Я даже не обратила внимания, что его величество не назвал моего имени, пока вдруг не прозвучало:
– Рональда, подойди.
Я подняла голову, внезапно осознав, что рядом никого не осталось – все поспешили исполнить указание императора. Даже Грэй ушёл, забрав с собой Эдди.
Стало легче. Если бы ещё Эдигор соблаговолил отпустить меня на все четыре стороны… Но он не соблаговолил – стоял на верхней ступеньке и ждал, пока я подойду.
Я вздохнула и подчинилась.
Император сегодня был во всём чёрном – чёрная рубашка, брюки, ботинки… И походил на мрачную предгрозовую тучу. Но этот его облик не вязался с ласковой улыбкой, которой он наградил меня, когда я подошла вплотную.
– Ты ведь не завтракала?
Я покачала головой.
– Пойдём.
Эдигор взял меня под руку, развернулся и повёл за собой во дворец. Я бы хотела сказать: «Не нужно, оставьте» – но не могла. Сил сопротивляться не было.
Император шёл быстро, не выпуская моего локтя из железной хватки. Один этаж, второй, третий… Мелькали разноцветные ковры, красивые вазы, каменные полы и стены, изысканные картины, свежие цветы повсюду… Я ни на чём не могла сосредоточиться, кроме собственного дыхания. А ещё моргала почаще, чтобы не разреветься.
Неприметная деревянная дверь привела нас на узкую винтовую лестницу, по которой мы поднимались всё выше и выше, и выше… Пока наконец не очутились возле дверного проёма, за которым оказался проход на крышу дворца.
Я задрожала от восторга, делая вперёд шаг за шагом, чувствуя, как Эдигор отпускает мой локоть, позволяя отойти от него подальше.
Здесь было удивительно. Вокруг раскинулся лес – эта башня находилась на такой высоте, что город можно было увидеть, только если подойти к самому краю крыши, а пока стоишь так, как я, впереди лишь лес… и небо. Синее, с белыми разводами облаков. И воздух, какой воздух!
Слёзы всё-таки брызнули из глаз, потому что на одно мгновение мне показалось, что я вновь в Арронтаре. Только там я чувствовала себя такой свободной, только там я могла дышать полной грудью… несмотря на то что была несчастна и одинока.
Но эти слёзы принесли мне облегчение.
– Я приходил сюда с детства, в те дни, когда был чем-то расстроен или просто не хотел никого видеть, – донёсся до меня тихий голос императора. – Здесь хорошо в любую погоду, даже в дождь. Это место всегда меня успокаивало. Возьми. – Эдигор встал сзади и протянул мне спелый ямол на открытой ладони. Я взяла плод, не колеблясь ни секунды.
Он был тёплым и таким аппетитным, что я тут же откусила кусочек, чувствуя, как по подбородку и пальцам побежал ароматный сок.
Пока я ела, император молчал. И лишь когда я разделалась с фруктом и застыла, не зная, куда деть косточку, забрал её у меня и тихо сказал:
– Понимаю, это не полноценный завтрак, но лучше, чем ничего. Если хочешь, мы спустимся и…
– Нет, – поспешила ответить я, – мне тут хорошо. Вы можете оставить меня, а сами возвращайтесь к делам.
– Если не возражаешь, я пока побуду с тобой.
Хлопанье крыльев. Птица Эллейн покинула наконец плечо Эдигора и полетела куда-то вниз. Наверное, ей наскучил наш разговор.
– Разве я могу возражать? Это ведь ваше место.
Император сделал ещё шаг – я уже почти чувствовала спиной его грудь – и произнёс:
– Если тебе здесь нравится, это место станет и твоим тоже.
Я не знала, что такое родительская ласка, но почему-то распознала её совершенно безошибочно, когда император вдруг положил ладони мне на плечи.
– Он обнимал тебя, Рональда? Хоть раз в жизни?
Я сразу поняла, о ком спрашивает Эдигор.
– Нет.
Вздох.
А потом я впервые в жизни оказалась в крепких отцовских объятиях. Обернулась, спрятала лицо на груди, как много раз хотела сделать в детстве, сжала в кулаки ткань рубашки и закрыла глаза.
– Зачем вы это делаете? – прошептала я. – Почему так относитесь ко мне?
– Потому что очень хорошо знаю, что это такое – жить без родительской любви. Рональда… конечно, я не смогу заменить тебе отца в полном смысле этого слова, ведь ты уже взрослая девушка, но если тебе будет нужна моя помощь и поддержка – приходи не колеблясь.
Как странно. Я, жаба-Рональда, стою на крыше рядом с императором, и он предлагает мне свою поддержку. Он готов принять меня такой, какая я есть, в отличие от…
– Расскажи мне всё, – продолжил он тихо, погладив меня по волосам. – Если хочешь. С самого начала.
И я рассказала. Впервые в жизни. Абсолютно всё.
Про родителей и брата, про любовь к Нарро, про встречу с Грэем… Даже про Дэйна.
Я не знаю, сколько мы пробыли там, на крыше императорского дворца. Устав стоять, Эдигор сел и пристроил меня рядом с собой, а я всё говорила, говорила, говорила…
А когда я закончила, он обнял меня и дал выплакаться.
– Ты очень сильная, Рональда.
– Нет-нет… Видите, как я плачу? Разве так бывает с сильными?
