А глаза были словно чай из дух-травы – светло-карие, они иронично блестели, рассматривая Дэйнара.
– Здравствуйте… э-э… господин, – неуверенно пробормотал юноша, не представляя, как правильно обращаться к новому знакомому.
Форс хохотнул.
– Ну уж прям-таки и господин! Господином я, мальчик, и не был никогда. Так что зови просто по имени.
– Как скажете…
– И на «ты», конечно. Ну давайте-ка, гости дорогие, проходите в дом, чего на пороге толпиться. И аксала своего с собой бери. Твой же аксал, верно?
– Мой, – кивнул Дэйн. – Точнее, моя. Зовут Чарой.
Оборотень не заметил, как переглянулись Форс с Аравейном.
– Отлично, просто отлично… – пробормотал хозяин дома, впуская внутрь старого друга и будущего ученика.
Дэйнар взял Чару на руки и, переступив порог, в нерешительности остановился. Здесь было тепло и сухо, пахло смесью различных трав и книжной пылью. Небольшой, ярко освещённый коридор заставлен обувью и какими-то мешками, на стенах висела одежда, и свободен был только правый угол, где стояли зеркало и пуфик.
– Ну и чего ты застыл? В гостиную проходи.
Поставив Чару на пол, Дэйнар сделал шаг вперёд, оглядываясь по сторонам. Комната была большой, с двумя окнами, и на подоконниках оказался настоящий книжный склад. Впрочем, под подоконниками тоже лежали книги, как и в шкафах, стоявших по всему периметру комнаты. Исключение составляло пространство возле камина и дверей (целых три, не считая входной), ну и самый центр комнаты, где стояли диван, стол и несколько кресел. Правда, стол тоже был завален книгами, но не только – ещё там обнаружился большой чайник и несколько чашек, покрытых изнутри тёмным налётом, как дерево корой.
Аравейн расположился в кресле, а Дэйн сел на диван, устроив Чару подле ног. Форс, открыв узкую дверь на правой стене, сразу пошёл туда и загромыхал какой-то посудой.
– Вейн, ништу будешь? – крикнул он.
– Спрашиваешь! – весело хмыкнул маг, и горбун немедленно спросил:
– А что такое ништа?
– Настойка такая. Видел деревья в саду Форса? Настаивается на их коре. Он ништу сам готовит, я такой вкусной больше нигде не пробовал.
– А мне можно? – спросил заинтересованный Дэйнар. Пробовать спиртные напитки ему не доводилось, да их почти и не было в Арронтаре: оборотни не слишком уважали алкоголь. Мясо, молоко, ягоды, грибы – да, а алкоголь не очень. Так же как и традиционные человеческие сладости – шоколад и торты с пирожными.
– Можно. Только немного. Ништа очень крепкая.
Вернувшийся Форс нёс в руках бутылку тёмного стекла, три стеклянных стакана и большую кастрюлю с овощным рагу. Выудив откуда-то из-под мышки две условно чистых тарелки, заявил:
– Я уже поел, и вам не мешало бы. Не стесняйся, Дэйн, бери сколько хочешь. И для твоего аксала я сейчас чего-нибудь принесу, не оставлять же её голодной.
Горбун стеснялся первые несколько секунд. Но, попробовав овощи, вмиг забыл обо всём – так было вкусно. А ещё Дэйнар действительно очень хотел есть.
Когда Чара увлечённо захрустела принесённой костью с мясом, Форс разлил по стаканам ништу и раздал её присутствующим. Дэйн не представлял, как пить спиртное, поэтому в первый раз хватанул слишком много и немедленно закашлялся. Юноше показалось, что он выпил живой огонь.
– Ну хоть не блеванул, – дружелюбно хмыкнул Форс, наблюдая, как Дэйн таращит глаза и держится за горло. – Я, когда ништу впервые попробовал, весь обед обратно на тарелку вернул.
– А я икал потом полдня, – прищурился Аравейн, явно наслаждаясь настойкой. – И воду пил постоянно. Сушняк замучил.
Дэйн вытер заслезившиеся глаза и с трудом вздохнул.
– Кошмар. Пожалуй, я её больше пить не буду.
– И зря. – Поставив стакан на стол, Аравейн принялся за овощи. – Лучшее лекарство от последствий первого глотка ништы – второй глоток ништы. Так что давай, пробуй.
Маг оказался прав. Второй раз Дэйнар не закашлялся, совсем наоборот: приятное тепло пролилось по телу, наполняя каждую клеточку ленивой энергией.
Ништа пахла деревом, но на вкус была, скорее, как свежий спелый фрукт.
– Итак, – сказал Форс, когда юноша допил, – теперь, пожалуйста, разъясните мне некоторые моменты. Во-первых, что ты умеешь, Дэйн? Во-вторых, чем бы ты хотел заняться здесь? В-третьих… Вейн, душка, а с чего ты решил, что я захочу его учить?
Услышав последнюю фразу, Дэйнар испуганно уронил вилку. Но Аравейн лишь рассмеялся.
– Я хорошо знаю тебя, Форс. Ты по-прежнему не теряешь надежды.
– Ошибаешься. – Толстяк усмехнулся. – Я не надеюсь. Я верю.
Что-то удивительное почудилось Дэйну в голосе Форса, когда он произнёс: «Я верю». Шелест травы, порыв ветра, плеск воды… Что-то бесконечное и очень печальное. Но чудесное.
– Значит, возьмёшь его в ученики?
– Возьму.
Дэйнар поднял голову. Форс смотрел на него прямо и открыто, а в глазах его плясали язычки пламени от горящего камина.
