Но в последний момент Охотник вдруг резко свернул, окатив Торака водой, и устремился к Тенрису.
Торак с изумлением увидел, каким спокойствием дышит изуродованное лицо Пожирателя Душ, обращенное навстречу своей судьбе в облике несущегося прямо к нему огромного кита.
В последний миг Тенрис все же повернул голову и посмотрел Тораку прямо в глаза.
– Спроси Фин-Кединна о своем отце! – крикнул он. – Заставь его рассказать тебе правду… – И исчез в серебристом кружении водяных струй.
До Торака донесся его ужасный вопль, который тут же оборвался, – и огромные челюсти утащили Пожирателя Душ в морские глубины.
Глава 34
Огонь на Утесе уже догорал, и серый дым поднимался к небесам, когда легкая лодочка причалила к берегу.
Бейл взвалил лодку на голову и понес ее к стойке, оставив Ренн и Торака у самой воды. Ни один из них не произнес ни слова, пока они тащились по берегу до ближайшего жилища.
Ренн тщательно вытерла со своего лука водяную пыль, повесила его на балку и прошла внутрь – поискать еды.
Торак принес немного плавника из сложенной поодаль кучи и принялся разжигать костер. Его трясло от холода и нервного напряжения, зато Море полностью смыло у него с груди метки, нанесенные Тенрисом. А вот метки, оставшиеся в его душе, просто так смыть было невозможно.
Ему хотелось все рассказать Ренн: о том, что случилось на Утесе; о том, что у него блуждающая душа, но все эти события были еще слишком свежи в его памяти, и он сказал лишь:
– Ты прости меня. Я ведь действительно подумал, что ты больна. Ты и выглядела больной.
Ренн поставила миску на землю и села с ним рядом.
– Да ладно, – сказала она. – Я-то думала, что ты вообще умер. Похоже, мы оба ошибались. – Она подтолкнула к нему миску. – Я нашла немного китового мяса. А вот ягод можжевельника, боюсь, тут не найдется. Но ничего, и так совсем неплохо, по-моему.
Оба посмотрели на миску, но ни один к еде даже не прикоснулся.
Помолчав, Торак сказал:
– Ренн, никакого лекарства на самом деле нет. То, что Тенрис говорил о чудодейственном корне, он просто выдумал!
Ренн обхватила руками колени, нахмурилась, но ничего не ответила.
– Ты меня слышишь? – рассердился Торак. – Никакого лекарства нет!
Ренн вдруг перестала хмуриться, выпрямилась и как-то странно посмотрела сперва на Торака, потом на мясо.
– Можжевеловые ягоды! – воскликнула она.
– Что? – не понял Торак.
– Когда я сидела в пещере, Бейл принес мне еду, а Волк прыгнул на меня и выбил у меня из рук миску… Я тогда еще решила, что он сошел с ума. Но он… Торак, он же СПАСАЛ меня! Он предупреждал: не ешь это мясо!
Ренн вскочила и принялась ходить взад-вперед.
– Так вот каким образом он разносил эту болезнь! Посылал своих токоротов, чтобы те отравили ягоды можжевельника! Потом ягоды попадали в еду – например, в лепешки из лососины, – и люди заболевали. – Она помолчала. – Вот почему Волк не дал мне съесть то мясо: оно было отравлено! Вот почему я и раньше не заболела, хоть и ела лепешки с можжевеловыми ягодами: эти лепешки я украла у Саеунн, они из ее прошлогодних запасов…
– Наверное, и я потому же не заболел, – подхватил Торак. – Я ведь ни одной свежей лепешки с собой не взял.
Они уставились друг на друга.
– Значит, если избавиться от собранных в этом году можжевеловых ягод, – сказала Ренн, – и от лепешек из лососины…
– То люди, возможно, поправятся!
– А может, им и вовсе никакого лечения не понадобится…
Оба понимали: это и есть искомый ответ. Торак прямо-таки нутром это чувствовал. И решение это обладало тем изяществом, которое Тенрис наверняка сумел бы оценить…
Как он, должно быть, смеялся, наблюдая, как они стремятся отыскать спасительное средство, которого не существует в природе! Каким умным он чувствовал себя! Каким могущественным!
Однако даже после всего этого Торак все равно не мог его ненавидеть. Тенрис приходился ему родственником, он ему по-настоящему нравился. И ему, Тораку, тоже очень хотелось нравиться Тенрису…
Уткнувшись лбом в согнутые колени, он мучительно старался вытравить из души эту боль, но красивое изуродованное лицо Тенриса по-прежнему стояло у него перед глазами. И по-прежнему в ушах звучал его голос: «Спроси Фин-Кединна о своем отце! Заставь его рассказать тебе правду!»
Какую правду? Что он имел в виду?
К ним подбежал Бейл и сказал, задыхаясь:
– Скорей! Идемте скорей!
Он вел их к южной оконечности залива, через ручей, протекавший у подножия скалы близ водопада.
Оба токорота лежали на камнях – там, где и упали с обрыва. Ручей уже успел забрызгать их сумрачные физиономии и переломанные конечности-палки.
Задрав голову, Торак посмотрел на отвесный склон, пытаясь понять, что заставило их именно здесь карабкаться вверх. Потом вспомнил вой Волка: «Злых духов больше нет!»
– Кто это? – шепотом спросил Бейл.
– Токороты, – еще тише шепнула Ренн.
