Однако, когда он пытался объяснить ей суть своих тревог, она не желала его слушать.
– Почему ты не радуешься своей удаче? Неужели тебе трудно понять, что нам повезло? Почему ты хочешь снова взбаламутить народ, который и без того достаточно страдал? Зачем тебе копаться в делах, которые уже пришли к своему завершению?
Позже Вийеки обнаружил еще несколько таких же брошенных строительных площадок над линией обрушения горного склона. Каждая из них имела свой колодец, и все они располагались под самой поверхностью, словно жемчужины на ожерелье. Он никому не сообщал о своих изысканиях. Был только один человек, с которым Вийеки хотел поговорить, но он пока не был готов к такой беседе.
«Теперь, завершая эту историю о Войнах Возвращения, ваш летописец должна принести свои извинения, поскольку данный отчет был составлен сразу после описываемых событий, а не через положенный срок в половину Великого года. Так как ваша слуга сама пережила осаду города и падение части горного склона, мне было трудно сохранять безупречное восприятие хронолога и не искажать естественное и правильное изложение фактов.
Единственно истинной историей остается летопись годов, которая, проходя через поколения, служит воспитанию народа и дает понимание нашего прошлого. История должна твердо хранить вечные истины о том, кем мы являемся, – неоспоримые истины мучеников, любимых монархов и нашего священного дома.
Так как королева Утук’ку во время осады спала в кета-джи’индра и даже во время составления этих записей еще не вернулась из своего исцеляющего путешествия по Дороге Снов, этот отчет о недавней осаде северян может быть искаженным и несовершенным, полным ошибок, возникших от того, что скромный летописец пыталась рассказать историю без нужной перспективы времени и поправок ее руководства. И все же это был ее долг, который она выполняла, как могла.
Великое поражение на юге едва не привело к еще большей трагедии: к потере нашего дома и уничтожению всего народа. Однако благодаря подвигам благородных людей из наших самых важных орденов – Жертв, Песни и Каменщиков – мы уцелели. Урок здесь таков: не доверяйте тому, что кажется истиной момента. Вкладывайте свою веру в вечные дела. Любите королеву и нашу гору, любите и помните Сад, Который Был Утерян. И пусть песня нашей расы найдет свою нужную мелодию.
Здесь заканчивается рассказ о последней войне. Скромный летописец просит прощения за возможные недочеты и надеется, что ее усилия принесут, по крайней мере, какую-то пользу тем, кто прочитает этот труд».
Леди Миджа сейт-Джинната, Орден Летописцев, восьмой Великий год при верховном церемониймейстере Зуниябе, 16-м магистре ордена.
Каменщики Вийеки раскапывали заваленный туннель, ведущий наружу. Проинспектировав выполнение работ, он возвращался домой по узкой аллее на главном ярусе Наккиги. Внезапно волосы на его шее поднялись дыбом. Прошло мгновение, и Вийеки услышал приглушенный топот мягких ботинок, но не стал оборачиваться и проверять, к какому сословию принадлежали люди, догонявшие его. Вместо этого, оценив предупреждение поднятых волос на шее, он отступил в сторону, позволив идущей сзади группе пройти мимо него.
Это была шеренга певчих в робах цвета засохшей крови – дюжина или больше прислужников, четверо из которых несли носилки. Когда процессия почти миновала его, последовал какой-то безмолвный сигнал. Носилки остановились, и занавес, скрывавший знатную персону, приподнялся. Вийеки не разглядел лица в темноте капюшона, но узнал ужасный и немузыкальный голос, который слышал уже несколько раз:
– Эй, там! Стойте! Я вижу хикеда’я, которого знаю как достойного человека. Это Вийеки сей-Эндуя из Каменщиков?
Удивленный и, возможно, даже напуганный неожиданной встречей, Вийеки сделал все подобающие жесты уважения и низко поклонился.
– Это я, великий лорд Ахенаби. Мне очень лестно, что вы узнали меня. Я услышал о вашем возвращении лишь несколько ударов колокола назад, но уже зажег в храме дюжину свеч в благодарность за восстановление вашего здоровья. Уверен, что все жители Наккиги чувствуют такую же радость.
Даже испытывая страх перед могущественным лордом Песни, Вийеки не преувеличивал: горожане безмерно боялись мага, но Ахенаби был привычной частью существования их народа со времен, которые могли помнить только королева и несколько ее старейших советников. Новость о его пробуждении приветствовалась многими как знак возвращения к былому и стабильному миропорядку.
Как и подобало персоне его статуса, великий певчий, услышав лестные слова, ничем не выдал своих чувств.
– Мне сказали, что лорд Яарик назвал тебя своим преемником, старший помощник магистра. Надеюсь, заняв его место, ты будешь сотрудничать с нашим орденом с такой же готовностью, как это делал твой мастер.
Без каких-либо слов и жестов слуги подняли носилки Ахенаби на плечи. Процессия певчих в робах с капюшонами двинулась дальше по аллее и вскоре исчезла в темноте, оставив Вийеки размышлять над смыслом, скрытым в словах лорда Песни.
