Что на это все сказала бы Сэл? Ханна тут же решила об этом не думать, но даже столь мимолетное упоминание о ее бывшей подруге заставило ее почувствовать жгучую печаль. Больше Ханна уже не может делиться с Сэл своими секретами, она потеряла свою лучшую подругу в тот день, когда застала ее в постели со своим женихом. И это был день ее свадьбы.
И вот теперь она уже замужняя женщина. Прикосновение Камеля было легким и быстрым, но даже этого было достаточно, чтобы ее тело затрепетало.
— Спасибо. Не мог бы ты мне сказать, где находится кухня?
— Я понятия не имею.
— Ты не знаешь, где находится кухня в своем собственном доме?
В глазах Камеля все еще читалась насмешка.
— Зачем тебе нужно на кухню? — спросил он. — Если ты хочешь тур по дворцу, то домработница может…
— Мне не нужен тур по дворцу. Я просто хотела позавтракать.
— Почему же ты не попросила прислугу принести тебе завтрак?
— Ты что, правда не знаешь, где здесь кухня?
Камель иронично приподнял бровь.
— И я должен думать, что ты была частым гостем на кухне в Брент-Холл? — Когда он был приглашен в поместье, величественное сооружение эпохи Елизаветы с множеством прислуги, на мероприятие, устроенное Чарльзом Латимером, ему не приходилось видеть ту часть дома.
В то время дочь хозяина дома не присутствовала на праздновании, но все вокруг напоминало о ней. Все свободное пространство занимали рамки с ее фотографиями — она играет на скрипке, ездит верхом на лошади, выглядит соблазнительно спортивной с ракеткой в руке во время партии тенниса, позирует в мантии выпускника с дипломом в руке. На портрете, который висел над камином в гостиной, она выглядела просто прекрасно.
— Художнику удалось точно ее запечатлеть, — сказал тогда с гордостью ее отец, когда подошел к Камелю, который рассматривал картину.
Ханна гневно сжала зубы, услышав усмешку в его словах.
— Я покинула дом, когда мне было восемнадцать.
И уже в этом возрасте она очень даже неплохо готовила, что было заслугой шеф-повара поместья Брент-Холл, Сары Кертис, настоящего профессионала своего дела, она работала в самых изысканных ресторанах Европы. Ее дочь, к сожалению, вовсе не разделяла ее интересов к приготовлению еды. Когда же женщина поняла, что Ханне это интересно, она всячески поощряла ее стремления. Для Ханны кухня была каким-то волшебным счастливым местом, куда ее отец приходил после тяжелого рабочего дня. Снимал свой пиджак и вместе с ним оставлял формальности позади. Раньше она не понимала почему… теперь же ей было все понятно.
— О да, это действительно трудно — выбрать себе наряд на вечер и заказывать столики в разных ресторанах каждый день. Что же ты учила в университете?
— Классическую литературу!
— Так значит, ты счастливо и беззаботно провела три года, уча что-то невероятно полезное.
— Четыре года. Мне понадобилось больше времени. Потому что у меня дислексия. Это не значит, что я глупая.
Камель смотрел на нее с каким-то странным выражением на лице. В комнате установилась напряженная тишина.
— У тебя дислексия и ты учила классическую литературу? На это нужно много терпения и упорства.
— К трудностям мне не привыкать. По крайней мере, я не имею привычки судить людей, о которых ничего не знаю… — Внезапно Ханна замолчала. К чему эта скромность? — Я была второй по результатам в группе, к тому же я неплохо готовлю, очень даже неплохо. — И готовила бы еще лучше, если бы согласилась на стажировку в ресторане, которую организовала для нее Сара — многочасовая, рутинная работа и шанс получить опыт от первоклассного шеф-повара. Впервые в жизни ей не удалось уговорить своего отца, он был просто в ярости, когда узнал о ее планах.
— Я женился на умной женщине, которая хорошо готовит. Я просто счастливец.
Ханна сжала губы, расценивая его слова как сарказм.
— Я просто счастливец, — повторил он, вспомнив, как она выглядела в белом свадебном платье, ее прекрасное лицо обрамляли золотые локоны, он вспомнил ее розовые чувственные губы и полный страсти сияющий взгляд.
Но перед ним сейчас стояла совершенно другая женщина, холодная и высокомерная.
Ханна пожала плечами, пытаясь убедить себя, что ей все равно, что он о ней думает… ей просто хотелось хорошенько ему врезать. Или поцеловать его.
— Можешь расслабиться, мы уезжаем в двенадцать тридцать.
— Куда ты уезжаешь?
— Мы.
Ханна застыла на месте.
— Мы? О чем ты говоришь? Нет никаких нас!
— Пожалуйста, избавь меня от очередной порции твоих истерик. За закрытыми дверьми нет никаких нас. Но на публике мы с тобой счастливая любящая пара, и ты будешь относиться ко мне с должным уважением.
— Тогда перестань мне лгать. Ты сказал, что нам не придется жить вместе.
— Ты ведь в это не поверила. Я просто сказал то, что ты тогда хотела от меня услышать. В то время это казалось наиболее милосердным.
Ханна презрительно фыркнула.
— Наверное, я должна быть тебе благодарна за то, что ты мне врешь сквозь зубы.
Камель посмотрел на свои наручные часы, отодвинув манжет своей рубашки.
— Очевидно, нам есть что обсудить, — сказал он.
— Ты думаешь?
