Но я ошиблась и здесь.
И я поняла, насколько сильно ошиблась, когда услышала крик своего ребёнка, полный силы… той самой силы, из которой всегда была соткана герцогиня.
Птица забила крыльями, подняв волну тёплого воздуха. Ари беззвучно плакала, сидя в кресле, бледный Грэй сидел в соседнем, вцепившись в его ручки, будто мечтая их сломать. Он очень переживал во время схваток, и я прекрасно понимала почему: всё-таки Лил умерла при родах.
Аравейн забрал у Карвима новорождённого ребёнка, осторожно обернул его мягкой тканью и поднёс к моему лицу.
– Девочка? – зачем-то спросила я, хотя сама прекрасно знала ответ.
– Девочка, – подтвердил Аравейн, улыбнувшись.
Я посмотрела на свою дочь. На её головке пробивались алые волосики, а глаза были хоть и мутными, но изумрудно-зелёными.
Странно… даже прекрасно помня видение, показанное араэу, я и не предполагала, кому именно суждено стать моей дочерью.
– Как назовёшь? – спросил Аравейн тихо.
Я подняла голову и посмотрела на Грэя, спрашивая у него разрешения этим взглядом.
Он кивнул.
– Эллайна, – ответила я, чувствуя, что с моей души наконец упал груз вины перед Эллейн. – «Пламя»…
Чуть позже, когда все ушли из комнаты, даже Грэй, а Элли уснула, я поднялась с постели и направилась туда, куда мне давно пора было наведаться.
Я вышла в коридор и сразу почувствовала тонкий солёный запах, пощекотавший мне ноздри. Это был запах слёз.
Ари я нашла на крыше, на том самом месте, которое мне когда-то показал Эдигор. И она начала говорить до того, как я подошла к ней и задала вопрос.
– Прости меня, Ронни. – Её голос звенел и дрожал. – Прости, я… Я знаю, что поступила очень плохо. Я соврала тебе тогда…
Я подошла к Араилис вплотную и положила руки ей на плечи.
– Но я должна была… Если бы не это, она бы не родилась… Точнее, родилась бы, но, возможно, гораздо позже или вообще в следующей жизни!
Я чуть сжала пальцы и погладила Ари по плечам.
– А я не могу… не хочу без неё! Пусть хотя бы так, но она будет со мной, пусть…
– Ари… – Я улыбнулась, сделала шаг вперёд и обняла девушку теперь уже по-настоящему. – Хватит виниться. Я не сержусь. Я понимаю.
Она продолжала говорить, словно не слышала.
– Ты не представляешь, как это было тяжело… Я знала, как мала вероятность того, что мама выживет. Я бы могла предупредить её, но… это ничего бы не дало, Ронни, ведь она поступила бы так же. Я ничего – ничего! – не могла изменить! И поэтому сказала тебе про Нарро, чтобы ты вернулась в Арронтар… И чтобы она родилась…
– Я понимаю.
Араилис повернулась, перехватила мои ладони и горячо зашептала:
– У неё никогда не было мамы. Никогда, понимаешь? Даже такой, какая была у тебя. Никакой мамы! И ей так будет лучше. Ты будешь хорошей мамой, самой лучшей, я знаю! А Грэй будет хорошим отцом!
– А Нарро?
Я села на пол и увлекла за собой Ари. Она не сопротивлялась – опустилась рядом, обняла и прижалась, как маленькая девочка.
– И он. Он научит её превращаться в волчицу и обращаться с даром, а Грэй будет заниматься с ней верховой ездой и даже фехтованием…
– Ты это видела, Ари?
– Да… видела… Я столько всего видела…
– А что будет с Арронтаром? Это ты тоже видела?
Она уже открыла рот, чтобы ответить, но почти сразу захлопнула его – и лукаво улыбнулась, на миг превратившись в прежнюю Араилис.
– Видела. И ты увидишь, если когда-нибудь решишь вернуться.
Больше она ничего не сказала. А я не спрашивала.
Как правильно заметила Ари, Эллайна родилась волчицей. И не просто волчицей, а рыжей волчицей.
Арронтар постепенно освобождался от проклятья после прощения Нарро: это и означало рождение Эллайны, ведь рыжие волки давно перестали существовать.
Я не стала давать ей зелье, запирающее вторую ипостась до Ночи Первого Обращения. Знала, что она справится со своим внутренним волком и так. И, конечно, не потеряет его. Несмотря на то что живёт не в Арронтаре.
И она, так же как и остальные оборотни, примерно в пять лет почувствовала, кто её настоящий отец. Грэй знал, что так будет, и был готов к этому.
Впрочем, ничего страшного не случилось. Эллайна не перестала называть его папой или любить меньше. Просто однажды она попросила у меня разрешения навестить Нарро, и я дала ей это разрешение.
А когда она обернулась птицей с ослепительно белыми перьями и полетела на запад, я пошла к араэу.
– Пришла всё-таки. Хочешь увидеть дэрри? – Она встретила меня ворчанием.
Я кивнула и улыбнулась.
Я стала ветром. Я была разлита в его дыхании и летела туда, где осталось моё сердце. Летела вместе с дочерью и её верной подругой, её любимой сестрой, маленькой серой птицей.