– Расскажи-ка о себе, Дэйн, – произнёс он просто.
И юноша рассказал.
Спокойно, без эмоций. Он сразу понял, почему всё получилось так гладко: Форс был магом Разума и моментально отсекал ненужные переживания. Поэтому Дэйнар говорил так, будто читал эту историю в книге, а не переживал самостоятельно.
А когда закончил, непроизвольно потянулся к стакану с ништой и, сделав маленький глоток, почувствовал, что проваливается в сон.
Когда Дэйнар уснул, двое магов некоторое время сидели молча. Аравейн потягивал настойку, прикрыв глаза, а Форс рассматривал оборотня, легко постукивая пальцами по поверхности стола.
– В нём очень много боли и обиды, Вейн, – наконец сказал он тихо, не отрывая взгляда от Дэйнара.
– Я знаю.
– Ты действительно думаешь, он сможет? Справится со всем этим? Ты не привёз бы его ко мне, если бы не думал так.
Аравейн еле слышно вздохнул.
– Мало ли, что я думаю? Я не могу утверждать ничего со стопроцентной вероятностью. Но он сильный, действительно сильный. И не только как маг, но…
– Но и как личность, – кивнул толстяк. – Да, это я понял. Но что мне делать, Вейн?
Аравейн молчал несколько секунд, а затем встал с дивана и, подойдя к одному из шкафов, провёл кончиками пальцев по корешкам книг. И улыбнулся.
– Знаешь, Форс… У него никогда не было семьи.
– Ты думаешь, этого достаточно? – В глазах хозяина дома мелькнуло удивление.
– Пока да. А там посмотрим. В любом случае он должен всё сделать сам. Только тогда Сердце Арронтара вновь начнёт биться.
Глава тринадцатая
Просыпаясь, Дэйнар чувствовал себя очень странно.
Ему было… мягко. Повсюду. Сверху, снизу, по бокам…
А ещё вокруг стояла полнейшая тишина. Никто не пел и не чирикал.
И только открыв глаза, оборотень вспомнил события предыдущего дня и осознал, где находится.
Он впервые за последние годы спал на нормальной кровати, застеленной чистым, пахнущим свежестью и мылом бельём. Под кроватью сопела Чара, в окно заглядывал утренний луч солнца, освещая небольшую комнатку, куда, по-видимому, перенесли Дэйнара Форс с Аравейном после того, как он уснул на диване в гостиной.
Комнатка явно использовалась хозяином дома как чулан. На полу стояли корзины с какими-то склянками, по всем стенам были развешаны полки с вездесущими книгами, а в углу Дэйнар заметил несколько мешков с неизвестным содержимым.
До двери юноша добрался с трудом, стараясь ничего ненароком не задеть и не повалить. Чара, позёвывая, следовала за ним. В гостиной юноша обнаружил спящего на диване Аравейна. Из комнаты с противоположной стороны слышался громкий храп: видимо, там отдыхал Форс.
Расталкивать магов он не стал, понимая, что они, скорее всего, разговаривали всю ночь и легли спать совсем недавно.
На улице Дэйн нашёл туалет – простую деревянную кабинку с выгребной ямой – и колонку, откуда текла ледяная, но чистая вода. К холодной воде оборотню было не привыкать – да он, честно говоря, давно уже забыл о том, каково это – купаться в горячей, – поэтому он умылся и хорошенько напился. Есть не хотелось, всё-таки поужинали они поздно и плотно.
Приведя себя в относительный порядок, Дэйнар выпрямился и огляделся. Теперь, при дневном свете, он смог нормально рассмотреть владения Форса.
Деревянный дом был покрашен светло-бежевой краской, а вот крыша оказалась тёмно-зелёной. От дома к калитке в низком, до колен, заборе шла дорожка, выложенная причудливым узором из камней. В саду Форса, кроме неизвестных Дэйну деревьев и кустов, росли ещё цветы с ярко-оранжевыми лепестками и тёмной сердцевиной. Кажется, именно они настолько сладко пахли – сейчас этот запах чувствовался ещё сильнее, чем ночью.
Дэйнар так задумался, разглядывая оранжевые цветы, что не сразу услышал чей-то тихий кашель.
Возле калитки стояла девочка лет тринадцати-четырнадцати. Девочка была самой обыкновенной: тёмные прямые волосы до пояса, глаза светло-карие, ореховые, и почти чёрное строгое платье с белым воротничком.
Необыкновенным было другое…
– Привет, – сказала она, дружелюбно улыбнувшись Дэйну. – Меня зовут Фрэн. А ты кто? И где дядя Форс?
Несколько мгновений юноша смотрел на неё, ожидая подвоха. Вот, сейчас, через секунду, её губы искривит насмешливая улыбка, а потом она произнесёт что-то типа: «Ну и урод!»
Время шло, но ничего не менялось. Девочка продолжала глядеть на Дэйна с тем же вежливым дружелюбием.
А потом он вспомнил, что больше не в Арронтаре.
– Кхм… Он ещё спит, – кашлянув, ответил Дэйнар.
Фрэн удивлённо подняла брови.
– Дядя Форс… спит? В такой час? Удивительно. Что-то случилось?
– Ничего особенного. Просто у него… кхм… гость.
Девочка вдруг радостно улыбнулась и даже хлопнула в ладоши.
– Гость? Неужели дядя Вейн приехал? Как чудесно! – И она, толкнув рукой калитку, вошла в сад.
Дэйнар с растущим изумлением наблюдал, как Фрэн решительно шагает вперёд, прямиком к нему, и протягивает для рукопожатия узкую ладошку.