Дэйн засмеялся.
– Будет, конечно. Подчинение и единение – разные вещи. Подчинив внутреннего волка, оборотень учится сохранять себя и свой разум во время обращения. А единение… Как бы тебе объяснить… Это, как я уже сказал, гармония. Гармония с самим собой, с миром, с природой… с Арронтаром.
Я замирала, слушая его голос.
– Не думала, что в моей душе возможна гармония.
– Я тоже когда-то так считал, Ро.
Я хотела спросить, почему, но не успела: наклонившись, Дэйн захватил в плен мои губы, и я, как всегда, сразу расслабилась в его руках, растворившись в нахлынувших ощущениях.
Мы обнимались изо всех сил и целовались всё крепче, словно стремились влиться друг в друга, стать единым целым.
Единым целым…
Поднялся ветер, сильный, он охлаждал мою разгорячённую кожу, ласкал её, и его прикосновения напоминали лёгкие, порой почти невесомые касания Дэйна. Вокруг нас кружились листья – всё быстрее, быстрее, быстрее…
А потом я услышала музыку.
Это была совершенно чудесная мелодия, от которой по моим щекам потекли слёзы. Она проникала в самую душу, выворачивала её наизнанку, причиняла боль, но и лечила тоже. Прекрасная, чувственная, трепетная… я никогда не слышала ничего подобного. И не услышу, наверное.
Она рассказывала про нас с Дэйном.
И как только я поняла это, он вдруг разжал объятия и выпрямился. Музыка сразу прекратилась.
– Дэйн…
Я заглянула в его глаза и замерла. Они светились настолько ярко, что на одно мгновение мне даже стало больно, словно я встретилась взглядом с самим солнцем. Только глаза Дэйна были почему-то очень печальными.
– Невероятно. – Он выдохнул и прижался подбородком к моей макушке. – Он настиг нас даже во сне…
– Кто?
– Ро… – Нежное прикосновение к щеке. – Пожалуйста, прошу тебя, давай постараемся пока воздержаться от поцелуев.
– Но, Дэйн…
– Прошу тебя.
– Хотя бы объясни почему!
Я никак не могла понять, отчего так сердилась, – подумаешь, какие-то поцелуи. Но…
– Я не могу. – Дэйн покачал головой. – Ты поймёшь всё чуть позже, обещаю.
Он снова обхватил ладонями моё лицо и заставил посмотреть себе в глаза.
– Я просто хочу, чтобы у тебя был выбор, малыш. Право выбора – это очень много. Я не хочу уподобляться эльфийскому правителю, запершему в клетку огненную птицу.
– Это ведь просто легенда, Дэйн! – Я рассмеялась, но он даже не улыбнулся.
– В любой легенде есть частичка правды. А иногда даже не частичка, а гораздо больше.
Дэйн наклонился и коснулся моих губ кратким, почти невесомым поцелуем, а когда я в ответ потянулась к нему сама, засмеялся и, отстранившись, переплёл мои пальцы со своими. Я разочарованно вздохнула.
– Ещё одна просьба, Ро. Если вдруг с тобой что-то случится – в реальной жизни, разумеется, а не во сне, – зови меня. Мысленно. Так громко, как только сможешь. Хорошо?
Дождавшись удивлённого кивка, Дэйн удовлетворённо улыбнулся, а потом положил ладонь мне на глаза – и мир вокруг померк, исчез, растворился в подступающей темноте…
И до утра я спала без снов.
Всю следующую неделю я была настолько погружена в работу, что почти не вспоминала ни встречу с императором, ни «маму» Эдди, ни собственное желание убить Араилис. Впрочем, последнюю я и не видела – уезжала из мастерской ещё засветло, а приезжала поздно, и к тому времени Ари уже успевала сбежать.
У меня не было возможности толком подумать о прочитанном в императорской библиотеке и поразмышлять над странным поведением Дэйна. Друг почти не появлялся в моих снах всю неделю, два кратких визита можно не считать. Я неизменно приходила каждую ночь к нашему озеру, плела цветочные венки, болтала ногами в прозрачной воде, но не звала Дэйна. Не знаю почему, но во сне я чувствовала, что он всё делает правильно, и не злилась. А наяву у меня просто не было времени на обиды.
Я работала над заклинанием. Каждый день писала краткие записки его автору, и на следующее утро Эллейн приносила ответы. С остальными я почти не общалась – в одиночку рылась в литературе, посвящённой рунной магии, искала руны, которые могли бы помочь мне в достижении нескольких целей.
Первейшей целью стало закрепление заклинания. Как написал его автор, первоначально оно получилось очень «летучим», и если бы я не нашла выход, то пришлось бы проводить ритуал закрепления каждый год. Меня это не устраивало, поэтому я, как прилежная ученица, искала возможность исправить заклинание. В итоге мы с невидимым учителем придумали такую замечательную штуку, что я просто была готова прыгать до потолка.
А вот второй целью стало кое-что куда более прозаичное. Я хотела остаться в живых. Хотела обезопасить себя по максимуму, чтобы Дрейк не мог воспользоваться ситуацией и по-тихому меня прикончить. Теперь, особенно после того, что я прочитала насчет проклятья, забирающего жизнь, я совсем перестала доверять этому эльфу.
Спустя пять рабочих дней я наконец смогла вздохнуть с облегчением: кажется, я не подведу Эллейн. И заодно не погибну во время ритуала.
