– Да, она уехала, – подтвердил Джиккио. – Зидайка покинула лагерь смертных несколько дней назад и уже находится далеко от наших земель. Мы знаем это, вне всякого сомнения.
– Наверное, произошел разлад между союзниками, – с довольной усмешкой предположил маршал Мюяр. – Танцоры лет и смертные никогда не понимали друг друга. Это еще одно доказательство того, что зида’я выбрали неправильную сторону. Теперь нашим слабовольным сородичам приходится подстраиваться под прихоти смертных.
– Я перережу горло каждому танцору лет, которого встречу, – с полной серьезностью сказала Суно’ку. – Они предали расу кайда’я еще до Разделения.
Зунияб поднял руку, требуя внимания. На этот раз зал затих не так быстро.
– Древняя пословица гласит, что от многих голосов песня становится запутанной, – сказал он, когда члены Совета наконец успокоились. – Сейчас нам следует говорить о насущных проблемах, а не о том, во что мы верили или на что надеялись. Письмо от смертных, заверенное печатью герцога Изгримнура, было оставлено в нашем последнем проходе на склоне горы – в штольне, которую мы считали еще необнаруженной.
Зунияб сердито посмотрел на Мюяра и Суно’ку:
– Теперь уже ясно, что мы ошибались.
– Если бы письмо нашел один из моих подчиненных, я увидел бы его первым, – возмутился Мюяр. – Такое нарушение нашей древней традиции вызывает у меня подозрение…
– Тем не менее сообщение пришло ко мне, – ехидным шепотом произнес Зунияб.
Через мгновение он снова заговорил нормальным голосом:
– Верховный маршал, прошу вас. Давайте поговорим о протоколе и традициях в другой раз. Мы должны сохранить новость о возможных переговорах в секрете. Она не должна выйти за пределы этого зала.
Зунияб посмотрел на членов Совета:
– В письме излагается просьба о том, чтобы один из нас вышел из ворот без всякого оружия и встретился с их командиром, который тоже придет с пустыми руками. Его люди отойдут на достаточное расстояние от ворот, чтобы мы не сомневались в их честности и не заподозрили какого-то вероломства.
– Чушь! – рявкнул Кую-Вайо из Ордена Эха. – Кого мы можем послать от лица всего народа? Только королеву, а она спит!
– Я подозреваю, речь идет не о переговорах, а о предъявлении требований, – сказал Зунияб. – В послании имеется еще одна просьба. Смертные, в частности, хотят, чтобы мы послали к ним на встречу генерала Суно’ку или, как они написали, «великую воительницу с белокурыми косами».
После этих слов раздалось сразу несколько голосов. Их тона разнились от вопросительных до неприкрыто гневных.
– Нет, это какая-то уловка, – произнес старший помощник Наджи.
Казалось, он сам удивился тому, что заговорил перед такими уважаемыми людьми.
– Они хотят хитростью забрать у нас любимого генерала. Люди не поддержат этого.
– Ха! – воскликнула Суно’ку и ударила кулаком по столу. – Пусть люди думают, что хотят, а я пойду на встречу! Клянусь священными стенами Тзо, никто не сможет удержать меня за воротами. Прежде чем их полководец произнесет хотя бы слово, я вырву его сердце голыми руками и заставлю смотреть на него. Пусть потом меня убьют. Это не важно. Мы дадим единственный ответ, достойный гордых хикеда’я!
Возмущенные голоса становились все громче и громче, пока Зунияб не вытянул руку вперед, требуя незамедлительной тишины.
«Даже главный церемониймейстер не может навести порядок в наших рядах, – с печалью и отчаянием подумал Вийеки. – После того как королева и лорд Ахенаби уснули, мы оказались на волосок от хаоса. Одна ошибка, одно горячее слово, и ордены накинутся друг на друга с мечами».
– Вы не должны нападать на лидера смертных, Суно’ку, – изобразив жест недовольства, произнес Зунияб. – Это будет ниже нашего достоинства. Мы просто выслушаем их требования.
Верховный церемониймейстер повернулся к Мюяру:
– Маршал, вы уверены, что ваша родственница поняла мои слова?
Мюяр некоторое время смотрел на него. Красивое лицо верховного маршала не выдавало никаких эмоций.
– Я ручаюсь за генерала, – наконец ответил он. – Она выполнит любое решение Совета.
– Хорошо. Узнайте, что задумали смертные. Во время переговоров не должно быть нападений с нашей стороны, если, конечно, они не проявят вероломства.
Зунияб повернулся к певчему Джиккио:
– Однако я не думаю, что такая прославленная героиня, как генерал Суно’ку, должна идти без свиты. Что вы скажете, старший певчий?
Прежде чем ответить, Джиккио выдержал долгую паузу:
– Я согласен с вами. Пусть другие ордены тоже выберут для переговоров своих представителей. Тогда мы все почувствуем уверенность, что требования смертных будут переданы нам правильно.
– Вы сомневаетесь в моей честности? – спросила его Суно’ку. – Или в моей верности королеве?
– Ни то, ни другое, генерал, но лично я сомневаюсь в вашей сдержанности.
