», «Ворота открываются!» Другие вторили им: «Нас атакуют белокожие!»
Изгримнур обругал себя за то, что оказался прав, но не предпринял быстрых мер противодействия.
– Вот что они задумали! – прокричал он солдатам. – Парни, сомкните ряды. Прорывайтесь к воротам Наккиги. Нас атакуют. Норны пытаются бежать из проклятой горы!
Но, уже выкрикивая эти слова, герцог понимал, что бегство не имело смысла. Куда бы могли скрыться Белые лисы? Гора была их последним убежищем. Взглянув на кружение сражавшихся фигур, освещенных призрачным светом луны, и оценив направление атаки, он заметил, что основной натиск норнов нацелен на часовых у ворот и инженеров осадных орудий.
– Таран! – закричал герцог, когда понял замысел врагов. – Проклятье! Все к тарану! Вигри! Бриндур! Они хотят разрушить таран!
Его люди могли заменить тело железного тарана – ствол дерева, к которому крепилась насадка, – но если норны утащат в свою нору огромную голову Медведя, северяне не смогут найти ей замену до прихода зимы. И в лагере не хватит железа, чтобы отлить новую насадку. Нельзя же оставлять армию без амуниции и оружия.
– Оставьте мертвецов в покое и прорубайтесь к воротам! – закричал Изгримнур.
Все это было похоже на тот его сон, где он беспомощно смотрел в темную бездну.
– Неужели никто не слышит меня? Во имя святых, защищайте таран!
Порто знал, что ему никогда не забыть эту ночь – ночь проснувшихся мертвецов. Вечером он и остальные бойцы Эрлинга Стойкого нашли новый туннель на склоне горы. После долгого обмена стрелами им наконец удалось убить единственного охранника, после чего они завалили проход в штольню тяжелыми камнями и бревнами. В лагерь отряд возвращался после наступления темноты. Как бы ни было страшно, они спускались вниз по ледяным предательским откосам, не смея зажечь ни одного факела, – боялись возможной встречи с засевшими в засаде норнскими лучниками. Поэтому, добравшись до основания горы, «козлы» попадали на землю и заснули вповалку, даже не найдя путь к назначенным кострам.
Порто проснулся еще при первых криках в лагере, но из-за усталости он принял их за нечто менее ужасное. Ссоры среди солдат были обычным явлением при долгой осаде – особенно в холодную погоду. Только услышав громкий треск открывавшихся ворот Наккиги и отчаянные вопли ближайших часовых, он понял, что случилась беда.
Тени на лошадях хлынули потоком из ворот, выкашивая стоявших перед ними северян почти в полном и неестественном безмолвии. Даже крики их жертв были громче, чем приглушенное ржание коней. Порто побежал вперед, надеясь присоединиться к одной из групп солдат. Взглянув на лагерь, он увидел там ужасное смятение. Армию герцога атаковали не только спереди, но и с тыла.
Одинокая фигура, шатаясь, вышла к нему из темноты. Сначала Порто подумал, что это был какой-то сильно израненный риммер. В принципе он угадал. Хотя ранения этого воина явно показывали, что его убили днями или неделями ранее. Существо почти не имело глаз – только влага мерцала глубоко в глазницах, а его сгнивший саван выставлял открытые бескровные раны на лице и груди.
«Мертвец, – сказал себе Порто. Он был напуган, но не удивлен. – Норны подняли из могил мертвых. Наших мертвых».
Он увернулся от неуклюжего броска кадавра, но едва не наскочил на ржавый нож в руке существа. Казалось, мертвый воин не понимал, что был вооружен. Оживший труп просто бесцельно размахивал обеими руками. Порто поблагодарил Бога и всех святых за то, что проклятая тварь оказалась такой медлительной. Отпрыгнув в сторону, он взмахнул мечом и рассек клинком шею ходячего мертвеца. Труп покачнулся и медленно повернулся к нему, словно его голова не была наполовину отделена от тела. Порто высвободил меч из раны и на этот раз ударил по ногам кадавра. Он бил и бил по ним, пока не превратил его голень в разможженную белую мякоть из костей и бескровной плоти. Наконец тварь упала. Внимание Порто снова привлекли крики товарищей. Белые лисы, выехавшие из ворот, уже сражались среди северян, сея смерть в их рядах и со злобной удалью нанося ужасные ранения.
Наконец Порто обезглавил труп и обездвижил его. Осмотревшись, понял, что удалился от ближайшей группы своих товарищей. Вокруг кружился хаос людей и теней. Некоторые темные фигуры казались невероятно быстрыми, другие медлительными, как умиравшие насекомые. Какое-то время Порто выкрикивал имена Эрлинга и остальных «горных козлов», но с таким же успехом он мог вопить и в пустом лесу.
Что-то понеслось к нему – огромная темная масса, которая лишь в последнее мгновение оказалась конем и всадником. Упав на заснеженную землю, он почувствовал ветерок от клинка, пронесшегося над его головой. Когда Порто откатился в сторону, норн исчез в темноте.
Порто не знал, как долго сражался. Он не знал, остались ли живы его товарищи. Несмотря на безумный страх, терзавший его нервы, Порто уложил полдюжины шагавших трупов и искалечил нескольких других. К счастью, ни одно из мертвых лиц не принадлежало Эндри. Он надеялся, что если даже демонические чары поднимут товарища из бездны небытия, камни, наваленные на могиле, удержат Эндри в земле.
Остановившись, чтобы отдышаться, Порто услышал чей-то триумфальный крик – не пронзительный боевой клич одного из норнов, а добротное хриплое ругательство смертного человека. Он почувствовал внезапную надежду. Но что же случилось?
Яростный бой кипел у самых ворот. Порто видел, как большая группа живых людей окружила одного норнского всадника. Тот яростно отбивал атаки, идущие со всех сторон, и его клинок, невидимый в темноте, был быстрым и смертоносным. Какой-то риммерский копьеносец нанес удачный удар и сбил шлем с головы норна. Лошадь всадника встала на дыбы, и Порто ахнул, узнав лунно-белые волосы той женщины, которую он видел у Замка Спутанных Корней. Это она привела подкрепление и спасла своих родичей, прятавшихся в руинах крепости. Грозная воительница сражалась божественно. Порто восхищался ее скоростью и боевым мастерством. Уже полдюжины северян лежали под копытами коня воительницы. Нужно было помочь своим парням. Порто побежал к воротам. Тан Бриндур и несколько его воинов пытались сбросить норнскую всадницу наземь. Они атаковали ее топорами и мечами, копьями и секирами, но женщина заставляла своего коня вращаться на месте так быстро, что это выглядело каким-то магическим трюком. И каждый раз, когда ее рука делала взмах, кто-то из воинов отшатывался назад с фонтанирующей раной или падал там, где стоял.
Кто-то закричал у ворот. Это был не голос смертного, а нечто похожее на пронзительный птичий зов. Норнская женщина тут же повернула коня. Ее меч закружил в воздухе так быстро, что солдаты, которых она не подпускала к себе, бросились на землю или отбежали в стороны, испугавшись быть затоптанными или обезглавленными. Белокурая всадница помчалась галопом к воротам, где ее ожидала дюжина теней. Северяне вскочили на ноги и погнались за ней, ободряя друг друга свистом и криками.