Вот почему в тот день, когда бабушка сообщила, что Лювия пока ни в какой университет не уезжает, мне это показалось странным, но ломать себе голову я не стал. Предпочел думать, что у нее просто что-то не сложилось: то ли ей попросту не повезло, то ли вышла какая-то промашка в организации процесса. Возможно, она не разослала документы в несколько университетов. Весьма похоже на Лювию – упереться, что ей нужен только один конкретный университет, и не подстелить себе соломки в других местах.
Теперь же я невольно задумываюсь: не стала ли вся эта история для нее тяжелым ударом? Как сказался на ней этот год, проведенный в вынужденном заточении в Санта-Хасинте? Знаю, что если бы я не смог уехать в УКЛА и играть там в футбольной команде, то в разгар зимы точно бы сиганул вниз головой в Голден-Лейк.
Будь на ее месте кто угодно другой, я бы просто спросил, как у него дела, однако с Лювией так не работает. Всем своим видом она говорит, что не расположена к откровенному разговору.
– Я всего лишь пытаюсь удостовериться, что ты и вправду горишь желанием поехать, а не просто решила мне досадить, – прошу я, хотя легче мне от этого вряд ли станет. Я-то рассчитывал объединиться с Лювией, чтобы убедить наших бабушек оставить нас в покое, однако она, оказывается, играет за команду противника. Так что я теперь один с мячом в руках и не совсем понимаю, что с ним дальше делать.
– Мои решения с тобой никак не связаны, – мгновенно отвечает она и вскидывает ресницы, встречаясь со мной взглядом.
Поднимаю руки в знак примирения и старательно игнорирую толчок в груди: черт, какие же у нее красивые глаза!
«Не смей думать о ее гребаных глазах».
– Окей. Верю.
– Бог ты мой, прям-таки камень с плеч – ты мне веришь. – В эту секунду она, кажется, впервые замечает, что мы уже приехали. – Так ты купишь мне мороженое или как?
– Я человек слова.
Она фыркает.
– Кстати говоря, а откуда ты узнал, где я была?
– Угадай.
Она что-то ворчит себе под нос, из чего я улавливаю только «серьезно», «сумасшедшая» и «в целях моей безопасности». Судя по всему, Джойс предстоит выслушать пару ласковых.
Во «Фрости» я позволяю Лювии заказать все, что ей заблагорассудится, отлично зная, что она – бездонная бочка, когда дело доходит до сладостей. Продавщица Лори, наша бывшая одноклассница, смотрит на нас так, словно мы недавно обнаруженные экземпляры динозавров. Она оценивает расстояние между наши телами, пытаясь понять – пара ли мы или это просто совпадение. Впрочем, Лори ведет себя скромно, спрашивает только, как мне в универе, а затем напоминает Лювии, что тетушка Пэтти ее уже заждалась: засорился фильтр в бассейне, нужно прочистить.
Я задаюсь вопросом, почему бы Лори самой не прочистить фильтр своей тетушки Пэтти, но Лювия только улыбается и обещает, что обязательно зайдет, но попозже. Делаю вывод: дел у нее сегодня – выше крыши.
Лювия берет поднос, на котором стоят ее порция мороженого с засахаренными орешками, взбитыми сливками и чем-то еще сверху, вазочка с фруктовым салатом и высоченный стакан орчаты – это тоже ей. В уголке притулилась моя бутылка минералки «Гаторейд»[10].
– Вперед, человек слова, – шепчет она, проходя мимо.
Лори, вытаращив глаза, принимает к оплате мою кредитку. Ничуть не сомневаюсь: не пройдет и пары часов, как все наши бывшие одноклассники будут знать, что мы с Лювией вместе сидели во «Фрости» и что я оплатил счет.
Молча садимся есть (я – пить). Я раздумываю, какой дальше сделать ход, и проклинаю себя за то, что в голову ничего не приходит, а она за обе щеки уплетает свое мороженое, будто из голодного дома сбежала. Блуждаю взглядом по сверкающим полам цвета карамели, по прилавкам, облицованным сине-зеленой керамической плиткой, по белым диванам, обтянутым искусственной кожей; все залито розовым светом флуоресцентных ламп на потолке и в витринах. Самое популярное среди детей заведение в те давние времена, когда я только появился в этом городе, и по сей день не потеряло ни своего очарования, ни клиентов.
Опять перевожу взгляд на Лювию, она сидит напротив, и меня охватывает ощущение, будто что-то не вписывается в картинку. Будто все вокруг – куски декорации и только Лювия – в формате 3D. Возможно, такое впечатление возникло из-за того, что я частенько здесь бывал, особенно в старших классах, когда мы заваливались сюда с ребятами из футбольной команды, а случалось, приходил и с девушкой, так что без проблем могу представить напротив меня любого, но вот Лювия…
Выглядит странно. Не говоря уж о том, какое безобразие оставят на белой обивке дивана ее грязные шаровары.
Диспозиция длится еще несколько минут, после чего она втыкает ложечку в остатки мороженого с засахаренными орешками.
– Ты серьезно не собираешься уговаривать меня помочь тебе?
– А это что, сработает?
Одна бровь выгибается дугой и скрывается под темной растрепанной челкой.
– Разумеется, нет.
– В таком случае – нет. Не люблю терять время даром.
