– А твоему, Лирин? – огрызнулся он тогда. Он всегда злился на неё, когда она вмешивалась в подобные личные вопросы, но в тот раз не мог не признать правоту сестры. Волк действительно беспокоился и раздражался. Его волк не страдал излишней озабоченностью, но выплескивать негативную энергию было некуда, поэтому Нарро порой чувствовал себя чересчур злым. И дартхари это не нравилось.
Волчицы пошли его волку на пользу, и Нарро, смирившись, начал воспринимать близость во время игрищ как необходимость. У него стали появляться волчата, и Вожаку поначалу было трудно считать этих детей своими. Свой ребёнок – это от любимой женщины, а не вот так, для «усиления рода», как говорили оборотни. Вот только была у маленьких волчат особенность, из-за которой Нарро не мог забыть о собственных отпрысках. Они всегда чувствовали своих родителей, и даже если малышам не говорить о том, кто на самом деле здесь папа, рано или поздно волчонок это поймёт. Никто не знал, как на самом деле это работает, и в первый раз, когда дартхари обнаружил на крыльце усадьбы угрюмого пятилетнего мальчонку, назвавшего его папой, он чуть не упал от неожиданности. Но потом привык. И тоже смирился.
Они, его дети, были самыми разными. Кто-то приходил только один раз, просто посмотреть на него, а кто-то наведывался в усадьбу постоянно. Кого-то Нарро трепал на игрищах, а кто-то предпочитал наблюдать со стороны.
Дартхари любил своих детей, но не лез к ним в душу, постоянно повторяя им, что их настоящая семья не в усадьбе, а там, откуда они пришли. И что любовь важнее кровных уз. И, конечно же, важнее физической силы, которой Нарро обладал в избытке.
Некоторые верили Вожаку и уходили, другие продолжали стремиться к силе и власти.
Одним из таких детей был Лоран. Его мать звали Мариэт, и она была одной из самых красивых волчиц в стае. Стройная, черноволосая, с ярко-жёлтыми глазами и величественной статью, она и сама была ара, и вышла замуж за сильнейшего волка в клане чёрных волков, ставшего впоследствии калихари. Вот только Грэма – своего мужа – Мариэт было мало. Ещё до замужества, став совершеннолетней, Мариэт крутилась перед глазами Нарро, изо всех сил стараясь, чтобы он её заметил.
Дартхари заметил. Но совсем в другом смысле. Он понимал, что Мариэт от него вряд ли отстанет, поэтому делал вид, что не понимает никаких намёков. И вздохнул с облегчением, когда девушка спустя несколько лет вышла замуж за Грэма.
Намёки действительно на какое-то время прекратились, но потом возобновились вновь.
– Что она ко мне привязалась? – Не выдержав, один раз Нарро даже пожаловался на Мариэт Лирин, хотя он очень редко обсуждал с сестрой подобные темы. – У неё же муж калихари, чего ей от меня-то надо?
– От тебя ей надо тебя, – улыбнулась Лирин. – Поставить галочку и успокоиться – мол, даже дартхари не устоял перед её чарами.
Нарро хмыкнул и покачал головой. Тогда он не собирался уступать Мариэт, но спустя пару месяцев пришлось – сам Грэм попросил об этом. Пожаловался, что никак не получается дать жене ребёнка, а вот у дартхари должно получиться, да и Мариэт уже мечтает о малыше.
В дни, когда самка могла понести, она всегда по-особенному пахла. Этот запах ощущали лишь оборотни-ара, и Нарро в том числе. Так и вышло, что Мариэт сразу забеременела, а потом родился Лоран. Почему девушка не могла зачать от законного мужа, Нарро не знал, да и не хотел знать, но такое иногда случалось.
Лоран с детства был не менее амбициозным, чем его мать. Дартхари видел, что мальчик получился сильным, настоящим ара, но увы – его моральные качества оставляли желать лучшего. Да, он много тренировался, учился драться даже до Ночи Первого Обращения, но вот друзей у Лорана было мало. Немногие оборотни выдерживали характер мальчика. Он слишком сильно любил себя, при этом абсолютно презирая остальных. Всех, кроме Нарро. Даже к Грэму и Мариэт Лоран относился с лёгким пренебрежением.
Дартхари же он боготворил. И Нарро надеялся, что рано или поздно мальчик вырастет и станет мягче и мудрее, но вскоре понял, что надеется он напрасно.
Рональде тогда было четырнадцать. Нарро часто видел её в усадьбе, она постоянно наведывалась в библиотеку и с удовольствием общалась с Лирин. Но старший советник была единственной, с кем девочка с удовольствием общалась, остальных она боялась и сторонилась, а завидев Нарро, терялась и опускала голову.
Никаких подвижек в лучшую сторону у Винарда и Праймы, к сожалению, не было. Они не могли преодолеть презрительное отношение к дочери. И единственным фактором, удерживающим Нарро от того, чтобы забрать Рональду из отчего дома к себе, было осознание того, что ей от этого будет только хуже.
В тот вечер они с Лирин вместе отдыхали в кабинете. В камине горел огонь, и свет от огня красиво освещал лицо женщины, золотя её полуседые волосы. Нарро любовался сестрой сквозь приоткрытые веки, а сама Лирин читала, забравшись на диван с ногами.
Они часто отдыхали так в последний год. Раньше – никогда. Лирин жила в усадьбе, но находилась рядом с Нарро только по необходимости, обсуждая какие-то дела. И только в последний год у них начались эти странные вечера, когда они сидели в кабинете напротив друг друга, отдыхали и молчали.