– Всё бывает. А ты просто не веришь в собственную силу. Именно поэтому ты так долго не могла превратиться в волчицу – не верила в себя.
– Потому что меня не любили.
– Возможно. А может, ты просто не замечала. В любом случае я говорю о твоей любви к самой себе. Ты презирала саму себя, хотя на самом деле ничто не мешало тебе себя полюбить.
– Полюбить? Такую страшную жа…
Он прижал палец к моим губам и покачал головой.
– Это неважно. Какая бы ты ни была, ты – это ты. И пока ты не научишься любить себя, счастливой не станешь.
– Но в Арронтаре…
– Теперь ты не в Арронтаре. И на самом деле от него не слишком много зависит. Всё зависит только от тебя самой, Рональда. Просто поверь.
Я рассмеялась.
– Просто?..
– Да. На самом деле это действительно просто. Вера не требует доказательств. Либо ты веришь, либо нет – вот и всё.
Ветер пошевелил мои волосы, прошептал что-то на ухо… Но что, я не смогла расслышать.
Нарро… «Вера»… Интересно, почему родители назвали его именно так?
– А вы?
– Что – я?
– Вы… верите? В меня?
Глубокие тёмные глаза императора смеялись, когда он ответил, легко касаясь ладонью моих волос:
– Я бы не сидел здесь с тобой, если бы не верил. Но дело не во мне, и не в Эдди, и не в Грэе, и даже не в Нарро. Ты должна сама научиться жить, не оглядываясь на прошлое. Арронтар остался позади. Отпусти его. И иди вперёд.
Позади…
– Но почему тогда так больно?
– Возможно, больно будет всегда. А может, всё пройдёт. Посмотрим. – Император чуть сжал мою ладонь.
А я закрыла глаза, вспоминая… И обещая самой себе, что это в последний раз.
Смех брата, улыбку сестры, холодные глаза отца, гордую осанку мамы, пустую хижину, полную гнилых листьев, презрительные смешки за спиной, хруст снега, шёпот ветра в кронах деревьев, запах дождя и мокрой земли…
И дартхари.
Удивительно, но когда я сидела на крыше дворца и император сжимал мою руку, я вдруг почувствовала, что родилась новая Рональда. Именно в тот миг.
Почему?
Возможно, именно тогда я по-настоящему смогла перевернуть эту страницу. Не простить, нет. И не забыть. Просто перевернуть и посмотреть вперёд.
– Спасибо.
– Тебе не за что меня благодарить.
Я улыбнулась.
– А за веру?
– За веру не благодарят. Так же как и за любовь.
Если бы словами можно было убить, я бы умерла в тот же миг.
Я всегда считала, что не заслуживаю любви, и всех тех, кто относился ко мне хорошо, готова была бесконечно благодарить, а теперь оказывается, что за это не благодарят?..
А Эдигор улыбался, глядя на моё удивлённое лицо…
– Пойдём вниз? Тебя Эдди наверняка уже заждался. Да и поесть нормально не мешает. Я голоден, а голодный император – это страшно.
Я кивнула и поднялась, неожиданно поняв, что проголодалась. Время уже наверняка почти обеденное, а я до сих пор не съела ничего, кроме одного ямола. Да и его величеству пора возвращаться к делам, наверняка ему есть чем заняться, а он вместо этого со мной на крыше сидит.
А ещё я вдруг подумала, что теперь вовсе не против познакомиться с остальными членами венценосной семьи, ведь император оказался совсем не таким, как я представляла.
Вот только говорить это Эдигору я пока не решилась.
По дороге я расспрашивала императора об эльфах, которые накануне напали на нас с Карвимом. Я в полной мере осознала, почему Эллейн утром была не в духе. Эдигора тоже совсем не радовал тот факт, что узнать ничего толком не удалось, кроме одного: эльфы были уверены, что наниматель также является представителем их народа. Но когда я сказала императору, что это неплохая зацепка, он лишь рассмеялся.
– Хороший маг, вот и всё. И не обязательно эльф.
– Но магией Крови ведь владеют только эльфы, – попыталась возразить я, вспомнив, о чём ещё рассказали напавшие на нас: наниматель был магом Крови.
Эдигор фыркнул.
– Это распространённое заблуждение. Среди остальных рас тоже бывают маги Крови, даже среди людей, хоть и редко. Просто тёмные эльфы традиционно считают, что это их расовая особенность. Повторюсь, это заблуждение. Но в одном им не откажешь: именно тёмные эльфы создали самые извращённые проклятья. Тут уж они точно впереди всей империи.
– Сомнительное какое-то достижение… – пробормотала я, а Эдигор рассмеялся.
– Ну уж какое есть. Я в хороших отношениях с Повелителем Робиаром, и он охотно делится со мной известными сведениями по проклятьям, пару раз они даже спасали жизнь главе Тайной службы, герцогу Кроссу, ночью ты должна была его видеть.
Я кивнула.
– Хотя кое-какие проклятья снять практически невозможно. К примеру, проклятье чёрной крови. Слышала про такое? Есть один способ, но для этого придётся пожертвовать жизнью. Нужно заменить кровь проклятого на собственную, а его кровь забрать себе.
– На подобное немногие способны, – пробормотала я, имея в виду не только моральную составляющую, но и физическую: не все маги смогли бы поменяться кровью. Я, например, знала, как это делается, но чисто теоретически. – И что теперь будет с ними? Я имею в виду эльфов. Их… казнят?