«Сотрудничать. Он надеется, что я буду сотрудничать, как лорд Яарик», – подумал Вийеки. Эта безобидная фраза, которая показалась бы кому-то явным политиканством, при нынешних обстоятельствах прозвучала очень зловеще.
«Конечно, во время осады наши ордены работали вместе – на благо всей Наккиги. Но что, если Ахенаби имел в виду другое сотрудничество? Более темное и секретное?»
После долгого дня, проведенного в запыленной пещере и в знойных глубинах горы, Вийеки хотел лишь одного: вернуться домой, в пространство порядка и покоя. Но загадочные слова Ахенаби грызли его мозг, и Вийеки знал, что покой будет теперь таким же эфемерным, как и многие ночи до этого. Его ум мог успокоиться только в одном случае – найдя ответы на терзавшие вопросы. Однако он понимал, что каждый из ответов почти наверняка разрушит его мир.
Несмотря на сомнения и противоречивые мысли, Вийеки все равно нужно было вернуться домой. Там хранился предмет, в котором он сейчас нуждался.
– Южанин! Порто! Иди сюда!
Это был Колбьорн, стоявший среди людей, запрягавших быков в повозки. Он еще раз помахал рукой:
– Эй! Иди сюда!
Порто направился к нему, переступая через кучи навоза, пятнавшие грязную дорогу. Ветер сегодня был порывистым и морозным, поэтому гуртовщики старались работать, повернувшись спиной к леденящему бризу.
– Я ищу тебя повсюду, – сказал молодой риммер. – Один из людей Изгримнура ждет нас у лагерного костра.
Порто потуже закутался в рваный плащ.
– Зачем? Неужели герцог хочет задержать нас здесь еще на какое-то время? Чтобы добраться до дома, я должен проехать пять тысяч лиг. И мне повезет, если я вернусь к жене до праздника Элисиамансы.
– На самом деле тебе повезет, если тебя не сожрут змеи, – ответил Колбьорн. – Я слышал, что в южных краях им нет числа.
Порто закатил глаза. Похоже, все риммеры думали, что он жил не в цивилизованном городе, а в испарениях тропических джунглей, похожих на леса болотистого Вранна.
– В моих краях к змеям относятся, как к котятам. По ночам, чтобы согреться, они забираются к тебе в кровать, а утром, когда проголодаются, лижут твой нос, пытаясь разбудить тебя.
Колбьорн смотрел на него какое-то время, чувствуя, что над ним подшучивают.
– По мне так лучше каждый день сражаться с гигантами, чем жить в таком месте, где эти дьявольские создания ползают под ногами.
Порто засмеялся:
– Ты храбрее меня, мой друг Колбьорн, и мы оба знаем это. Что нужно человеку герцога?
– Спроси его сам. Вон он стоит.
Желтобородный риммер был единственной фигурой у костра – тот самый хулскар, которого звали Слудигом Два Топора. Этот парень считался самым свирепым воином Изгримнура, хотя в данный момент выглядел задумчивым и миролюбивым.
– Вы искали меня, мой лорд?
Слудиг поднял голову.
– Хм. Порто из Пердруина, верно? Не называй меня лордом. Ты рыцарь, а я простой солдат.
Он оскалил зубы в усмешке.
– Да, я искал тебя. Герцог просил передать тебе это.
Он протянул широкую руку, в которой был зажат кошель. Когда Порто уверился, что это не шутка, осторожно принял подарок.
– Что там?
Он развязал бечеву и заглянул внутрь.
– Благая мать Эйдона! Это мне? Три золотые имперские монеты? И столько серебра!
Колбьорн ухмыльнулся:
– Я свои монеты уже получил и даже подсчитал. Если сложить все в кучу, то собирается пять золотых.
– За что? – спросил изумленный Порто.
– Такова традиция, – ответил Слудиг. – Когда человек становится рыцарем, он получает либо землю, либо богатство. Герцог Изгримнур просил меня сказать, что у него сейчас мало земли. Молодые король и королева только начинают разбираться с делами. Но он решил наградить вас монетами, надеясь, что это сделает ваш путь домой более легким. Ты принимаешь подарок Изгримнура?
– Принимаю? Да моя жена шкуру с меня сдерет, если я не возьму его. Прошу вас, поблагодарите герцога. Он очень щедр.
– Более чем щедр, – уточнил Колбьорн. – А у вас не найдется еще одного такого же для Эрлинга? Человека, который командовал нами?
– Он уже получил свой кошель, – ответил Слудиг. – Причем едва взглянул на него. Все время занимался полировкой черепа.
Порто покачал головой:
– Он сейчас не совсем в порядке, мой лорд… со дня обрушения горы.
Слудиг пожал плечами.
– По правде говоря, мы все теперь такие же. Все не в порядке. Ладно, парни. Я должен идти. Нужно многое сделать, чтобы завтра наша армия отправилась в обратный путь. Но прежде чем наши дороги разойдутся, южанин, ты и этот молодой воин можете прийти в мой шатер и выпить со мной по чаше эля.
– Кажется, вполне нормальный парень, – сказал Колбьорн, когда Слудиг ушел. – Он удавил одного из Белых лис голыми руками. Ты слышал об этом?
Порто улыбнулся: