Теперь же она вряд ли сможет провести день в салоне с друзьями, которые живут за сотни миль от нее. И кажется, ее отец тоже забыл о ней. С глаз долой — из сердца вон? Она звонила ему в течение двух прошлых дней, и он не поднял трубку и не ответил на ее сообщения.
Наверное, он решил, что теперь она стала проблемой Камеля. Ее муж покинул их кровать еще до рассвета. Она еле смогла открыть глаза, когда он поцеловал ее и сказал:
— Увидимся позже.
— Позже — это когда? — пробормотала она, дивясь тому, как ему удавалось быть таким бодрым и энергичным после ночи, большую часть которой они провели без сна. И захотелось бы ей променять часы, проведенные в его объятиях, на то, чтобы просыпаться свежей и бодрой по утрам? Ханна прекрасно знала ответ на этот вопрос.
Только то, что она проводила ночи в его страстных объятиях, давало ей сил выдерживать долгие напряженные будни. Поначалу было не просто привыкнуть к тому, что в одночасье у нее появилась секретарь и плотный график работы. Конечно же, отчасти в этом она была виновата сама. Не послушавшись предупреждений своего советника, она согласилась помогать всем, кто обратится к ней за помощью в полезном достойном деле. Теперь же она должна была участвовать в многочисленных акциях, которым она оказывала свою поддержку, и ей приходилось быть несколько более разборчивой.
Ее жизнь нельзя было назвать свободной и расслабленной, она больше не считала, что Камель просто купается в роскоши и живет в свое удовольствие. Он работал намного больше и усерднее, чем кто-либо, а что касается роскоши и гламура, то большая часть мероприятий, которые они посещали, были невероятно скучными, настоящим испытанием на дипломатию, когда ему приходилось общаться с людьми, в чьих руках были власть и деньги.
И Камель никогда не жаловался, а она никогда не говорила ему, насколько сильно им восхищается. Он больше не упоминал Амиру, но, казалось, ее тень всегда преследовала их. Они могли, заперев двери своей спальни, забыть на время о внешнем мире, но только не о его умершей любви. Она была всюду. Идеальная женщина, с которой Ханна никогда не сможет соперничать. Также она беспокоилась, что три запретных слова сорвутся с ее губ в порыве страсти, поэтому ей приходилось сдерживаться, когда они занимались любовью. И быть может, Камель понимал, что с ней что-то не так, потому что иногда он смотрел на нее как-то странно.
«Как он отреагирует, если узнает правду?» — подумала Ханна, взяв в руки кружку с кофе. Она успела сделать один глоток, перед тем как заметила на столе белый конверт с золотым тиснением, на котором знакомым размашистым почерком было написано ее имя.
В спешке она пролила немного кофе на белоснежную скатерть, потянувшись за конвертом. Сообщение внутри было коротким:
«Твой подарок на день рождения на кухне».
Камель вспомнил про ее день рождения и даже приготовил для нее подарок! Словно ребенок, которым она уже не являлась, Ханна быстро вскочила на ноги, восторженно вскрикнув.
Его частный самолет приземлился на посадочную площадку. Из-за плохой погоды полет пришлось перенести. Такое иногда происходило, и всегда был выбор. Человек может убиваться по поводу ситуации, в которой он бессилен, суетиться и нервничать, в буквальном или переносном смысле биться головой о стену. Или вести себя совершенно по-другому.
Камель считал нужным беречь свои силы для битв, в которых он мог победить. Но сегодня ему было сложно придерживаться своих собственных убеждений.
Уже было за полночь, когда его машина проехала через ворота дворца, Камель просто сгорал от нетерпения. Раньше ему, конечно же, уже приходилось дарить женщинам подарки, и он принимал их восхищение и благодарность как должное. Украшение, которое он приобрел для Ханны, было намного роскошнее и дороже, чем он когда-либо покупал. Новость о той сумасшедшей цене, за которую он приобрел его на закрытом аукционе, была на первой полосе всех газет.
Две недели назад Камель, который обычно ужинал в своем кабинете, внезапно задумался о том, чем Ханна занималась в его отсутствие. Каждую ночь он проводил с ней в одной постели, он видел ее по утрам, и ее личный секретарь докладывала ему о расписании его жены на день. Иногда они обедали вместе, но потом? Раньше он никогда не задумывался о том, что она делала вечером. Поэтому он решил узнать.
— Принцесса идет на прогулку, затем обычно проводит свое время в небольшой гостиной. Ей нравится смотреть телевизор.
— Телевизор?
Рафик кивнул.
— Она смотрит кулинарные программы. Иногда она читает… — Все с тем же выражением лица ему каким-то образом удалось произнести следующие слова с некоторым упреком. — Я думаю, она чувствует себя одинокой.
— На этом все. — Только из-за уважения и старой привязанности Камиля к пожилому мужчине он простил своему слуге намек на то, что он не заботится о своей жене!
