Она улыбнулась и поцеловала каждое.
– Спасибо за эту жизнь, – прошептала, бросая их в море. Прежде чем коснуться воды, кольца сверкнули на солнце, как сверкают купола храмов богини Айли, словно благословляя её… А потом ушли под воду, забрав с собой часть скорби и боли стоявшей на скале женщины.
Пора? Пора.
Говорят, не все могут пересечь Снежную пустыню, но ей она показалась очень короткой. И песок совсем не обжигал босые ноги, даже, наоборот, приятно холодил ступни.
Но когда песок сменила первая трава, её сердце забилось быстрее.
Земля дрожала и будто стонала с каждым её шагом. Ветер толкал в спину, словно торопя, птицы летали в вышине и пели на разные голоса, и у неё щипало в глазах, когда она смотрела на них.
«Ещё немного. Ещё немного осталось потерпеть. Я уже рядом. Я иду».
Первое дерево, чьей коры коснулась её рука, завибрировало под ладонью, зашумело листьями, заскрипело корнями… Протянуло одну из веток и положило ей на плечо, а затем осторожно подтолкнуло вперёд.
«Иди».
И она шла, оглядываясь по сторонам, улыбаясь и понимая: Арронтар помнил её.
Помнил и ждал.
Когда ждёшь так долго, что ожидание начинает составлять часть тебя, когда не помнишь, сколько прошло времени – лет или веков? – когда порой кажется, что это никогда не кончится…
Тогда замираешь, не веря.
Ты чувствуешь дрожь земли. Чувствуешь взволнованное дыхание ветра. Слышишь пение птиц и понимаешь, о чём они поют. Они поют о том, чего ты так долго ждал.
И твоё сердце сжимается, сжимается от надежды и любви.
Неужели?..
Неужели?..
Она вернулась…
Он бежал вперёд, не помня себя. Бежал, ориентируясь на стук собственного сердца и запах… запах той, что ушла так давно. Так давно…
Она стояла возле одного из самых старых ирвисов, закрыв глаза и положив маленькую ладонь на кору дерева. Нарро чувствовал его довольную вибрацию и застыл, любуясь.
Совсем другая. Стройная и гибкая, и чуть выше, чем была раньше. В белом платье, облегающем высокую грудь, тонкую талию и покатые бёдра, босая… Распущенные золотые волосы – одна прядь, ближе к левому виску, седая, – полные губы, тонкий нос, изящные брови…
Она открыла глаза, словно почувствовав его взгляд. Глаза были прежними.
– Здравствуй, – сказала тихо. И голос тоже не изменился.
– Здравствуй, – ответил он.
Она опустила руку и сделала шаг вперёд, не отрывая взгляда от лица Нарро и не опуская голову. Раньше она не могла так делать. А теперь изучала его, и в её глазах кружились золотые искорки.
Он замер, боясь сделать шаг навстречу. И следил за тем, как она медленно идёт к нему, всё ближе и ближе…
– Я думал, ты не придёшь… – прошептал он.
– Почему?
– Грэй умер три года назад.
Она вздрогнула, и в её глазах мелькнула боль.
– Я думал, ты решила… не возвращаться.
– Так и было. Я помогала внуку разбираться в делах, свалившихся на него после отречения Эдвина. Но с каждым днём тоска по Арронтару становилась всё сильнее, в лес тянуло так, что я не могла спать по ночам – думала, притянусь сюда. И я решилась… я была у моря Скорби. Я простилась… с той жизнью.
Нарро помнил, как неделю назад ему передали новость о смерти вдовствующей императрицы Рональды. Но он не сомневался, что и Эдвин, и остальные её родственники знают об истинном положении дел.
– Там очень красиво, – сказала она, и искорки в её глазах закружились быстрее. – Очень.
Он кивнул. А она вдруг рассмеялась.
– Как всё это глупо… Нарро, я ведь пришла к тебе. Однажды, когда я была маленькой девочкой, я подумала, что мне не хватит смелости, даже если пройдёт пятьдесят лет. И я хочу, чтобы ты знал: я ошибалась. Теперь мне хватит смелости.
Она сделала шаг вперёд и положила ладонь ему на грудь.
– Я люблю тебя.
Прошло несколько секунд, прежде чем Нарро обнял её, прижимая к себе и целуя так нежно и крепко, как хотел поцеловать ещё много лет назад, когда впервые увидел.
– Я не простила.
– Тихо… Не говори ничего…
– Нет-нет, нужно… Я пришла, потому что люблю тебя, понимаешь? Но я не простила. Я много думала об этом, Нарро. И я не могу, не получается…
– Сейчас это неважно. Главное, что ты вернулась.
– Но ведь проклятье…
– Тихо… Не говори о нём…
Он целовал её губы, чувствуя себя абсолютно счастливым, и не хотел думать ни о каком проклятье. Лес тоже не хотел думать о нём, и только негромкий звон ветра в листве выдавал его волнение.
– Расскажи, что ты делал…
– Что я делал? – Лёгкая улыбка. – Ничего особенного, то же, что и раньше.
– А в стае рождаются… ну… такие, как мы?
Короткий кивок.
– И?..
– Пойдём, – Нарро встал с земли. – Я думаю, тебе пора увидеть всё собственными глазами.
