– Ее чертоги – в бездонной глубине, – сказал он еле слышно. – Она сильнее всех, сильнее даже солнца. Когда Она нами довольна, то посылает нам для охоты тюленей, рыбу и морских птиц. Когда же Она разгневана, то никого из них от себя не отпускает и сердито бьет хвостом, поднимая бурю. Когда Она делает вдох, бывает отлив, когда выдох – прилив. – Тенрис помолчал, глядя на фигурки людей внизу. – Она убивает без предупреждения, но лишена и злобы, и милосердия. Много зим назад с запада пришла Великая Волна. Выжили только те, кто успел вскарабкаться на этот Утес. – Тенрис повернулся к Тораку. – Сила ветра очень велика, Торак, но сила Моря просто невообразима!
«Интересно, – думал Торак, – зачем он говорит мне все это?»
– Я рассказываю тебе об этом потому, что всякое знание есть сила, – сказал колдун, словно услышав его мысли.
Торак вздрогнул.
– Так это здесь ты готовишь свои снадобья? – оглянувшись, спросил он.
Как ни странно, но в ответ Тенрис суховато улыбнулся и сказал:
– Я все ждал, когда же ты наконец решишься об этом спросить!
Подойдя к жертвенному камню, он взял крабью клешню, лежавшую на нем, поднес ее к губам и выдул из нее тоненькую струйку голубоватого ароматного дыма.
– Что касается лекарства от той болезни, – спокойно продолжил он, окутавшись клубами голубого дыма, – важно не где, а когда. Его можно изготовить только раз в году – ночью. Уже сама эта ночь исполнена волшебного могущества. Догадываешься, что это за ночь?
Торак, чуть запнувшись, сказал:
– Канун летнего Солнцестояния?
Тенрис быстро и пронзительно на него глянул:
– А мне казалось, ты не разбираешься в магии.
– Я и не разбираюсь. Но я родился в эту ночь, как же я могу ничего не знать о ней? Кроме того, все знают, что это ночь самых больших перемен и что магические чары в эту ночь…
– Тоже грозят большими переменами, – закончил за него Тенрис. И снова улыбнулся. – Все в жизни связано с переменами, Торак. Дерево превращается в лист. Дичь – в охотника. Мальчик – в мужчину. Ты хорошо соображаешь, Торак. Я многому мог бы научить тебя, но увы: ты приговорен к пребыванию на Одинокой Скале.
И Торак не упустил предоставившейся ему возможности:
– Именно об этом я и хотел поговорить с тобой. Я… я не собираюсь отправляться на эту Скалу!
Тенрис замер. В ярком утреннем свете его ожоги выглядели особенно страшно.
– Что ты сказал?
Торак глубоко вздохнул и повторил:
– Я не собираюсь отправляться на Скалу. А ты все-таки приготовишь это лекарство. И я отнесу его в Лес, к тем…
– Значит, я приготовлю тебе лекарство? – задумчиво повторил Тенрис. И голос его прозвучал так холодно, что Тораку показалось, будто солнце снова зашло. – И почему же я вдруг стану этим заниматься?
– Потому что, если ты этого не сделаешь, – медленно ответил Торак, – болезнь вскоре поразит все твое племя.
Он рассказал Тенрису о преследующем его существе и о том, как этот преследователь добрался до Тюленьего острова. Не утаил он и своих подозрений на тот счет, что преследователь этот, скорее всего, шпион, посланный Пожирателями Душ, и разносчик болезни. Тенрис слушал его молча, не перебивая. Он лишь попыхивал своей трубочкой из крабьей клешни. Торак не смог бы даже предположить, какие чувства испытывает колдун в эти минуты, но чувствовал, как напряженно работает его мысль.
Он с пониманием смотрел, как колдун задумчиво кружит возле жертвенного камня, затем берет последнее Морское Яйцо и направляется к нему.
– Так это все ты задумал? – спросил Тенрис.
– Конечно же нет! – в ужасе воскликнул Торак.
– Видишь ли, я терпеть не могу, когда меня обманывают.
– Но я вовсе тебя не обманываю! Я действительно не знал, что это существо продолжает меня преследовать и даже решилось переплыть Море. Тенрис, я ведь всего лишь прошу тебя приготовить лекарство, потому что…
– «Всего лишь»? – насмешливо оборвал его Тенрис. – Это ведь не какое-то жалкое снадобье, которое я запросто могу отлить тебе из бадьи! В прошлый раз мне потребовалось целых три месяца, чтобы наконец получилось то, что надо! Мне пришлось ползать по Орлиным Высотам, чтобы отыскать корень одного растения, которое больше нигде не встретишь. А в канун летнего Солнцестояния мне пришлось плести такое магическое заклятие, какого никто не мог и не пытался плести со времен Великой Волны!
Торак облизнул пересохшие губы и напомнил:
– До Солнцестояния всего четыре дня.
Тенрис уставился на него, качая головой:
– Значит, сдаваться ты все-таки не намерен?
– Я не могу, – просто сказал Торак. – В Лесу полно больных.
Тенрис, покрутив в руках Морское Яйцо, глянул на него, и глаза его опасно блеснули.
– А скажи: что может помешать мне отправить тебя на Одинокую Скалу и сохранить лекарство для племени Тюленя?
Торак хотел возразить, но промолчал. Такая мысль в голову ему не приходила.
– То-то же! – усмехнулся Тенрис. – Пусть это послужит тебе уроком. Никогда не пытайся мериться силой воли с колдуном. Тем более со мной.