Камель решил не обращать внимания на ее сарказм.
— Да, я так думаю.
— И ты назначаешь мне время? — Она вышла замуж за мужчину, с которым нужно заранее назначить время, чтобы поговорить? — Или же мне должны назначить аудиенцию? — насмешливо сказала она, делая поклон.
Ее такая детская реакция заставила челюсти Камеля сжаться.
— Ты привыкла к тому, что люди бросают все свои дела, чтобы внимать тебе и потакать твоим капризам. У меня для тебя новость… — Он не стал договаривать предложение, но тон его голоса, полный презрения, делал очевидным то, что он хотел сказать, когда он посмотрел на огромную стопку бумаг на своем столе.
Ханна могла ощущать, как лед сковывает ее сердце.
— Прости. Я, наверное, все еще живу в мире грез, если считаю, что браки должны быть основаны на взаимном уважении, а не ненависти! Я больше тебя не побеспокою. Пусть твои люди согласуются с моими людьми и… — Ее голос внезапно дрогнул. «Мои люди. У меня никого нет…»
На мгновение Ханна зажмурила глаза.
— Мне нужен час.
Она открыла глаза и заметила, что Камель смотрел прямо на нее.
— Я мог бы кое-что перенести, но думаю, тебе бы хотелось пораньше оказаться в Брент-Холл.
— Брент! — Она неуверенно улыбнулась. — Ты отвезешь меня домой?
— Здесь твой дом.
— Это место никогда не станет для меня домом.
— Это, та belle, зависит от тебя. Твой отец хотел устроить вечеринку в честь нашей свадьбы и пригласить твоих друзей. Я думаю, это будет проявлением вежливости с нашей стороны, если мы будем присутствовать на этом мероприятии. Я прикажу принести завтрак в твою комнату.
Сжав зубы оттого, что ее, очевидно, просили откланяться, Ханна покинула комнату с высоко поднятой головой, не желая терять своего достоинства.
Глава 7
Когда их самолет приземлился на частной площадке, ее отец уже ожидал их, и Ханна была безумно рада тому, что он выглядел гораздо лучше, чем когда она видела его в последний раз, теперь он больше походил на себя прежнего. По дороге в Брент-Холл в лимузине она сидела между двумя мужчинами, и с каждой минутой ей становилось все сложнее разыгрывать перед своим отцом этот фарс, непрекращающаяся головная боль переходила в сильную мигрень.
— Я хотела бы пойти в свою комнату, если здесь, конечно же, не нужна моя помощь. — Подготовка к вечеру шла полным ходом.
— Нет, пойди отдохни. Это как раз то, что тебе нужно. Здесь все под контролем. Я нанял новую организаторскую фирму, и, кажется, они неплохо справляются. К тому же у меня есть пара бизнес-идей, которые я бы хотел обсудить с твоим мужем. — Отец посмотрел на Камеля, затем пошутил: — Какой смысл иметь в семье финансового гения, если ты не пользуешься его советами, не так ли? Я уверен, он даже за тебя благодарственные письма пишет.
Ханна засмеялась, и отец добродушно подмигнул ей.
— Семейная шутка.
Но Камель заметил, как Ханна поморщилась от боли, перед тем как улыбнуться.
— Я знаю, что у Ханны дислексия. Это и есть ваша семейная шутка?
— Она вам рассказала?
— Да. Но даже если бы я ничего не знал, я бы заметил, как некомфортно она себя чувствует из-за семейной шутки.
— Просто некоторые ее ошибки были настолько… — Его неуверенные объяснения остановились, когда он заметил суровое выражение лица своего зятя. — У Ханны очень хорошее чувство юмора.
— А у меня нет.
Вместо того чтобы направиться в свою комнату, Ханна зашла на кухню. Но когда увидела, что там вовсю кипела работа, она решила навестить Сару в ее комнате.
Шеф-повар поместья была безумно рада ее видеть. Как и собачка Олив, которая сидела за перегородкой вместе со своими маленькими щенятами. Они мило виляли хвостиками и облизывали руки Ханны.
Без всяких слов Сара достала несколько таблеток болеутоляющего, приготовила кофе с пирожными.
— А теперь расскажи мне обо всем.
И Ханна рассказала, по крайней мере, то, что ей разрешалось рассказывать. Через полчаса она поднялась, чтобы уйти.
— Куда ты идешь? — спросила Сара.
— В свою комнату. Мне нужно подготовиться. — Ханна поморщилась.
— Ты не туда идешь, Ханна, — засмеялась Сара. — Ты больше не можешь ночевать в своей старой комнате. Ты ведь теперь замужняя женщина.
— О господи, я совсем забыла!
— Но конечно же, если ты привыкла к дворцам…
— Я к ним не привыкла. Я ненавижу там жить, и я ненавижу его.
— Я знала, что что-то не так, — сказала Сара, насыпая сахар в чай для Ханны. — Я и не знаю, что тебе сказать, Ханна. Правда, не знаю.
— А что тут можно сказать. Прости, что свалила это все на тебя.
— Господи, девочка моя, для этого я и есть. Ты ведь знаешь, что я всегда считала тебя своей второй дочкой.
— И как же я хотела бы, чтобы так оно и было, — с чувством заявила Ханна, завидуя Еве, что у нее такая мать. — Отец думает, что я довольна этим положением. Ты ведь ему ничего не скажешь, правда? Я беспокоюсь, что стресс… — И ей не нужно было договаривать.