Коснулась невидимой рукой сочной зелёной травы, закружилась, ликуя… И замерла, заметив, что из-за деревьев выходит он.
Эллайна с птицей на плече тоже замерла.
– Привет, – сказала она серьёзно, внимательно изучая черты его лица.
– Элли…
Дочка удивилась.
– Ты знаешь, как меня зовут?
Нарро рассмеялся, подошёл к ней, взял на руки и заглянул в глаза. Я знала, что он видит там, ведь глаза нашей Эллайны были копией глаз Эллейн.
В них отражалась её душа.
– Конечно, знаю, Элли.
– Мама сказала, ты научишь меня обращаться. В птицу я уже умею, но должна ещё в волчицу. В рыжую. Научишь?
– Научу, Элли. Всему, что захочешь, моя Эллайна…
Нарро прижал её к груди, и я увидела, как светятся от счастья его глаза.
Элли навещала Нарро регулярно. Иногда я смотрела на них, приходя к араэу, но чаще всего нет.
Она научилась превращаться в волчицу, когда ей было шесть – и с одеждой, и без. Повсюду бегала за Аравейном и однажды заявила, что выйдет за него замуж, отчего Араилис в голос засмеялась, покраснела и закрыла лицо руками.
Они с Эдди были лучшими друзьями, а когда она выросла и стала побольше, то даже позволяла ему кататься на своей спине.
Я знала, что Ари скучает по маме, поэтому старалась заменить её по мере сил. Теперь Араилис была для Элли, скорее, старшей сестрой и имела право воспитывать мою дочь. Но у неё это всегда плохо получалось. Да и Эллайна редко шалила. Она была очень рассудительным ребёнком.
И очень красивой волчицей…
Я стала императрицей, когда Элли было десять, а Эдвину пятнадцать. И я навсегда запомнила день коронации, потому что это был один из тех дней, которые проводят черту под прежней жизнью.
Незадолго до него Эдигор сказал мне, что он не вечен и нам с Грэем пора брать власть в свои руки и учиться обходиться без его подсказок. Он никогда и ничего не говорил просто так, поэтому я была готова… Да, я была готова. Но всё равно его смерть стала ударом для нас с Грэем.
Я успокоилась только перед коронацией, вдруг заметив в небе Линн – серую птицу моей Эллайны. Рядом с ней парила ещё одна птица, чёрная и большая, великая… каким и был для Эрамира сам Эдигор.
День, когда я стояла на балконе храма богини Айли, а внизу, на центральной площади Лианора, шумело и волновалось человеческое море, был очень тёплым. Они все что-то кричали, но слов я не разбирала – то ли потому что их было слишком много, то ли просто от волнения.
Я помню миг, когда моих волос коснулся венец власти – золотой ободок с красным рубином по центру. Рядом стоял Грэй, я чувствовала его, но не видела. Мы должны были стоять прямо, смотреть перед собой и повторять за Аравейном клятву. Клятву, которую произносят все императоры и императрицы, всходя на престол.
– Клянусь беречь и защищать! – Голос Грэя разнёсся далеко над центральной площадью и растворился в небе.
– Клянусь беречь и защищать, – повторила я за ним твёрдо и уверенно. Так, как учил Эдигор.
Краем глаза я уловила движение – Аравейн опустился на колени справа от нас. Следом на колени опустились все присутствующие на площади люди, и даже Элли и Эдди, стоявшие позади нас с Грэем.
– Приветствуем вас, император Интамар и императрица Рональда!
– Приветствуем…
– Приветствуем…
Кажется, я дрожала. Грэй, как всегда, почувствовал моё состояние и легко дотронулся рукой до моей ладони, чуть сжав пальцы.
Я знала, что он хочет сказать этим жестом. «Не бойся, всё хорошо. Я с тобой».
Это было не по этикету. Мы должны были стоять прямо и не шевелиться. Но для моего мужа поддержка всегда была важнее всех этикетов на свете.
И я действительно почувствовала себя лучше. И улыбнулась, оглядев всё, что видела перед собой: людей, площадь, храм Дариды напротив, золотящийся в лучах утреннего солнца императорский дворец… Небо, уходящее далеко вперёд и касающееся в тот миг глаз того, кого я оставила там, в Арронтаре.
И я мысленно попросила у него прощения ещё раз, сжав ладонь Грэя в своей руке.
Потому что это был мой выбор. Моя жизнь. И моя судьба.
Эпилог
Оно действительно существовало.
Неизвестное море. Море Скорби, о котором до этого она читала только в книгах. А теперь видела собственными глазами, как его мощные сильные волны ударяются о высокие скалы, заливают солёной водой белый песок, принесённый с пустыни, оставляя на нём причудливые разводы, похожие на дорожки от слёз на её щеках.
Запах соли и водорослей, ветер, бьющий в лицо, бесконечная синь неба, светлая пена на высоких волнах, плеск воды… Как это не похоже на лес, в котором она родилась! Как это не похоже на всё, что она знала и любила.
Сколько лет этому месту? Сколько лет море Скорби смотрит на роняющих безмолвные слёзы? И не этими ли слезами наполнены его воды?
Женщина в белом платье вытерла мокрые щёки, а затем подняла руку к глазам и разжала кулак. Там, на ладони, лежали два кольца. Тонкие золотые ободки с мелкими красными камнями.