Терзаю губами ее сосок, одновременно массируя вторую грудь, когда она берет и тянет меня за волосы. А поскольку я – мальчик послушный, поднимаю голову и смотрю на нее. Но только, упс, рука моя как-то сама собой попадает в ложбинку ее попки.
Она закрывает на мгновение глаза, как будто собирается с силами или снова обретает дар речи, прежде чем поймать мою руку и положить в нее презерватив.
– У нас и так несколько дней ушло на разминку. Давай уже, надевай.
– У меня есть идея получше.
– Сомневаюсь.
Это один из тех редких случаев, когда парень знает, что у него намного больше аргументов, чем у его девушки, и при этом не чувствует себя виноватым. Бросаю презерватив на пол и встаю перед ней на колени. Улавливаю тот миг, когда до нее доходит, насколько я хорош, и ее лицо озаряется восторгом: глаза широко открываются, а потом становятся еще больше.
Ее ноги сильно дрожат, когда я провожу по ним руками. Одну из них закидываю себе на плечо, оставляя ее раскрытой, незащищенной. Действую быстро, не слишком раздумывая, ведь я страстно желал этого – днями, неделями, годами. Высовываю язык, чтобы попробовать ее на вкус, и очень медленно и долго провожу им у нее между ног, на что она отвечает сдавленным стоном, который отражается от стен душевой кабинки, а потом каким-то невероятным образом попадает прямо в меня, отзываясь в паху. Вот черт, похоже, кто-то меня заколдовал, и теперь все, что она делает или говорит, напрямую воздействует на мои яйца.
Может, это сотворила Винанти Гигантские Соски с помощью серебристой ленты?
На вкус Лювия – просто потрясающая: кажется, я с полтыка стану зависимым от этого вкуса. Она начинает всхлипывать и толкать бедрами мне в лицо, с обычными для нее нетерпением и выразительностью.
– Как хорошо, как же хорошо. – Она крутится и изворачивается, вне себя от наслаждения. – Не останавливайся.
Концентрирую усилия на клиторе, добавляю в это уравнение еще один палец, и… приз! Лювия совсем теряет тормоза. Ее внутренние мышцы обхватывают мой палец так плотно, что я начинаю опасаться за его сохранность и могу поклясться, что чувствую, как ее клитор бьется о мой язык. Я все это обсасываю и облизываю, чуть не лопаясь от гордости, ведь это – только благодаря мне.
Убеждаюсь в том, что она надежно опирается на стену и не упадет, потом встаю и надеваю презерватив. Она во все глаза смотрит на меня, но тут же раскидывает руки, как только я к ней приближаюсь. Поднимаю ее в воздух, заставляю обхватить мою талию ногами и нацеливаю член на вход в ее тело.
А потом начинаю водить головкой вверх-вниз, пользуясь естественным лубрикантом, над которым я так усердно потрудился.
Смотрю ей в глаза:
– Не знаю, надолго ли меня хватит.
Только я готов поклясться, что ей на это наплевать, поскольку она впивается в меня губами и глухо стонет, когда я наконец в нее вхожу. Господи, что правда, то правда: ничего лучше быть просто не может. У меня никогда еще не было такого секса, настолько дьявольски яркого, что мне кажется, я готов умереть и убить, лишь бы она была со мной.
Начинаю мягко, потому что делать это в вертикальной позиции подходит не для всех, а когда убеждаюсь, что единственное ее чувство – это наслаждение, то разрешаю себе ускорить темп. Мои бедра бьются о ее все с большей силой, а ее ротик путешествует по моей шее, покусывая в те точки, от прикосновения к которым я схожу с ума. Я зарываюсь лицом в ее волосы и целиком погружаюсь в ее запах, чувствуя, видя и слыша только ее.
Я-то думал, что уже не смогу устроить ей еще один оргазм, но вдруг замечаю, как ее вагина сжимается все сильнее, и до меня доходит, что мой таз с каждым толчком ударяет в нужную точку.
И вдруг я понимаю, что ничего во всем мире так не хочу, как кончить одновременно с ней.
Немного меняю угол, чтобы усилить трение, она всхлипывает в ответ.
– Эш. Вот черт.
– Кончай, я за тобой.
Три секунды спустя она самым сладостным образом замирает и сникает в моих руках, вцепившись пальцами мне в затылок. Мои движения становятся неловкими, сбиваюсь с ритма, но уже то, что я все еще на ногах, само по себе подвиг. Последний мощный удар – и я кончаю, как жеребец в случке. Мама дорогая, да мне только заржать не хватает.
Мы еще немного стоим обнявшись, пока я, не в силах больше терпеть, не спускаю ее на пол. Снимаю с себя презерватив, и мы, включив теплую водичку, используем наконец это место по назначению: она моет меня, а я – ее. Не могу не вспомнить тот другой раз, когда мы занимались чем-то похожим. Какая же глубокая пропасть между тогда и сейчас. Для начала, в тот раз мы оба были одеты. И мне бы и в голову не пришло, что подобное может когда-нибудь произойти. Я был твердо уверен, что она для меня недосягаема.
Я думаю о том, какой невероятный шанс бы упустил, если бы не отправился в это путешествие. Считаю, что обязан сказать бабушке ну очень большое спасибо за ее эмоциональный шантаж.
И вот мы ложимся в постель, и я обнимаю ее сзади. Дон Колючка и мой Супербоул занимают место рядышком, в одном углу кровати.
– Спасибо, – шепчет она в темноте.