Связано ли это было с тем, что Нарро встретил Рональду? Они не знали, да и не задумывались об этом. Лирин просто читала, а Нарро просто смотрел на неё. Ему было спокойно.
Но в тот вечер их спокойствие нарушили.
Возле усадьбы круглые сутки находились четыре стражника, и, хотя Лирин пыталась убедить Нарро увеличить число охранников, он не поддавался. Число четыре было символическим – четыре клана, четыре стражника. Хотя кланов теперь было три, ведь рыжие волки больше не рождались.
Самый младший из охранников всегда был ещё и гонцом, оповещая дартхари о тех, кто приходил в усадьбу. Но в такой час Нарро с Лирин никак не ждали стука в дверь.
– Извините, дартхари, зора Лирин… Там калихари Винард, очень просит принять его. Говорит, дело важное…
Старший советник удивлённо подняла брови, а Нарро поднялся с дивана.
– Зови.
Стражник скрылся, и Лирин поинтересовалась, откладывая книгу:
– Я нужна тебе?
Он кивнул.
– Да, останься.
Нарро не заметил, как сестра вздохнула, услышав эти слова. Дело было не в них самих, а в тоне голоса. «Да, останься»… Он сказал это очень легко, совсем не как приказ дартхари своему советнику. Нет, это было что-то совсем другое.
Она не успела понять, чем это было: в кабинет вошёл взволнованный Винард, резко и нервно поздоровался с Нарро, кивнул Лирин и тут же начал:
– Дартхари, я… пришёл поговорить по поводу Рональды.
– Я слушаю, – сказал Вожак, и плохо знающему Нарро Винарду, конечно, показалось, что дартхари совершенно спокоен, однако Лирин видела, что это не так.
Никто не предложил гостю сесть, и теперь он нервно переминался с ноги на ногу.
– Я знаю, это противоречит нашим традициям, но я вынужден просить вас, дартхари… сделать мою дочь волчицей.
Лирин нервно вздрогнула и подняла на говорившего удивлённые глаза.
– Рональда уже год не может обратиться, – затараторил Винард, поняв, что никто не собирается его перебивать и о чём-либо спрашивать, – ей не хватает… силы. И вы можете… поделиться с ней… чтобы она смогла…
Нарро не выдержал:
– Ты соображаешь, о чём просишь меня?
– Я… я понимаю, дартхари. – Мужчина бесстрашно смотрел в ледяные глаза Вожака. – Но и вы меня поймите… я ведь хочу, чтобы она обратилась, а она!.. Она даже не пытается, на игрища прекратила ходить… Не оборотень, а… непонятно что!
Нарро медленно сделал вдох, пытаясь успокоить бушующее внутри пламя гнева.
– И ты думаешь, ей поможет, если я её изнасилую?
Винард сглотнул, словно почувствовав настроение Вожака.
– Не нужно насиловать… Вы можете сделать так, чтобы ей понравилось…
Лирин вскочила с дивана и положила ладони на спину Нарро. Калихари белых волков, не замечая, что находится в двух секундах от собственной смерти, продолжал говорить:
– Вы сумеете сделать так, что она сама захочет… И, возможно, даже обратится во время… этого…
Лирин медленно начала поглаживать Нарро по спине. Мышцы под её руками ходили ходуном.
– Сама захочет? – прорычал он глухо, глядя на Винарда внезапно покрасневшими глазами. – Сама захочет?! Твоя дочь – необращённая четырнадцатилетняя девочка! У неё нет инстинктов. Нет желания. Её волчица спит. Спит, понимаешь? И если я буду делать с Рональдой нечто из того, о чём ты говоришь, она не проснётся. Не проснётся уже никогда. Сейчас у неё ещё есть шанс, но если я или кто-либо другой вмешается подобным образом, шанса у неё уже не будет.
– Почему? – Винард смотрел на Нарро с таким отчаянием, что дартхари понимал – он действительно не осознаёт, почему Рональда не обращается. Не осознаёт, так же как и его родители. Так же как и Лирин когда-то.
Нарро сделал шаг вперёд, сбрасывая со спины ладони сестры, и подошёл вплотную к мужчине.
– Неужели это так сложно понять? Это ведь очень просто, Винард. Оборотни сами создали эту проблему и теперь пожинают плоды собственной глупости. Мы не умеем любить слабых, а если любим, то презираем самих себя, как это делаешь ты. Но если бы ты мог просто открыть глаза и осознать, что дело не в Рональде. Если бы ты мог! Но ты не можешь. Иди, Винард. Я не буду делать то, о чём ты меня просишь.
Калихари белых волков вздохнул и уже открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но поперхнулся, наткнувшись на ледяной взгляд Нарро. В глазах Вожака светилось предупреждение о том, что терпение у него заканчивается.
И Винард просто кивнул, развернулся и вышел из кабинета. Точнее, попытался выйти. Как только мужчина распахнул дверь, в коридоре раздалось сдавленное: «Ой!», а потом глухой звук упавшего тела.
Дартхари отодвинул застывшего в изумлении Винарда от двери и с недовольством посмотрел на лежавшего на полу Лорана.
– Мне казалось, ты просил у меня разрешения посетить библиотеку, – сказал Нарро таким голосом, что присутствующих немедленно передёрнуло. – Я не разрешал тебе подслушивать чужие разговоры под дверью.