Вечером в четверг герцогиня преподнесла мне сюрприз, пригласив в школу учителя Карвима. Я совсем не ожидала его увидеть и так обрадовалась, что чуть не кинулась ему на шею и с радостью приняла приглашение навестить его в субботу, «если Элли не против».
– Конечно, не против, – засмеялась герцогиня. – Думаю, Ронни по лекарскому делу соскучилась, так что если ты ещё и приобщишь её, например, к принятию родов…
– В другой раз, – хмыкнул Карвим, а я уверила учителя, что в любом случае буду рада навестить его, даже если мы при этом будем лечить целый солдатский гарнизон от поноса.
В пятницу я рассказала Эллейн и остальным о своих разработках по системе защиты здания школы, и герцогиня, подумав, назначила ритуал на конец следующей недели. Я волновалась, но откладывать его ещё не видела смысла.
А ночью пришёл Дэйн. Мы лежали на берегу озера, слушали пение птиц и тихо разговаривали. Я поведала ему обо всём случившемся, даже о «маме» Эдди.
– Будь осторожна, – сказал он напоследок, легко коснувшись моих губ. Никаких страстных поцелуев мне теперь не доставалось, но я была рада и этим мягким ласкам.
– В отношении чего? – Я улыбнулась, быстро чмокая Дэйна в щёку.
– В отношении всего. И помни, о чём я тебе говорил: зови, если что-то случится.
Я и не представляла, что возможность послушаться совета Дэйна представится мне настолько скоро.
Утром в субботу, захватив с собой Эдди, я отправилась в гости к учителю Карвиму. Вообще-то я собиралась пойти одна, но мальчик так раскапризничался, не желая расставаться со мной, что я не смогла ему отказать, да и Грэй был не против. Я знала, что Карвим любит детей, поэтому рассердиться не должен.
Мой учитель обитал в пригороде Лианора, но не там, где находилось здание школы Эллейн, а с противоположной стороны. Приём больных он осуществлял в главной городской больнице, правда, жители столицы знали и его домашний адрес. Учитель никогда не отказывал, если кто-то приходил к нему домой. Впрочем, подобным образом обязан поступать любой нормальный лекарь. Другое дело, что таких не слишком много.
Двухэтажный каменный дом показался мне похожим на комод. Толстенький и важный комодик с маленькими балкончиками на втором этаже, откуда вниз свешивались лиловые цветы. Входная дверь была зелёной, с золотым колокольчиком сбоку, и дверная табличка гласила: «Карвим Луро, лекарь высшей категории». Увидев это, я улыбнулась. Интересно, а какой категории я? Для того чтобы лекарю присвоили категорию, необходимо сдать кучу экзаменов в Центральной императорской комиссии по профессиональным вопросам. Там же можно получить лицензию на частную практику и направление на работу в городскую больницу.
Вот закончу сотрудничать с Эллейн – и подамся. Почему бы и нет?
– Здравствуй, Рональда! – Карвим встретил меня широкой улыбкой. – Проходи скорее! А-а-а… Кто это с тобой? Как вас зовут, молодой человек?
Эдди, кажется, немного смутился.
– Эдвин… Эдди.
Услышав это имя, учитель кашлянул и посмотрел на меня с удивлением. Не знаю, что он увидел в моём лице, но почему-то кивнул и вновь улыбнулся.
– Прекрасно, прекрасно. Заходите.
Уже в коридоре я почувствовала запах лекарств. Такой же запах исходил от тела (особенно от рук) Карвима, когда он приезжал учить меня. Этот запах настолько сильно ассоциировался у меня с Арронтаром, что я поневоле зажмурилась, пытаясь скрыть непрошеные слёзы.
Мы поднялись по лестнице наверх, в небольшую уютную гостиную, и расположились на мягком диване в цветочек. Такими же – в цветочек – были и шторы в комнате. Да и вообще вся обстановка здесь навевала мысли о старой добропорядочной вдове, но никак не о моём строгом учителе.
– Не удивляйся, Рональда. – Увидев, с каким изумлением я оглядываюсь, Карвим усмехнулся. – Иногда я безумно устаю от обстановки лекарских кабинетов и больниц, где нет ничего, кроме голых стен. Порой хочется чего-нибудь настолько непохожего на привычное окружение… вот хотя бы таких цветочков.
– Я понимаю вас, учитель.
– Ну и отлично. Чай будете? Эдди, а ты любишь пирожные?
Услышав слово «пирожные», ребёнок возбуждённо подпрыгнул и захлопал в ладоши.
– Да-да-да! Очень люблю!
– Прекрасно. Тебя, Рональда, не спрашиваю. Знаю я вас, оборотней…
В результате для меня Карвим принёс блюдо с фруктами и ягодами. На другом блюде меньшего размера разместились небольшие разноцветные пирожные для Эдди.
Разлитый по большим чашкам чай приятно пах чажжелем. Небольшие шишки этого дерева собирались в Арронтаре в начале лета, засушивались и измельчались в порошок. Чай из чажжеля был одним из самых дорогих видов эрамирского чая, который я, конечно, пила довольно часто. На весь сезон мне хватало пяти-шести шишек, собранных и высушенных собственноручно.
Склонившись над чашкой, я вдыхала знакомый с детства аромат.
– Нравится?