– Да ладно! – Ещё один эльф заржал, как конь, подходя ближе. – Какой из неё маг Разума, даже твоё заклинание не отразила.
Раф прищурился.
– Возможно, ты прав…
Я не могла двигаться, но всё чувствовала, хоть и не видела, что происходит. Ощутила, как Раф разрезал мне платье от горла до талии, распахнул его пошире, а потом, усмехнувшись, ухватил меня за грудь, сжав до боли.
Злые слёзы брызнули из глаз.
«Дэйн!»
Мне показалось, крик был не мысленным, а самым настоящим – даже в ушах зазвенело.
«Дэйн, помоги!»
Кажется, и секунды не прошло, когда всё вокруг застыло. Будто кто-то разом выключил все звуки, заставив замереть само время.
Я моргнула, и перед глазами заклубился туман, в котором я совершенно ясно увидела огромного белого волка с голубыми глазами. Волк чуть присел, словно готовясь к прыжку, а потом зарычал…
И время вернулось.
Раф и остальные три эльфа отлетели от меня к противоположной стене, заклинание рассеялось, и я смогла выпрямиться, безуспешно пытаясь запахнуть разрезанное платье. Получалось не очень хорошо.
– Ах ты, с-су… – Раф взмахнул рукой, что-то громко крикнул, и прямо передо мной мелькнуло нечто, напоминающее стрелу из сгустка Тьмы… которая завязла в невесть откуда взявшемся прямо у меня перед носом щите из Света!
«Ро, очнись! Я не смогу подчинить этих эльфов через тебя, магия Разума не действует на таких расстояниях, но я могу подсказать, как тебе сделать это самой! Только очнись!!!»
Голос Дэйна в моей голове звенел от гнева и волнения.
Раф направил в мою сторону ещё что-то, но щит поглотил и это заклинание. Другие эльфы тоже пытались пробить щит, но пока безуспешно.
И вдруг позади меня раздалось:
– Мама!
От ужаса сердце, кажется, перестало биться.
– Я же сказала сидеть в гостиной! – закричала я в панике, краем глаза замечая, как злобно усмехающийся Раф запускает в сторону Эдди свою излюбленную стрелу из сгустка Тьмы, а щит Дэйна не настолько широкий, чтобы спасти мальчика…
Прыжок.
Какое странное ощущение…
Оказавшись возле Эдди – каким образом я смогла перепрыгнуть через всю лестницу?! – я обернулась и, смерив застывших в изумлении эльфов бешеным взглядом, прошипела:
– Не с-с-сметь! Это мой волч-ч-чонок!!!
Под конец шипение превратилось в рычание.
Я чувствовала, как удлиняются зубы, а ногти становятся когтями. Ощущала, как натягиваются, словно струны, мышцы…
Больно… Как же больно!
Я на миг зажмурилась, а когда открыла глаза, оказалось, что я стою на четырёх лапах и царапаю острыми и огромными когтями пол.
– Мама… – прошептал Эдди позади меня, и, услышав его голос, я действительно очнулась.
Значит, вот каково это – быть волчицей.
Я спрыгнула вниз, наслаждаясь плавностью и лёгкостью большого тела. Полюбовалась на физиономии эльфов, скривившиеся от страха, зарычала и бросилась вперёд, на Рафа.
Крик, рывок, вкус крови во рту. Взмах лапой, треск костей, укус, вопль боли – и тишина.
Я не убила их, нет. Но всего несколько секунд – и четверо эльфов лежали возле входной двери без сознания. Жаль, я даже не успела толком почувствовать азарт от охоты.
Может, пойти ещё поохотиться?
«Ро!»
Что это такое? В ушах звенит…
– Мама!
Эдди! Зарычав, я обернулась.
Охота была забыта. Мой мальчик бежал по лестнице, протягивая ко мне руки. Я прыгнула вперёд и позволила ему обнять себя за шею.
– Так вот какая ты… Волчица… Белая… Мама… – шептал Эдди, восхищённо перебирая мою шерсть. Я рыкнула от удовольствия и облизала его лицо. Мальчик захихикал.
– Шершавый язык!
– Р-р-р! – подтвердила я, вновь вылизывая его лицо. Мой волчонок.
– Мам, – Эдди нахмурился, – дядя Карвим… Он…
На мгновение я застыла, а потом медленно повернула голову и уставилась в угол, где лежал истекающий кровью учитель.
«Перекидывайся назад, Ро. Мы спасём его, обещаю».
«Как, Дэйн?»
«Как перекинуться? Просто сильно захотеть…»
«Нет, – я мысленно улыбнулась, – как спасём?..»
«Сначала стань человеком».
Глубокий вдох – и вот я поднимаюсь на слегка дрожащие ноги рядом с Эдди. Это оказалось уже не так больно, как первое обращение.
«Конечно. Теперь будет легче».
– Эдди, милый, не подходи близко, прошу. – Я чмокнула ребёнка в щёку и направилась к Карвиму, не обращая внимания на собственную наготу. Стесняться тут некого, эльфы нескоро придут в себя.
На животе учителя была даже не рана – дыра. Не поможет и чистый Свет… Не затянется она так быстро. Да и крови он много потерял.
«Ро, – в голосе Дэйна слышалась улыбка, – в твоих жилах течёт лучшее лекарство на свете. Ты же оборотень. Оборотень, подчинивший внутреннего волка. Твоя способность к регенерации просто колоссальная, ведь ты ещё и маг… Понимаешь, о чём я?»
«Дэйн! – Я задохнулась от волнения. – Моя кровь, конечно! Ты гений!»