– Хм-м-м. Что ж, мне жаль, но придется тебе в одиночку разработать план действий, чтобы выпутаться из этой ситуации.
Недовольно фыркаю, после чего делаю большой глоток минералки.
– В последние месяцы ты проводила с ними кучу времени. И ни о чем при этом не подозревала?
Не глядя на меня, она мотает головой, сосредоточенно перемещая топинг на облако взбитых сливок.
– Думаю, что мы годами были на шаг впереди, но на этот раз они нас обскакали. Вот и все. – Она кривит губы, словно говоря: «Лично я уже примирилась с этой гребаной участью, очередь за тобой».
– Ага… – Не отрываясь, гляжу на нее, стараюсь не упустить ни малейшего ее движения. – И ты идешь на это потому, что тебе до смерти надоел этот город, так?
– Не забывай о моей нежной привязанности к бабушке. – Она подмигивает мне и тянется губами к соломинке в стакане с орчатой.
Знаю, что она опять врет, но на какое-то головокружительное мгновение мой взгляд застывает на ее губах. Нижняя – пухлая, а изгиб верхней настолько четкий, что практически образует букву «M». Красивый рот. Впрочем, это для меня не новость. Я видел его уже бесчисленное множество раз, чаще всего – кривящимся от злости. Так что просто говорю себе, что сахароза и лимонная кислота напитка заблокировали мои нейроны.
Как раз в тот момент, когда орчата достигает своей цели, я отвожу взгляд, чувствуя жар внизу живота, который полностью игнорирую.
«И на губы ее не пялься, мудила!»
Воцарившуюся тишину прерывает звон дверного колокольчика.
– Точнехонько там, где нам и сказали, – провозглашает голос моей бабушки, который ни с чем не спутаешь.
Не сговариваясь, мы с Лювией как на пружинах разворачиваемся к входной двери «Фрости». Нужно сказать, что при каждом их появлении где бы то ни было разыгрывался самый настоящий спектакль. Моя бабуля ростом под метр семьдесят пять, и, не будь у нее проблем с коленями, она бы и по сей день носила свои любимые, скандальной высоты, каблуки. В летнем зеленом платье, сплошь увешанная всякими висюльками, которых с лихвой хватит, чтобы вывести из строя металлодетектор, и с ярко-оранжевыми солнечными очками на носу, она напоминает голливудскую кинозвезду, прогуливающуюся по улице инкогнито.
Во всем белом свете нет ничего более отрезвляющего, чем увидеть собственную бабушку, чтобы все грязные мысли, случайно забредшие тебе в голову, тут же испарились. Нельзя же думать о разного рода непотребствах в присутствии кровной родственницы. Запрещено Конституцией.
Джойс Клируотер рядом с ней выглядит просто очаровательно. Она едва достает бабушке до плеча – и это с учетом подобного шару сахарной ваты облака волос. На Джойс вязанные крючком брюки-клеш, вобравшие в себя все цвета вселенной. Все до единого. А ее вечная улыбка здорово оттеняет импозантность моей бабули.
Они как были, так и остаются идеальным дуэтом.
Лювия испепеляет меня взглядом:
– Это ты мне западню устроил?
– О, моя дорогая… – Джойс заторопилась к нашему столику. Ее ножки мелькают со скоростью света, хотя движется она медленно. Чудеса, да и только. – Все совсем не так: мы с Ати сами решили вас навестить. Я же знала, что Эшер тебя искал, а Абигайл подсказала, что вы вдвоем поехали во «Фрости».
Будь они неладны, эти маленькие городки!
– Здесь нейтральная территория. – Бабушка машет тростью в угрожающей близости от моего носа, без лишних слов требуя подвинуться. Скольжу по дивану к окну, едва не врезаясь в стекло. Лювия делает то же самое. – Меньше шума и возражений.
То, что две дамы решили застать нас вдали от дома, ничего хорошего не предвещает. В моей голове снова включается сигнал тревоги.
– Возражений по поводу чего?
Бабушка критическим взором обводит батарею посуды перед Лювией.
– Чего бы то ни было. На этот раз – по поводу базовых правил нашего путешествия, о которых следует договориться еще на берегу, чтобы обеспечить нам всем мир и спокойствие.
«Непростая задачка», – думаю я. Особенно когда речь идет о путешествии, НЕ согласованном со всеми его участниками. Меня начинает потряхивать от одной мысли, что я здесь, за этим столом, без какого бы то ни было убедительного предлога для отступления. Разумеется, я мог бы, как дикий козел, перепрыгнуть через бабушку, бросить какое-нибудь извинение, в которое никто не поверит, и удрать… но рано или поздно придется вернуться домой и встретиться с ней лицом к лицу.
И тут она извлекает ту самую треклятую карту, которую мы видели мельком вчера, и у меня глаза разбегаются от количества пометок на ней.
– Вы и вправду собираетесь посетить все это? – недоверчиво интересуюсь я.
Здесь отмечены самые популярные туристические места, такие как национальные парки и пляжи, однако я успеваю увидеть точки в пустыне Мохаве. На кой черт им эта пустыня? К тому же я замечаю, что одни пункты выделены оранжевым цветом, а другие – зеленым.
– Мы собираемся, – поправляет меня бабушка. И несколько раз проводит руками по карте, чтобы лучше ее разгладить. Линии сгибов хорошо видны и довольно сильно потрепаны, чт