– За секс? Обычно меня за это благодарят, но…
– Нет. – Лювия смеется, но я замечаю в этом смехе какую-то робость и… озабоченность? – Вообще. За все. Не знаю. За то, что сделал первый шаг. За Смитсоновский музей.
– Ну, ты же сводила меня на «Метлайф». И было бы несправедливо, если бы ты так и не побывала в музее, о котором то и дело упоминала в детстве.
Она ничего не говорит, а я вспоминаю ту сцену в лесу. Ее подавленность, слезы, катящиеся по лицу, когда она рисовала на моей руке. И я нежно обнимаю ее, прижимаю ближе к себе.
– Будь что будет, все как-нибудь разрешится.
– Ага.
– Ты ведь знаешь, что я всегда готов тебя выслушать, а? Если начистоту, то благодаря сочетанию X- и Y-хромосом я – большой когнитивный эмпат и просто не смогу не броситься искать выход из любой проблемной ситуации, которой ты со мной поделишься.
– Что? Откуда такие сведения? – Даже не видя ее, я знаю, что она улыбается.
– От Купера. Он изучает психологию и испытывает несколько болезненный интерес к теме различий в эмоциональной сфере между мужчинами и женщинами. Откровенно говоря, я думаю, что большую часть этих сведений он просто придумывает, чтобы проще было клеить девушек на вечеринках.
– Я тоже так думаю.
Повисает пауза. Не то чтобы неловкая, но я знаю, что в ее головке пляшет очень много чего.
– Так что имей в виду, я – всегда готов, – повторяю на тот случай, если что-то осталось непонятным.
Ее пальцы ласково касаются моей руки.
– Заметано.
В последний раз целую ее в макушку и погружаюсь в океан спокойствия и безмятежного счастья.
Меня абсолютно не удивляет, что спустя несколько часов я встаю первым. В нашем путешествии это стало уже традицией. Чувствую себя так, словно мой мозг заменили опилками, а язык – куском ваты. Хорошо еще, что на этот раз похмелье оказалось не таким жутким, как после того вечера первокурсника, когда Трэвис получил свой микроскопический шрам.
Встав, иду на кухню, чтобы посмотреть, достаточно ли там ингредиентов, чтобы на всех приготовить томатный суп. От командного эндокринолога я узнал, что томатный суп – лучшее лекарство от похмелья; мужик оказался вовсе не глуп и понимал, что полностью исключить алкоголь из нашей жизни нереалистично, как и то, что мы не отобьемся от рук. Поэтому он просто нам сказал: ни крошки мусорной еды и ни капли спиртного на следующий день. Вместо этого – томаты или шпинат, чтобы вывести токсины и укрепить печень.
Впрочем, есть и такие персонажи, относительно которых у меня есть сомнения, останется ли у них вообще печень к выпускному курсу, но это уже другое дело.
Пока суп стоит в микроволновке, проверяю свой телефон. Очередная порция ментального высера от Трэвиса, список предматчевых упражнений от тренера и более пяти сотен непрочитанных сообщений в командном чате. А поскольку Лювия тоже пользуется моим телефоном, замечаю, что несколько дней назад пришло сообщение от Даниэль, но я его посмотрел и не ответил. Бедняжка.
Открываю беседу и едва успеваю прочесть «Привеееет», как вдруг раздается резкий звук, от которого меня чуть инфаркт не хватил. Лихорадочно роюсь в бардаке из сумок, шляп и курток на столе, пока не нахожу телефон Джойс.
Кто-то недовольно бормочет сквозь сон, и я спешно ретируюсь из кемпера. Звонок с незнакомого номера, но я сразу вспоминаю о том, как Дэдди Дак просил телефончик у Джойс. Может, человек просто хочет удостовериться в том, что мы живы… или спросить, нельзя ли с ней увидеться до нашего отъезда.
Решаю ответить, чтобы чел не подумал, что его решили проигнорировать.
– Да?
– Добрый день. Я звоню по второму контактному номеру Лювии Клируотер, поскольку много дней подряд не могу дозвониться по первому. – Женский голос, довольно высокий и резкий, кажется мне знакомым, хотя в этом нет ничего удивительного: по телефону голоса часто звучат похоже, да и тон у всех как будто одинаковый. – Я говорю с мисс Клируотер?
Отхожу по дорожке подальше от кемпера, стараясь не шуршать гравием.
– Сейчас она не может взять трубку. А кто ее спрашивает?
– Меня зовут Сара Трабуччи, я сотрудница департамента по работе с абитуриентами Калифорнийского университета, – говорит она, и я застываю на месте. – Могу я?..
– Миссис Трабуччи? Это Эшер. Эшер Стоун.
Даже не видя ее, чувствую ее растерянность и удивление.
– Бог ты мой, Эшер, ты уж точно последний, с кем я ожидала сегодня побеседовать. Мне поручено обзвонить должников и «особый контингент». Скажи, пожалуйста, мисс Клируотер – твоя родственница? – Фоном до меня доносится шелест бумаг, и я прекрасно представляю, как она свободной рукой роется в бумажных залежах своего вечно заваленного рабочего стола в тщетной попытке отыскать иголку в стоге сена. – Хотя фамилии-то у вас разные.
– Нет, мы просто живем по соседству. Наши семьи, они… – Здесь я останавливаюсь в нерешительности, как и каждый раз, когда возникает необходимость как-то определить те странные отношения, которые уже много поколений связывают наши семьи. – Дружат. Мы старинные друзья.