В этот момент мы подошли к выходу из замка, где уже стояли Грэй и Бугалон, и маг, попрощавшись, удалился.
Когда мы втроём покидали территорию дворца, я обернулась и ещё раз посмотрела на араэу. Дерево чуть колыхалось на ветру, и я могу поклясться, что одна из веток приподнялась и помахала мне на прощание так, будто была не веткой, а рукой.
– Как прошла встреча с императором? – спросила я Грэя, когда мы отошли на приличное расстояние от дворца.
– Хорошо, – вздохнул мужчина. – Я думал, будет гораздо хуже. Ожидал упрёков, обвинений… Но их не было. Они простили меня. Я ещё сам себя не успел простить, а они уже это сделали.
Я не очень понимала, о чём говорит Грэй, но решила не уточнять. Захочет – сам объяснит, а мне сейчас и так достаточно переживаний.
– А как тебе дворец? Понравился?
Я пожала плечами:
– Красивый. Даже очень. Но жить там… Я тебе сочувствую.
– Почему? – Грэй и Галл задали этот вопрос хором, и я улыбнулась.
– Потому что он слишком величественный. Поневоле ощущаешь себя каким-то маленьким, незначительным и жалким. По крайней мере, я себя чувствую именно так. И спасибо, что не потащил меня к императору. Мне хватило встречи с Эллейн и Аравейном.
– А что, ты не хотела бы увидеть императора? – Улыбка Грэя показалась мне напряжённой.
– Нет. Зачем?
Мужчина рассмеялся.
– Ронни, ты смешная. Тысячи представителей разных рас мечтают увидеть его и, например, попросить о чём-нибудь.
– Мне ничего не нужно от императора. И знакомиться я не хочу. Ни с ним, ни с кем-либо ещё из венценосной семьи.
– Но ты ведь уже знаешь меня.
– Да, но ты… Грэй, ты – свой. Понимаешь, я в жизни слишком часто чувствовала себя жалкой и ничтожной. Думаю, рядом с императором и его родственниками я буду ощущать себя именно так. Поэтому, пожалуйста, если не трудно, не знакомь меня с ними.
Повернувшись к Грэю, я поразилась, насколько белым вдруг стало его лицо.
– Что с тобой? – Я испуганно сделала шаг вперёд, вглядываясь мужчине в глаза.
– Ничего. – Он улыбнулся, но как-то очень натянуто. – Я… обещаю, что не буду знакомить тебя ни с кем из императорской семьи.
– Спасибо.
Наверное, мне следовало настаивать с вопросами и выяснять, почему мои слова так расстроили Грэя. Но я решила сделать это позже, когда мысли не будут заняты дартхари Нарро и араэу. Сейчас я всё равно не способна к утешению. Если только сразу шарахнуть Грэя магией Разума, но я для этого его слишком уважаю.
Обед прошёл тихо и мирно. Дарт и Тор были довольны – продажи шли хорошо – и голодны, как новорождённые волчата; Эдди на сей раз сел между мной и Грэем и периодически брал за руку то его, то меня; Араилис нервничала из-за невыполненного задания для Эллейн и потому почти ничего не говорила, и в результате переговаривались только Грэй, Галл и я. Точнее, они рассказывали разные истории, в основном из бурного дворцового прошлого, а я слушала, старательно пытаясь не скатиться в собственные мысли.
После обеда я уложила Эдди спать и сбежала. Конечно, не совсем так – я предупредила всех, что пойду гулять с Элфи в императорский парк. Грэй рвался со мной, но я честно сказала, что хочу побыть одна.
И это было правдой. Мне очень нравилось находиться с ними. Они замечательные – все до одного. Но… мне нужно подумать.
После обеда жара спала, стало прохладнее, небо затянуло тучами. Я села на вершине какого-то холма, наблюдая, как Элфи распугивает окрестных насекомых, носясь вокруг меня на бешеной скорости.
Поднялся сильный ветер – он качал высокие стебли трав на холме, где я сидела, волновал кроны деревьев и нагонял слёзы мне на глаза.
Впрочем, возможно, это был вовсе не ветер.
Я скучала. Я старалась не думать об этом – о Дарида, ты знаешь, как я старалась! – но иногда это чувство становилось совершенно невыносимым. Хотелось выть. А ещё – вернуться. Разумом я понимала, что не могу вернуться – в Арронтаре у меня не было будущего, – но сердце…
Я скучала. Скучала по ощущению присутствия дартхари здесь, рядом, стоит только полчаса пройти по лесу. Скучала по его седым волосам, строгому лицу с глазами, похожими на сверкающие ириалы, большим и крепким рукам…
Проще было бы сказать, по чему я не скучала.
Я улыбнулась и стёрла маленькую слезинку с щеки.
Я никогда не надеялась на какое-либо чувство с его стороны, кроме, возможно, жалости. И теперь, после рассказа Лирин, я понимала, откуда оно взялось. Ведь она, несомненно, поведала Нарро о своём умершем брате.
Но как же это было горько. Горько осознавать, что он никогда не увидит во мне женщину. Не только потому, что я не умею обращаться. Дартхари не называл меня жабой, но он ведь не мог не замечать моего уродства. Просто он, в отличие от остальных, не считал меня виноватой в нём.
И сегодняшнее видение, показанное араэу… Не знаю, о прошлом оно было или о будущем, да это, наверное, и неважно, ведь я не имею к Нарро никакого отношения. И вообще я больше никогда его не увижу.
