Винанти уверяет, что в стоимость тура (которую я до сих пор безуспешно пытаюсь выведать у своей бабушки, опасаясь спросить напрямую) включено абсолютно все, что требуется для выживания на базовом уровне. Поскольку я очень сомневаюсь, что у нас с Гигантскими Сосками совпадает понимание концепта выживания, то, едва мы въезжаем в город, я выскакиваю из машины первым.
Условия задачки: нам не понадобится ни палатка, ни спальные мешки, питание тоже входит в стоимость. Воспринимаю это очень серьезно и начинаю кидать в корзину все остальное. Туристские коврики, ветровки, фонарики, аптечку первой помощи, солнцезащитный крем и – самое главное – туалетную бумагу.
Слышу перешептывание Лювии и бабушки за спиной.
– Так что, притворимся, что все в порядке? – шепчет Лювия. – Сделаем вид, что у него нет нервного срыва?
– Так будет лучше, – заверяет ее моя бабуля. – Спокойнее.
Не обращаю на них внимания. Терзаюсь сомнениями, какую упаковку взять: из четырех рулонов или из шести, когда из-за плеча выглядывает Лювия.
– Ты что, собираешься прикупить бумаги для наших задниц на целый месяц? Я-то думала, что мы идем в поход всего на одну ночь.
Кидаю упаковку из шести рулонов в корзину, которая и так уже переполнена.
– Еще спасибо скажешь, когда приспичит посреди ничего.
– Под «посреди ничего» ты имеешь в виду экскурсию, запланированную и организованную туристическим центром, который точно знает, сколько нас и где мы ночуем?
Самое ужасное, что слова Лювии звучат весьма разумно, чего нельзя отрицать, но это не заставляет меня признать ошибку.
– Ты забыла включить в это уравнение Винанти.
Киваю на упомянутую. Та стоит в проходе между полок с фильтрами для воды, ведя горячую дискуссию с продавцом о понятии чистой воды и почему оно должно быть признано дискриминационным.
Лювия вздыхает.
– Туше.
Поскольку ее признание моей правоты нервирует меня еще сильнее, прихватываю также швейцарский нож и аэрозольный репеллент – против комаров и медведей.
Ночная пешая прогулка начинается сразу после наступления темноты, в полвосьмого. К пункту сбора все пришли вовремя, и я с некоторым облегчением вздыхаю, увидев, что Винанти явилась не одна, а в сопровождении рейнджера, который и поведет нас до самого Лоун-Стара, где для нас уже разбит VIP-лагерь. Он же вернется туда за нами утром.
Рейнджер – молодой парень, на вид ненамного старше меня. И хотя на голове у него – широкополая шляпа, типичная для рейнджеров, из-под нее на спину спускается длинная темная косица. Представляется он как Тайен, что значит «молодая луна», и поначалу чувак мне очень нравится, но ровно до той минуты, пока не начинает улыбаться Лювии так усердно, словно снимается в рекламе зубной пасты.
До выхода на тропу он проверяет, у всех ли в наличии необходимая теплая одежда: температура воздуха может опуститься до пяти-шести градусов, хотя на дворе – август. Меня он просто хлопает по плечу в ответ на недовольное пояснение, что под толстовкой у меня термобелье, и тут же переходит к Лювии, Джойс и бабушке.
– Вы, как погляжу, отлично подготовились, – удовлетворенно кивает он. – Если вдруг понадобится помощь с рюкзаками или кто-то устанет, немедленно сообщите мне, окей? Хотя вообще-то мы пойдем прогулочным шагом.
Одного этого ему хватает, чтобы полностью завоевать их доверие.
В течение следующих полутора часов мне приходится терпеть его наглые попытки подкатить к Лювии, которая крайне благосклонно встречает его комплименты и шуточки. Он не устает пудрить ей мозги: рассказывает о том, к какому индейскому племени принадлежали его предки (племени кроу), как сам он умеет подражать пению любой птицы, какой кайф он ловит от природы, и о чем-то еще, на что мне глубоко плевать.
Вишенка на торте: Джойс спрашивает, не знает ли он каких-нибудь страшных легенд о Йеллоустоне, и тут выясняется, что этот чувак – не только рейнджер и переводчик с птичьего языка, но еще и парапсихолог.
Бабушка возвращается ко мне, оставив позицию в группе поддержки Тайена.
– Какой симпатичный парень, – говорит она. – Жаль, что такой же мошенник, как и наша гидесса.
Улыбаясь, пытаюсь привлечь ее к себе, чтобы поцеловать. И сразу получаю тростью по икре, вследствие чего прихрамываю несколько следующих метров.
– Чем обниматься, лучше бы держал ухо востро. – И указывает концом своей палки на две группки впереди нас. Винанти на ходу разговаривает с папашей и сыном (кажется, зовут их Билл и Патрик) и новобрачным. Его новоиспеченная супруга тоже пала жертвой пагубного влияния Северной Звезды. – В твоем возрасте я бы вела себя осторожней: семь раз отмерь, один отрежь.
Наклоняюсь потереть ушибленную икру.
– Ты о чем?
Она презрительно фыркает.
– Не отрывать от нее глаз? Брызгаться? Завязывать шнурки? Ох, мой мальчик! Зелен ты еще, зеленее салата латук.
Я даже не заметил, что встал как вкопанный, пока она, отойдя на несколько метров вперед, на меня не оглянулась. Не знаю, что она там видит на моем лице, но бабушка прикрывает глаза и испускает неимоверно долгий вздох, как будто несет на себе тяжелую ношу.