Джиккио сложил перед собой длинные руки, которые, как и лицо его помощницы, были украшены сложными черными узорами.
– На нашем Военном Совете присутствуют несколько орденов. Я предлагаю каждому из них выбрать по одному человеку, который будет сопровождать генерала Суно’ку. Поскольку никаких договоренностей с врагами не предвидится, наш орден от моего лица будет представлять старшая певчая Ниджика.
Магистры других орденов согласились с таким предложением и тоже выбрали подчиненных. Главным условием был пункт, гласивший, что окончательные решения по переговорам будет принимать Военный Совет – после того как их делегаты вернутся в Наккигу и ознакомят остальных с требованиями северян.
Последним слово взял Яарик:
– Я тоже хочу, чтобы мой орден был представлен на переговорах. Хотя мне не терпится увидеть смертных лично – так сказать, лицом к лицу. Пока мы возвращались с юга, они видели только мою спину. Поэтому я сам пойду на переговоры.
Его речь почти не удивила лидеров других орденов. Яарик был известен нетрадиционнными идеями и повсеместным упрямством, но пожелание наставника напугало Вийеки до такой степени, что он выразил протест еще раньше, чем понял это:
– Мастер, вы не можете покидать город! Прошу простить мою дерзость, но, наряду с маршалом Жертв, вы слишком важны для обороны Наккиги. Что, если это уловка смертных, как полагают многие члены Совета? Тогда мы потеряем достойных представителей других орденов, но, по крайней мере, их магистры останутся с нами. Мой лорд, вы не можете подвергать себя риску в таком опасном задании.
Яарик резко повернулся к Вийеки, и его худощавое лицо окрасилось нехарактерным гневным румянцем. К счастью, генерал Суно’ку заговорила с дальнего конца стола:
– Ваш старший помощник прав. В лучшем случае, командующий смертных выполнит обещание, и мы услышим его требования относительно нашей капитуляции. Естественно, Орден Жертв не примет подобных условий. В худшем случае, этот смерд устроит нам западню, и тогда городу будут требоваться еще больше оборонительных сооружений. Вы нужны Наккиге, как никогда – особенно если смертным удастся пробить ворота. Верховный магистр, направьте на переговоры помощника.
Яарик попытался спорить, но после погружения в восстановительный сон могущественного лорда Ахенаби возможная потеря опытного главы Каменщиков встревожила каждого из присутствующих. Вийеки почувствовал страх за напряженностью озабоченных лиц. В конце концов Яарик обратился за поддержкой к Зуниябу, но верховный церемониймейстер только покачал головой:
– Собрат по касте, в этот раз я не буду потакать вашим капризам. Вы слышали волю Военного Совета. Вместо вас пойдет старший помощник Вийеки.
Они должны были обсудить множество важных вопросов, связанных с переговорами и осадой города, поэтому встреча длилась и длилась, пока колокола в Храме мучеников не известили о последней фазе вечера.
После того как Вийеки возразил ему перед всем Советом, Яарик даже не смотрел на него. Старший помощник старался оставаться внешне невозмутимым, но внутри он чувствовал себя пустым. «Похоже, моя карьера закончилась. Хотя я выразил протест лишь ради нужд народа». Однако он не мог избавиться от мысли, что причиной, заставившей его заговорить, была не столько боязнь за мастера, сколько собственная обида на Яарика.
Еще ему придется рассказать жене о том, что он пойдет на встречу с врагом. Почему он боялся разговора с ней больше, чем клинков северян?
«Как же запутана вся эта история! – Вийеки был наполнен усталой безысходностью человека, который прожил долгое время в осажденном городе. – Летописцы будущих лет, если таковые останутся, смогут лишь догадываться, в какой массе противоречий мы пребывали в это смутное время. – Он кисло усмехнулся. – Если только жизни маленьких людей, подобных мне, будут ими вообще описаны».
Новость о переговорах с Белыми лисами распространилась по всей армии герцога. Перед наступлением сумерек отряды были оттянуты назад в долину, но первым делом Изгримнур хотел убедиться, что в необнаруженных норах над воротами города не окажется никаких норнских лучников. Эту задачу поручили «горным козлам». Хотя они давно занимались поисками скрытых штолен, ненавистные норны по-прежнему попадались им на склонах горы, все так же показывая себя искусными, решительными и бесстрашными воинами.
Когда холодный день сменился тусклым вечером, Эрлинг Стойкий повел отряд, состоявший из Порто и четырех других солдат, в патрулирование по нижним склонам. Первые пару часов они находили только следы прежних стычек, сломанные норнские стрелы и места их собственных ночевок. Белые лисы никогда не оставляли тел своих павших, поэтому тропа, где «горные козлы» всего три дня назад убили нескольких защитников горы, теперь казалась не хоженной годами. Серые облака висели прямо над их головами.
– Не расслабляйтесь, парни, – сказал Эрлинг, когда они отдыхали на выступе утеса и осматривали верхнюю часть склона. – Белокожие не сдадутся. Эти змеи не оставят своего гнезда. Нам придется перебить их всех – вплоть до последнего гаденыша.