Но тогда зачем?.. Зачем было показывать именно это?.. Я только стала сильнее скучать.
Смогу ли я когда-нибудь забыть его?..
Я сидела в парке до наступления сумерек, а когда вернулась, Грэй, Араилис и Эдди сидели в столовой. Ари задумчиво рассматривала листок бумаги, что лежал перед ней, а мальчик что-то рисовал цветными карандашами в большом альбоме под руководством отца. Дарт с Тором всё ещё не закрыли магазин, а Галл, кажется, решил заняться ужином.
Увидев меня, Эдди соскочил с колен Грэя и побежал навстречу. Я нагнулась и взяла мальчика на руки. Он обнял меня за шею обеими руками, и я почувствовала такую нежность, словно… Словно это был мой собственный ребёнок.
Подняв голову, я заметила, что Грэй изучает меня с выражением крайней задумчивости на лице.
– Это безнадёжно, – вздохнула Араилис, не отрываясь от листочка. – Я не могу понять, почему письмо так странно себя повело.
Я сделала пару шагов вперёд, села рядом с Грэем и передала ему Эдвина.
– Нагулялись? – спросил мужчина, вручая Эдди карандаш. Я покосилась на рисунок: в альбоме был нарисован корабль, но почему-то с красными парусами.
– Ну, Элфи всегда мало, он ведь привык в лесу целыми днями бегать. А…
Я не договорила, потому что посреди стола вспыхнуло алое пламя. Всего на секунду оно озарило кухонный потолок, а затем взорвалось миллионом ярких искорок, выплюнув из своего центра небольшое письмо в зелёном конверте.
Впервые в жизни я видела применение этого заклинания. «Пространственное перемещение небольших предметов из точки А в точку Б» – до сих пор помню заголовок и испытанное удивление, когда я прочитала описание на странице. Одно из самых сложных заклинаний высшего порядка. Возможно, мне когда-нибудь удастся создать подобное, но только после долгих тренировок.
Это заклинание применялось магами в основном для обмена письмами. Энергии там требовалось немного, сложность была в структуре. Впрочем, работа с пространством – это сложнейшая магия.
Письмо в зелёном конверте, пролетев полстола по кривой траектории, упало перед Араилис. Пламя перемещения в ту же секунду исчезло, а девушка уставилась на послание с таким ужасом, словно точно знала: внутри проклятье.
– Открывай, Ари! – заявил Эдди, беспокойно елозя на коленях Грэя. – Интересно же!
– От кого оно? – спросила я, наблюдая, как девушка вскрывает конверт.
– От мамы, – вздохнула Араилис, разворачивая письмо. И почти тут же как-то странно пискнула.
– Что случилось? – поднял брови Грэй.
Глаза у Ари стали размером с тарелки.
– Мама… Подробно разобрала мои ошибки. Вот – на пяти листах. Меня сегодня не будут чихвостить, ура!
– Значит, будут чихвостить потом, – пожал плечами Эдди. – Чихвостка откладывается.
Я хихикнула.
– Точно. – Ари взъерошила волосы. – Вот, она пишет, что через пять дней я должна буду послать ей письмо, запечатанное заклятием непроникновения… Тут и про тебя есть, Ронни.
Я на мгновение испугалась, что мне тоже нужно будет послать подобное письмо Эллейн. Да уж, страх Ари перед строгостью матери оказался заразным.
– «Передай Ронни, на Двенадцатой улице Дариды есть неплохой магазин одежды».
– Хорошая идея, – кивнул Грэй. – Может, сходим вместе?
Я поморщилась. Хорошая-плохая… В новой одежде я буду смотреться не лучше, чем в старой. Ещё мама говорила, когда я была маленькой: «Лучшая одежда для Рональды – погребальный саван. Скроет все недостатки её фигуры».
Мне очень не хотелось бы видеть разочарование и неловкость в глазах Грэя.
– Спасибо, я сама, – ответила я, пытаясь не выдать свои мысли, но, на секунду взглянув на сидящего рядом мужчину, осознала: он всё понял. Уж не знаю, каким образом, но понял.
Между тем Араилис махнула рукой, вновь и вновь перечитывая письмо.
– Ладно тебе, Ронни! Идите вместе с Грэем и Эдди. Прогуляешься, развлечёшься. А Грэй у нас в тряпках хорошо разбирается, подскажет что-нибудь.
Я уже открыла рот, чтобы отказаться во второй раз, но тут заговорил Эдди.
– Пожа-а-алуйста… – протянул мальчик и посмотрел на меня так умоляюще, что я немедленно растаяла и сдалась.
– Ладно. Хорошо. Пойдём.
Это было странно.
Я редко покупала себе одежду в Арронтаре, а ту, что покупала, занашивала до дыр. А потом зашивала эти дыры и опять занашивала до следующих.
В общей сложности за шесть лет, прожитых в хижине, я покупала штаны раза два. Рубашки почаще, а курток у меня была всего пара, и обе я носила с шестнадцати лет, так как габариты мои с тех пор не изменились к лучшему.
Платье же я покупала лишь однажды. И по сей день помню презрительное лицо старого оборотня, помогавшего мне его выбрать.
Я непроизвольно вжала голову в плечи, когда мы зашли в лавку с одеждой. Мне казалось, сейчас вновь кто-нибудь хмыкнет и выйдет из магазина, звякнув колокольчиком в проёме входной двери.