Но в этот раз всё оказалось иначе. Продавец смотрел на меня как на обычного покупателя, а не на грязь под ногами, другие посетители и вовсе не обращали внимания. И выбор здесь был гораздо больше, чем в Арронтаре, намного больше…
– Выбери, что тебе нравится, – засмеялся Грэй, заметив мою искреннюю растерянность перед лицом целой кучи штанов и рубашек. – И возьми в примерочную только эти вещи.
Я неуверенно закусила губу.
– М-м-м… А тебе самому что нравится? И, Эдди, ты тоже что думаешь?
Отец и сын принялись в задумчивости изучать принесённую одежду. При этом у них были настолько похожие выражения лиц, что я непроизвольно улыбнулась.
– Рекомендую эти две пары. А из рубашек – вот и вот, – сказал продавец, ткнув длинным пальцем в образцы.
– Да, неплохо, – кивнул Грэй. – Примеришь?
– Давай я сразу всё подберу, а то потом придётся возвращаться в зал, – возразила я. – Ещё, пожалуйста, непромокаемый летний плащ, желательно чёрный, и… м-м-м… да, и платье, пожалуйста.
– Какого цвета?
Я опешила. Цвета? Дохлый кот, какая разница?
– Такого же, как её глаза, пожалуйста, – пока я собиралась с мыслями, ответил Грэй. Я вновь опешила, а продавец подтвердил:
– Прекрасный цвет, господин.
Когда он вновь удалился, я недовольно посмотрела на своего спутника и пробурчала:
– Зачем мне голубое платье, позволь узнать? Я хотела обычное рабочее.
Ответил Эдди:
– Ты в нём будешь красивой! Да, пап?
Я рассмеялась и покачала головой.
– Боюсь, это невозможно, и совершенно неважно, какого цвета будет платье, – пробормотала я тихо, чтобы Эдди не услышал.
Но услышал Грэй.
– Ты ошибаешься, Ронни.
Подняв глаза, я вдруг почувствовала, что краснею.
Он говорил серьёзно. И смотрел на меня именно так – серьёзно.
– Вот, госпожа, смотрите, выбирайте.
Я с усилием отвернулась и взглянула на принесённую одежду. С плащом всё было понятно – я просто взяла верхний, чтобы не мучиться, если не подойдёт, примерю другой. Но платья…
Голубые. Как мои глаза. Пять штук. Они лежали на прилавке, и я неуверенно косилась то на одно, то на другое.
Я никогда не носила голубых платьев. Кажется, даже в детстве.
– Это! – вдруг воскликнул Эдди, ткнув в одно пальцем. На мой взгляд, оно ничем не отличалось от остальных, не знаю уж, почему он выбрал именно его.
– Хорошо, хорошо, – пробормотала я быстро, хватая плащ и платье. – Где здесь примерочная?
– Сюда, госпожа.
Мне захотелось срочно бросить одежду и убежать. Госпожа! Да он просто издевается.
Брюки, рубашки и плащ я выбрала быстро. Отложила в сторону, чтобы не мешали, и посмотрела на платье. Может, ну его? Пойду попрошу обычное, серое или коричневое.
Я вздохнула и прикоснулась к нежной ткани.
Эльфийский шёлк. Это совершенно точно эльфийский шёлк. Представляю, насколько нелепо я буду смотреться в подобном…
– Ронни, – раздался между тем за занавеской голос Грэя, – если ты не выйдешь ко мне хотя бы в платье, я сам зайду и переодену тебя насильно.
Я испуганно вздрогнула.
– Подожди ещё пять минут. Я выйду, обещаю.
Снова вздохнув, я взялась за платье. Оно скользнуло по телу, словно было сшито специально на меня. Я медленно затянула шнуровку спереди, глядя в зеркало и чувствуя, как у меня непроизвольно открывается рот.
Платье подчёркивало мою большую грудь, облегая её при этом так, что она выглядела не такой уж большой. Завышенная талия скрывала неидеальный живот, а летящая, будто невесомая, юбка скользила по бёдрам… По моим толстым бёдрам, которые в зеркале казались не такими уж и толстыми.
Что-то во всём этом было. И я, поддавшись порыву, расплела косу, разделила волосы на две равные части и перебросила их вперёд.
«Живое золото». Так, кажется, называл мой… нет, калихари. Да, так называл калихари цвет волос своей жены, который унаследовала Сильви. Мои же волосы всегда были тусклыми, жидкими и напоминали неухоженную шерсть дикого животного.
Но не сейчас. Сейчас они струились по плечам, словно настоящее сокровище.
Я нервно сглотнула.
– Можно зайти, Ронни?
Я кивнула, а потом, сообразив, что они меня не видят, прохрипела:
– Да.
В отражении зеркала я заметила, как рука Грэя откидывает занавеску и пропускает Эдди. А потом он и сам зашёл внутрь.
Они оба оцепенели, как и я поначалу. А потом Эдвин громко сказал:
– Ух!
Я попыталась улыбнуться, но толком не вышло.
– Тебе не кажется, Грэй, что я выгляжу… глупо?
Посмотрев на лицо мужчины, я вновь смутилась. Потому что он смотрел на меня так, будто…
Будто я была красивой.
– Нет, Ронни. Ты выглядишь замечательно.
Он сделал шаг вперёд и развернул меня лицом к себе.
Я замерла под его взглядом. Странным, манящим, тёплым взглядом, которым Грэй одаривал каждый сантиметр моего тела.
– Ты ошибаешься, полагая, что некрасива. Запомни это, Ронни.