Они пришли на Великую Поляну в вечерних сумерках. Нарро громко зарычал, созывая оборотней на общее собрание, а она застыла посередине, оглядываясь по сторонам.
Древний Камень не светился. Значит, проклятье не снято. Впрочем, это она понимала и так.
Трава, деревья, кусты – всё было таким же, как раньше, но почему-то ей казалось, будто что-то отличается. И она смотрела, смотрела… и почти пропустила тот момент, когда вокруг стали собираться первые оборотни. Они медленно заполняли Поляну, стараясь не поднимать глаз. Головы их были опущены, словно им… стыдно?
С неба, сверкнув ослепительно-белыми перьями, упала птица, превратившись в высокую и красивую аловолосую девушку. Девушка улыбнулась, смерив ласковым взглядом дартхари Нарро и стоявшую рядом с ним женщину, и сделала несколько шагов назад, очутившись рядом с… с…
– Приветствую всех собравшихся членов стаи…
Она вздрогнула, услышав голос Нарро: так увлеклась рассматриванием мужчины, что стоял рядом с Эллайной.
– Сегодня к нам пришла та, кого я хочу назвать возлюбленной женой своей и хозяйкой леса нашего…
У неё заболело в груди. Нет, не от слов Нарро, а совсем по другой причине.
– Прошу тебя сказать своё имя и принять мою руку, если ты согласна стать мне женой и разделить со мной титул дартхари.
Нарро, встав на колени, протянул руку и замер, ожидая, что она скажет или сделает.
Стая тоже замерла.
Она обвела присутствующих взглядом, вдруг поняв, чем они отличаются от оборотней, оставшихся далеко в её прошлом. Раньше у них не было раскаяния в глазах. Никогда, ни малейшего.
Осознав это, она медленно повернулась к мужчине, на которого смотрела до того, как заговорил Нарро. Джерард тоже смотрел на неё, и руки его лежали на плечах девочки, что стояла перед ним.
И та, которую когда-то звали Рональдой, почувствовала, что прошлое осыпается с неё, будто песок, смешиваясь с дорожной пылью. И боль, горечь, обида – всё это выходило из неё вместе со слезами, заструившимися по щекам, и впитывалось в землю. Впитывалось, чтобы со временем прорасти чем-то совершенно другим. Она пока не знала чем, но без жалости расставалась с тем, что мучило её сердце все эти годы.
«Я всё равно скажу, потому что, может быть, когда-нибудь ты вспомнишь этот день…»
И она вспомнила. И теперь, глядя на его руки, что лежали на плечах маленькой девочки с большими «жабьими» губами и мясистым носом, она вспоминала слова своего брата, прозвучавшие много лет назад и оставшиеся навсегда в глубине её души.
«Я никогда не переставал любить тебя».
«Не проходит и дня, чтобы я не жалел».
«Джерри не умер, он здесь, перед тобой».
И никто из находящихся на Поляне оборотней не увидел, как исчез с её виска маленький шрам, что жил там с тех пор, как Джерард бросил в неё свой первый камень.
Нарро понимал: что-то происходит, но не двигался, продолжая стоять на коленях перед той, которую так долго ждал. Он чувствовал, что лес заволновался, ветви деревьев закачались, словно перед грозой…
А она всё стояла и смотрела на брата. И плакала.
И он уже думал, что она сейчас уйдёт с Поляны навсегда, когда она вдруг обернулась и со светлой и лёгкой улыбкой, озарившей её лицо подобно солнечному лучу, сказала:
– Моё имя Эмирин, дартхари.
И вложила в руку Нарро свою ладонь.
Мир вокруг взорвался в ликующем крике. Качались и скрипели деревья, свистел ветер, в небе кричали птицы, в глубине леса ревели звери… и только оборотни на Поляне молча и с изумлением наблюдали за тем, как медленно начинает ярко светиться Древний Камень, превращаясь из невзрачного серого булыжника в пульсирующее Сердце Арронтара.
Нарро на всё это не смотрел. Он и так знал, что происходит: чувствовал ликование леса.
А ещё он помнил, что означает это имя.
Эмирин – «простившая».
Форс был во дворе, когда земля под ним вдруг задрожала. Это дрожала Снежная пустыня, радуясь за своего древнего соседа – волшебный лес, который наконец обрёл покой.
Форс улыбнулся и поднял глаза. Сколько же лет он не видел этого прекрасного зрелища! Две яркие звезды, Аррана и Тар, сияли на небе – сверкающие и неразлучные. Вечные… и освободившиеся от проклятья.
Теперь он сможет вздохнуть спокойно. Теперь всё будет, как надо. И, возможно, он тоже когда-нибудь вернётся в Арронтар… и почувствует собственный Зов. Если лес позволит.
– Спасибо вам, Дэйнар и Рональда, – прошептал Форс, касаясь ладонью земли. – Порадовали старика.
Джерард сидел на крыльце вместе с дочерью и вглядывался в ночь. Она звенела мелодией жизни, дрожала от освобождённых чувств и пряно пахла желанием.
– Пап, как ты думаешь, она придёт к нам? – спросила дочь, легко прикасаясь к его руке.
– Придёт. Конечно, придёт, Ронни, – ответил он, погладив её ладонь.
И улыбнулся.
В ту ночь Арронтар обрёл обоих дартхари. И ликовал вместе с ними, вместе с огромными белыми волками, что мчались вперёд всё быстрее и быстрее…