Он засмеялся.
Я резко выпустила когти на одной руке и перерезала ими вены на второй. Несколько секунд кровь свободно текла на рану Карвима, а потом порез затянулся.
Так мы играли долго: я резала, регенерация срабатывала, я резала вновь. Но я не прекращала эту игру. Видела, что кровь впитывается в рану учителя, словно чудодейственный бальзам, замечала, как цвет лица становится более здоровым, дыхание выравнивается. И в конце концов, когда я уже едва дышала от усталости, на месте огромного пореза оставался лишь красный рубец.
– Спасибо, Дэйн, – прошептала я, поднялась на ноги и вернулась к сидевшему у подножия лестницы Эдди. Мальчик с опаской поглядывал на эльфов, но они всё ещё находились без сознания.
Надо, наверное, позвать на помощь, но я так устала…
Прижав к себе Эдди, я поцеловала его в лоб, макушку, щёки, глубоко вдохнула кисло-сладкий запах, исходящий от его тела, и улыбнулась.
– Ты – мой, – тихо сказала я. – Никому тебя не отдам. Никто не сможет причинить тебе вред, малыш.
Маленькие ручки обняли мою шею, тёплое дыхание коснулось ключицы.
– Мама.
– Да. – Я с нежностью провела ладонью по мягким волосам Эдди. – Мама. Да, мой волчонок.
Волчица внутри меня тихо и довольно урчала. Казалось, что в ту секунду она вылизывает своим шершавым языком мою душу.
Теперь уж ей точно есть, ради кого выходить из своей норки.
Глава девятнадцатая
– Неужели ты не слышишь? Это похоже на музыку. Тук-тук… Тук-тук-тук… Тук… Сначала она была грустной, а теперь повеселела. Мне иногда даже кажется, что я могу разобрать слова…
Порой Дэйнару думалось, что Фрэн не четырнадцать, а четыре. Она вечно витала в облаках, придумывала различные истории, мечтала и фантазировала.
У него так не получалось. Но юноша с удовольствием слушал Фрэн, когда она погружалась в собственные мысли. В такие минуты девочка совершенно преображалась: на щеках появлялись ямочки, глаза мягко блестели, губы растягивались в улыбке. И Дэйн забывал обо всём, любуясь ею.
Фрэн была похожа на глоток свежей ключевой воды после душного и жаркого дня.
– Слышишь? Теперь он почти шепчет… Там-там… Тук-тук…
Они сидели на чердаке в доме отца девочки и слушали шум дождя. Это было их излюбленное место для встреч. Здесь Лирд – так звали отца Фрэн – хранил солому и старый хлам. Друзья обосновывались на чердаке очень часто, особенно когда родителя девочки не было дома, а отсутствовал он почти постоянно.
С момента появления Дэйнара в Нерейске прошло уже три месяца, начался «сезон дождей», как называл это время Форс. Почему наставник говорит о дожде во множественном числе, Дэйн не понимал, ведь он был один и шёл не переставая несколько месяцев.
– Наверное, пустыня хочет пить, – говорила Фрэн, сверкая глазами в полумраке. – Это её способ напиться, понимаешь? Ей душно и жарко, вот она и напивается в сезон дождей.
Весь город считал Фрэн, дочь вдовца-рыбака, странноватой и блаженной. Но именно в её компании Дэйнар чувствовал себя лучше всего. Он пробовал общаться с юношами-сверстниками, но не складывалось. Они ничего не замечали, а вот самому Дэйнару приходилось нелегко.
Он привык к одиночеству. Через пару часов общения любой собеседник начинал раздражать юного мага Разума. Хотелось уйти в пустыню и сунуть голову в песок, чтобы не слышать, не видеть, не вспоминать… Даже от Форса порой возникало желание спрятаться.
В такие дни спасала Фрэн. Дэйнар не знал, почему, но рядом с этой девочкой он действительно отдыхал. Ему нравилось слушать её голос, смотреть в глаза, прикасаться к шелковистым прямым волосам…
– Чего ты боишься, Дэйн?
Юноша так задумался, что не сразу осознал: Фрэн ждёт ответа на вопрос.
– Боюсь?.. В каком смысле?
Дождь застучал по крыше сильнее, даже доски затряслись.
– Я боюсь огня, – сказала Фрэн, вздохнув. – Ещё боюсь, когда папа сильно пьёт: давно-давно, когда я была маленькой, наш сосед много выпил, а поутру не проснулся. Но больше всего я боюсь…
Девочка запнулась и как-то помрачнела. Дэйнар подсел поближе и осторожно дотронулся до её плеча. Чара, сидевшая у юноши на коленках, ткнулась в руку Фрэн холодным мокрым носом.
– Больше всего я боюсь Гольца. Знаешь его, Дэйн?
Горбун нахмурился, припоминая.
– Гольц, Гольц… Сын старосты?
– Да. Он меня… трогает.
Дэйнар напрягся.
– Что?..
– Ну… это ничего. Ты тоже трогаешь. Это не страшно, Дэйн. Просто ты как-то по-другому трогаешь. А Гольц… Он нехорошо как-то делает, неправильно. И я… боюсь.
Фрэн слегка передёрнула плечами, отчего рука Дэйна съехала с них и бессильно опустилась на пол. Впервые на его памяти девочка выглядела настолько расстроенной.
– Так чего боишься ты, Дэйн? – Фрэн повернулась к своему другу и улыбнулась, но получилось не совсем так, как раньше, – без ямочек на щеках. – Ты, кажется, всё умеешь делать без малейшего страха!