– Ты правда так думаешь?
Он улыбнулся и кивнул.
– Да, Ронни, правда.
И я поверила ему. Его глаза не лгали.
Он действительно считал меня красивой. Неважно, что думают оборотни Арронтара. Неважно, что думаю я сама. Грэй считал меня красивой.
И впервые в жизни мне пришла в голову мысль…
Возможно, красота – это не внешние данные, а любовь, которую ты видишь в глазах того, кто тебе дорог?
Только там – твоё настоящее отражение. Не в зеркале, нет. Там. В глазах.
…А платье мы всё же купили. Может быть, я никогда его не надену, но это неважно. Я взяла его просто для того, чтобы запомнить день, когда я впервые поверила в собственную красоту.
Перед сном я почти целый час рассматривала листок, который дала мне Эллейн. Изучала плетение и структуру нитей заклинания, записывала в блокнот вопросы, пока не почувствовала, что глаза начинают закрываться.
Элфи уже тихо посапывал на своём любимом месте под кроватью, и я, быстренько умывшись и нацепив ночнушку, тоже улеглась, свернувшись, как и всегда, калачиком.
Интересно, что бы сказал дартхари, увидев меня в том платье?
Я вздохнула, закрыла глаза и прижала ладони к груди изо всех сил. Я вспоминала, как увидела его в первый раз. Вспоминала, как он сказал, что я могу изучать магию и приходить в усадьбу, когда захочу. Как исказилось его лицо, когда Лоран попытался меня изнасиловать. Как он улыбнулся, когда я столкнулась с ним однажды ранней весной, не ожидая встретить в усадьбе…
На месте сердца разгоралось пламя. Оно сжигало меня изнутри, заставляя ронять на подушку безмолвные слёзы.
Желание увидеть Нарро было таким сильным, что через мгновение мне показалось, будто кто-то вырвал душу из тела и теперь тащит её куда-то далеко – туда, куда она так стремилась.
Странный полёт длился всего несколько секунд, а потом я очнулась в незнакомой комнате. Под босыми ногами я чувствовала деревянные доски, как в доме Дарта и Тора, но я точно не находилась сейчас в их мастерской. Окно было одно, и очень большое, широкое. Распахнуто настежь, и в него заглядывала огромная луна. И звёзды.
Это были звёзды моего Арронтара!
Я вздрогнула и оглядела себя.
Ночнушка, босые ноги, распущенные волосы – перед сном я помыла голову, – всё именно так, как и должно быть. Но… я ведь сплю? Или нет?
Передо мной стояла широкая кровать с балдахином, и я, заметив там чьё-то неподвижное тело, подошла поближе… чтобы тут же вздрогнуть от неожиданности и в испуге сделать несколько шагов назад.
На кровати, в одних только штанах, на спине, раскинув руки, спал дартхари Нарро.
Тяжело дыша, я переминалась с ноги на ногу, пытаясь разобрать по полочкам скачущие в голове мысли.
Это сон? Как я здесь оказалась? Что сделать, чтобы вернуться назад? И, наконец, раз уж я здесь очутилась… смогу ли я коснуться его?
Успокоив дыхание и бешено стучащее сердце, я решила, что терять мне нечего, и подошла ближе, а потом и вовсе села рядом.
Дартхари спал. Его грудь вздымалась спокойно и размеренно. Я заметила, что он действительно носит мой амулет: ириал переливался в неярком лунном свете, по-прежнему полный магии.
Я, как и всегда, чувствовала невероятную силу Вожака, почти сбивавшую с ног, и наслаждалась этим ощущением, прикрыв глаза.
О Дарида… Как же я по нему соскучилась!
Подняв дрожащую руку, я дотронулась кончиками пальцев до обнажённой груди Нарро. Кожа была тёплой и такой… настоящей. Будто не сон… Как странно.
Но от этого не менее чудесно.
Пальцы медленно заскользили по его груди, опустились на живот, потом снова поднялись… Шея, щека, уголки губ…
Я даже вздохнуть не успела – дартхари вдруг молниеносно схватил меня за протянутую ладонь, опрокинул на кровать и лёг сверху, заведя обе руки за голову и прижимая к себе так сильно, что я не могла пошевелиться.
– Это очень глупо, Рональда, – сказал он тихо, пощекотав дыханием мои губы.
От такой близости голова у меня закружилась, как у дурочек из любовных романов, которыми зачитывалась моя… нет, просто Прайма, жена калихари.
– Что? – еле смогла выдохнуть я, пытаясь пошевелиться. Но куда там… Дартхари был способен победить любого ара из стаи, а уж меня он, думаю, и мизинцем убить сможет.
– Глупо, потому что ты впервые пытаешься переместиться при помощи магии Разума. Ты не изучила должным образом раздел в пособии, которое я дал тебе. Ты использовала свои силы спонтанно, что недопустимо, Рональда. Как ты собираешься возвращаться обратно?
Я оцепенела. Переместиться при помощи магии Разума? Я? О-о-о…
Какая же я дура…
Да, конечно. Я никогда не уделяла внимания этому разделу, потому что мне не к кому было перемещаться! А сейчас… Желание увидеть дартхари сработало как якорь. Меня притянуло в Арронтар.
– Но… это ведь временный эффект… Я помню, там было написано.
– Верно, – кивнул дартхари. – Но при неправильном возвращении ты можешь погибнуть. Помнишь? Перемещение – сложнейший раздел. Способность, доступная единицам. Даже самые талантливые маги Разума не справляются, а ты пока ещё, извини, совсем не профессионал.