Бейл охнул:
– Я думал, они только в сказках бывают! Я думал…
Девочка-токорот застонала, и по ее тщедушному телу пробежала судорога.
– Она еще жива, – сказал Торак. Жалость шевельнулась у него в сердце. Сейчас токороты выглядели совсем детьми, не старше восьми-девяти лет.
– Это же убийцы! – мрачно заявил Бейл и, вытащив нож, двинулся к токоротам.
Но путь ему преградил вынырнувший из-за валуна Волк, рычанием предупреждавший: дальше ни шагу!
Бейл застыл как вкопанный.
– Что же… – Он не договорил.
Торак опустился на одно колено. Волк тут же подбежал к нему, приветливо урча, и лизнул в щеку. Торак быстро глянул на Ренн:
– Он говорит, что прогнал злых духов прочь.
– Куда? – спросила Ренн. – Куда же эти духи направились?
Торак пристально посмотрел Волку в глаза, покачал головой и сказал:
– Я не буду у него об этом спрашивать. Их больше нет. И этого достаточно.
Бейл изумленно смотрел на него.
– Ты можешь с ним разговаривать? С этим зверем?
– С Волком, – сказал Торак. – С моим братом.
– Значит, это и есть волк, – сказал Бейл. И поклонился, прижав одну руку к сердцу. – Прекрасно.
Девочка-токорот опять шевельнулась.
Ренн опустилась возле нее на колени. Лицо ее посуровело.
– Им недолго осталось, – сказала она и повернулась к Тораку. – Где твой рожок с лекарствами? У тебя еще осталось немного охры?
Торак молча протянул ей рожок.
– Что вы делаете? – возмущенно воскликнул Бейл.
– Собираемся нанести Метки Смерти, – сказала Ренн.
– Они их не заслуживают! – вскричал Бейл.
И тут Ренн, внезапно рассвирепев, накинулась на него:
– Они тоже когда-то были детьми! Их души все еще там, глубоко внутри! Им понадобится помощь, чтобы обрести свободу…
– Но они же убийцы! – Чувствовалось, что Бейла ничем не проймешь.
– Пусть Ренн сделает то, что нужно, – сказал ему Торак, отводя в сторону. – Она хорошо в таких вещах разбирается.
И они вместе стали смотреть, как Ренн, смешав порошок охры с водой и сделав густую кашицу, каждому из токоротов нанесла Метки Смерти на лоб, на сердце и на пятки.
Все это время Волк сидел с нею рядом, тихонько посвистывая и удовлетворенно метя хвостом по траве. В его золотистых глазах горел какой-то странный свет.
«Интересно, – думал Торак, – что же он видит?»
Лицо Ренн вдруг стало далеким, отстраненным. Она что-то нашептывала себе под нос, и Тораку стало немного не по себе. Он догадывался: она призывает детские души, зовет их выйти из глубин того неведомого убежища, в котором они до сих пор скрывались.
Мальчик-токорот вдруг судорожно сжал кулаки. А девочка вздрогнула и открыла глаза.
По щеке Ренн скатилась слеза.
– Идите с миром, – прошептала она. – Теперь вы свободны. Свободны…
Дрожь пробежала по всему телу мальчика-токорота, и он затих навсегда. Девочка судорожно вздохнула и – вытянулась.
Ветерок шевельнул желтые головки цветов. Волк повернул голову, словно проследив взглядом за чем-то быстро промелькнувшим и скрывшимся вдали.
– Они ушли, – тихо сказала Ренн.
На следующий день племя Тюленя вернулось с острова Большого Баклана. Торак, Ренн и Бейл имели долгий разговор с вождем племени.
Как ни странно, Ислинн оказался не так уж и огорчен вестью о гибели колдуна Тенриса. Напротив, в него, казалось, вдохнуло новые силы понимание того, что вся ответственность за племя теперь ложится на него одного. Он даже выглядеть стал моложе, когда деловито раздавал приказания – посылал самых быстрых своих гонцов в Лес, чтобы предупредить тамошние племена насчет яда, и отправлял лодку с людьми за Асрифом и Детланом. Тела обоих токоротов он велел поместить в челнок, оттащить подальше от берега и предать Морю.
Покончив с неотложными делами, Ислинн приказал всем удалиться из его жилища – за исключением Торака.
– Завтра я велю Бейлу проводить тебя, – сказал он. – Он позаботится о том, чтобы ты смог спокойно вернуться назад.
– Благодарю тебя, вождь, – равнодушно откликнулся Торак.
Вождь внимательно посмотрел на него:
– Ты не прав, что винишь себя. Он ведь и меня обманул, а я прожил на свете куда больше лет, чем ты.
Торак не ответил.
– Ты горюешь о нем! – догадался Ислинн, и Торак удивился тому, что старик сумел это почувствовать.
– Он был добр ко мне, – сказал Торак. – Почти до того ужасного конца… Неужели он с самого начала притворялся?
Старый вождь смотрел на него, и по глазам его читалось, что он на своем веку видывал немало всякой лжи, зла и безумия.
– Сомневаюсь, что он и сам смог бы ответить на этот вопрос. – Ислинн помолчал. – Возвращайся в Лес, Торак. Там твое место. Но если тебе когда-нибудь понадобится приют, ты всегда найдешь его здесь.
Торак благодарно прижал к сердцу стиснутые кулаки.
«Вряд ли, – думал он, – я когда-либо воспользуюсь твоим предложением, Ислинн, но все равно спасибо тебе. Хотя для меня на этом острове слишком много печальных призраков».