Если Ханна чувствовала себя одинокой, все, что ей нужно было сделать, — сказать ему об этом. Проблема в том, что она была такой несговорчивой и не прислушивалась к советам. Она нагрузила себя работой, даже несмотря на то, что он дал четкие распоряжения ее секретарю не перегружать ее расписание. Ханна его не послушалась, она…
Внезапно злость покинула его, и на ее месте осталось только чувство вины за то, что он действительно был невнимателен к своей жене. Вне спальни он старался избегать ее. Но если им предстоит быть родителями, ради их будущего ребенка им нужно найти согласие не только в постели.
Одинокая. Вдали от дома, знакомых и друзей теперь ей приходилось жить в чужой стране и следовать совершенно чуждым для нее правилам. И Камелю нужно было, чтобы кто-то другой сказал ему об этом?
Ханна не жаловалась, и он был доволен ее кажущимся примирением со своей новой жизнью. Решив исправить свои ошибки и самому во всем разобраться, он направился в гостиную, но, к его удивлению, его там ожидала не печальная картина: когда он зашел, Ханна, скрестив ноги, сидела на полу и покатывалась от смеха от того, что видела на экране телевизора. Она не ожидала его появления, но не настолько была заинтересована его приходом, чтобы обратить на него свое внимание.
Она была увлечена тем, что было на экране. Каким же, черт возьми, это было облегчением узнать, что он ей не особо нужен.
— Смотришь комедию? — Камель присел на подлокотник дивана и осмотрелся вокруг. В этой комнате он бывал очень редко, но тем не менее заметил в ней изменения. И дело было не только в появлении телевизора и ярких подушек, раньше на стене висели картины, а теперь их сменили черно-белые фотографии заснеженных гор в рамках. На столе стояла деревянная статуэтка, лежали несколько ракушек, подобранных у берега, и стопка хорошо истрепанных от чтения романов в мягкой обложке.
Ханна заметила его взгляд.
— Картины вызывали во мне депрессию, поэтому я убрала их в шкаф.
— Хорошо, а то уж я было подумал, что ты тайком их продала.
Она посмотрела на него так, как будто не могла решить, серьезно он или шутит.
— Не отвлекайся из-за меня от своей комедии.
— Это кулинарное соревнование. Его бисквит осел.
— И это хорошо?
Она посмотрела на него с жалостью и закачала головой.
— Если он не сможет приготовить другое блюдо на замену, то точно вылетит из игры.
Камель тогда решил остаться с ней, не потому, что увлекся кулинарным соревнованием, а потому, что радость и восторг Ханны его завлекали. Она была страстным эмоциональным зрителем. Ему нравилось наблюдать за выражением ее лица, когда она болела за своего любимого участника, нравилось слушать ее радостный смех, а ее ворчания, когда у кого что-то не получалось, заставляли его смеяться.
К концу программы он сидел рядом с ней на полу, и уже было совсем поздно возвращаться к работе. Поэтому, когда Ханна предложила, он согласился на еще один бокал вина и остался с ней смотреть документальный фильм. И тогда он узнал, что Ханна, известная своим холодным контролем, могла открыто плакать и смеяться. За маской равнодушия скрывалась страстная и эмоциональная женщина. Она так долго притворялась тем, кем не является на самом деле, что Камель сомневался, что она вообще помнила, зачем ей понадобилась эта защитная маска. После небольших исследований он выяснил, что дети с дислексией часто прибегают к разным защитным механизмам.
После того вечера он стал немного раньше заканчивать свои дела и присоединялся к ней. В тот день, когда он приобрел для Ханны то дорогое украшение в качестве подарка на день рождения, он не стал вообще работать вечером. Когда он зашел в гостиную, он находился в некотором предвкушении от ее восторженной реакции на его подарок, который он вручит ей на следующей неделе.
— Никаких кулинарных программ?
— Никаких, — сказала Ханна, хмыкнув носом, затем она подняла на него свои слегка покрасневшие глаза. — Сейчас еще рано. Показывают репортаж о мировом голоде.
После этого репортажа последовала новость о бриллиантовом украшении, которое по рекордно огромной цене приобрел неизвестный покупатель на закрытом аукционе.
Ханна выразила свое негодование тем, что человечество ценило блестящие безделушки больше жизни детей, Камель полностью был с ней согласен, поэтому после их разговора дал распоряжение передать кольцо, которое он приобрел для нее другому участнику аукциона, затем пожертвовал огромную сумму в фонд голодающих в мире. Остальную часть вечера он провел в размышлениях о том, что же ему подарить женщине, которая могла получить все что угодно, но ничего не хотела!
Для мужчины, который не привык много думать о подарке, который обычно просто выписывал чек, он считал, что его идея подарка была весьма оригинальной.
Но понравится ли его подарок Ханне?
Ему стоило бы задуматься о том, почему ему так важно ее порадовать, но он не стал этого делать. Положение дел на сегодняшний день было весьма хорошим. Его брак мог стать настоящим кошмаром, но этого не произошло.
Следуя звукам музыки, Камель зашел в гостиную. Звучала медленная романтическая баллада. В комнате никого не оказалось, но дверь на балкон была открыта. Обеденный стол был накрыт на двоих, в вазочке стоял букет красных роз, горели свечи. Розы несколько завяли, свечи почти уже догорели, оставляя капли воска на белой скатерти, бутылка шампанского в ведерке со льдом была практически пустой, как и тарелки на столе.