– Ну что я сделала не так? Я-то думала, что вырастила мужчину с мозгами.
– Бабуля…
– Молчи. Сил у меня больше нет смотреть, как ты выставляешь себя на посмешище. Ты и в университете так себя ведешь? Бедные девушки.
В этот момент мне кажется, что вся моя кровь мгновенно приливает к лицу и я свечусь куда ярче, чем фонарики всей группы разом.
– Эй, шевелись. Не хочу попасть в отстающие.
Взмахивает тростью и без лишних слов отворачивается. Мне требуется еще несколько секунд, чтобы осмыслить случившееся или по крайней мере попытаться, а потом я бросаюсь ее догонять. Пару раз беззвучно открываю и закрываю рот.
– Чисто чтобы ввести тебя в курс дела: в универе у меня все хорошо.
– А, ну да, я и не сомневалась, что порадовать свой член ты успеваешь.
Тут я спотыкаюсь, запутавшись в собственных ногах.
– Вот дерьмо, – бурчу себе под нос. Сначала во «Фрости» бабушка упоминает вагину Лювии, а теперь – мой член.
– Слушай, неужто ты думал, что я ничего не знаю о жизни университетских футболистов?
– Слушай, если ты такими окольными путями хочешь снабдить меня советами относительно девушек…
Очень медленно она поворачивается ко мне.
– Хорошенько подумай, прежде чем закончить эту фразу.
К счастью для меня (и для моей пока еще небитой икры), объект нашего разговора нас прерывает.
– Эш! – К нам бежит Лювия. Сердце мое срывается в спринт, как и всякий раз, когда она так меня называет. – У тебя мобильник с собой? Связь есть?
Достаю из кармана штанов телефон и проверяю.
– Еле-еле. А что? – Поверх ее головы бросаю подозрительный взгляд на рейнджера. Если она скажет, что этот тип просит у нее номер или что-то в этом роде, я готов сбросить телефон в какой-нибудь ручей или сделать вид, что его только что умыкнула белка-клептоманка.
– Мне срочно нужно связаться с Тринити. – И она выдергивает из моих рук телефон раньше, чем я успеваю среагировать. Наводит мне его на лицо для разблокировки и с сумасшедшей скоростью начинает что-то печатать. К своему телефону после Линкольн-Бара она не притрагивается, и я подозреваю, что это связано с Ховардом. – Кстати, если после этого Трин начнет желать тебе доброго дня и спокойной ночи, не принимай близко к сердцу. Эти штучки у нее запрограммированы.
Странным образом это заставляет меня вспомнить о Трэвисе.
– А можно узнать, с чего такая срочность?
Она фыркает.
– Ты что, смеешься? Этот парень – копия Тейлора Лотнера, к тому же зовут его Молодая Луна. Да мне просто гарантирована премия за лучшее случайное фото года!
– Из сказанного тобой я понял не более двадцати процентов.
Телефон пикает – поступило сообщение, и я начинаю думать, что Тринити обладает телепатическими способностями или чем-то подобным. Лювия, убегая, бросает «спасибо». У меня на глазах она подскакивает к рейнджеру, что-то говорит ему, показывая телефон, и тут же этот козел обнимает ее за плечи, а Лювия делает с ним селфи.
Какого хрена?..
Бабушка издает самодовольный звук, очень похожий на хмыканье.
– Так ты все еще не нуждаешься в моих советах?
Лювия
– А теперь можешь посмотреть сюда в камеру и сказать: «Пока бьется твое сердце, я буду за тебя бороться»?
Тайен хохочет. Он считает меня очень забавной. И красивой, я полагаю, поскольку без конца строит мне глазки и подыскивает разные предлоги, чтобы меня коснуться. А я уж точно не могу сказать, что внимание обаятельного и симпатичного рейнджера мне не нравится. Обожаю флиртовать.
– Поищу в интернете – хочу убедиться, что ты меня не разыгрываешь. – Неслабый аргумент не в его пользу: он не видел и ничего не слышал о «Сумерках». Смертный грех. – К сожалению, мне пора возвращаться. Оставляю вас в надежных руках. До завтра, Винанти! Доброй ночи!
Он подмигивает мне, а потом разворачивается и уходит по той самой тропинке, по которой мы сюда пришли, и по спине его маятником раскачивается чудная косичка. Бабушка, Сильвия (новобрачная) и я разом горестно вздыхаем.
– Как по мне, так его личику место – в рекламных материалах парка, – говорит Сильвия.
– Ага, пусть им заменят мордочку Медведя Йоги.
Оглядываюсь вокруг, изучая окрестности лагеря. Лоун-Стар – так называется гейзер, вблизи мы увидим его завтра утром, но вот спать будем подальше от него, на опушке в лесу, через который сюда и пришли. Одолели целых восемь километров, и, хотя двигались мы не торопясь, да и Тайен выбирал темп, ориентируясь в первую очередь на бабушку и Атланту как на самых старших в группе, я всю дорогу крутилась вокруг бабули.
Сегодня ей не очень хорошо, я это поняла, как только увидела ее утром. Лицо заметно пожелтело, и даже толстый слой макияжа не смог это скрыть. В городе она массировала себе живот, когда думала, что никто не видит, и у меня в голове сами собой открывались разные медицинские веб-страницы. Которых я начиталась. Хотя рак поджелудочной железы – один из самых незаметных (именно по этой причине его так трудно вовремя диагностировать), но на поздних стадиях симптомы проявляются, да еще как.