Торак гордо вскинул голову и возмущенно заметил:
– А я думал, колдуны существуют для того, чтобы помогать людям!
– Да что ты знаешь о колдунах! Ты ведь всего лишь охотник!
– Но неужели ты не понимаешь: ты НУЖЕН! Нужен и племени Ворона, и племени Выдры, и племени Ивы, и племени Кабана, и всем прочим лесным племенам! Если ты отправишь меня на эту Скалу, то кто же доставит им спасительное средство?
Тенрис опустил последнее Морское Яйцо на землю у самых ног и сказал:
– Но если я все же буду готовить лекарство, тебе придется мне помочь.
Торак даже дышать перестал, а Тенрис спокойно продолжил:
– Каждое лето морские племена празднуют день Солнцестояния. И каждый раз необходимые обряды отправляются на разных островах. В этом году наступила очередь острова Корморана. Многие из нашего племени отплывают туда уже сегодня; остальные отправятся следом за ними чуть погодя. Вскоре стоянка совершенно опустеет.
– Я сделаю все, что потребуется, – сказал Торак.
К его удивлению, Тенрис рассмеялся:
– Эх ты, торопыга! Ты ведь даже не знаешь, в чем дело!
– Я сделаю все, что потребуется, – повторил Торак.
Тенрис долго смотрел на мальчика сверху вниз, на мгновение его изуродованное лицо исказила гримаса жалости, и он прошептал:
– Бедный маленький Торак! Ты просто не представляешь себе, на что соглашаешься. Ты не понимаешь даже, где сейчас находишься.
Торак глянул вниз и наконец увидел тот рисунок, который Тенрис выкладывал с помощью Морских Яиц. Это была огромная спираль, и они стояли в самом ее центре, точно две мухи, попавшие в паучью сеть.
Глава 20
Ренн обыскала весь берег, но никаких следов Торака так и не обнаружила.
Волк днем и ночью без устали шел по запаху, петляя меж деревьев и то и дело возвращаясь к Ренн, чтобы она не отстала и не заблудилась.
Когда же они достигли устья Широкой Воды, деловитость Волка вдруг сменилась диким, каким-то отчаянным возбуждением. Поскуливая, он метался по берегу, а потом запрокинул голову и завыл. И до чего же Ренн показался страшным этот тоскливый, пробирающий до костей вой!
Поиски привели их к двум кострищам: большому и небрежно затоптанному на скалах и маленькому, аккуратному, которое наверняка оставил Торак. Нашли они и его леску с двойными крючками. А больше ничего. Где же сам Торак?
«Похоже, он просто канул в Море!» – думала Ренн.
В ту ночь она, свернувшись клубком в спальном мешке и слушая вздохи волн, никак не могла уснуть. Что же случилось с Тораком? Мать-Море вполне могла послать огромную волну и утопить его даже на расстоянии полета стрелы от берега, если он чем-то рассердил Ее. Да и подвластные Ей Тайные Обитатели Вод могли утащить его и теперь прячут под своими длинными зелеными волосами…
Лишь под утро Ренн заснула тревожным сном.
А Волк всю ночь носился взад-вперед по берегу.
И утром она нашла его там же. Он не желал ни есть, ни охотиться – проявил лишь мимолетный интерес к глупышам, гнездившимся на утесе. Вообще-то, хорошо, что он к ним не полез, потому что детеныши глупышей отлично «стреляют» в непрошеных гостей омерзительно пахнущей жижей, а предупредить об этом Волка Ренн никак не могла. Когда наступил полдень, она поняла, что дольше им оставаться здесь нельзя, и сказала Волку:
– Мне нужна помощь. – Она знала, конечно, что он ее слов не понял, но ей необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь. – Пойдешь со мной?
Волк дернул ушами, но остался стоять на месте.
– Возможно, Торака кто-нибудь видел, – продолжала Ренн. – Охотники или… еще кто-нибудь. Давай пошли!
Волк одним прыжком взлетел на скалу и уставился в морскую даль.
– Волк, ну пожалуйста! Я не хочу идти без тебя!
Волк даже головы не повернул.
Ну вот она и получила ответ. Что ж, придется идти одной. Ренн рывком закинула за плечи ранец и двинулась к Лесу.
А Волк у нее за спиной запрокинул голову и горестно завыл.
Волк не знал, что ему делать.
Вообще-то, следовало остаться здесь, в этом ужасном месте, и ждать Большого Брата; с другой стороны, нельзя было бросать и бесхвостую самку, которая снова направилась к Лесу.
Здесь Волку очень не нравилось. Песок то и дело попадал в глаза, горячие камни обжигали лапы, а нахальные птицы-рыболовы противными голосами кричали ему, чтобы он немедленно убирался прочь. Но больше всего Волка страшило то огромное стонущее и вздыхающее существо, что громоздилось перед ним. От существа исходил холодный древний запах, который отчего-то казался Волку знакомым, хотя в Лесу его никогда этому запаху не учили. И он чувствовал, что если это чудовищное существо проснется…
Волк не понимал, почему Большой Бесхвостый ушел туда, куда он, его брат, последовать не может, и почему запах Бесхвостого так сильно смешан с запахами еще троих бесхвостых самцов, хотя и не совсем еще взрослых. По их запаху Волк догадался, что они чем-то очень рассержены, да к тому же они были не из Леса, а принадлежали этой Великой Воде.