– Она – знает, – признал Дмитрий. – Но расспросить ее следует тебе самой, не мне.
Лара не ответила. Мотнула головой – но и то неопределенно. Решила, что, возможно, и пойдет к маме-Юле, но позже.
– Мне надо к Джейкобу, – выкрутилась она и теперь уж точно направилась к дверям.
Дмитрий поднялся следом:
– Я с тобой.
– Ну уж нет! – возмутилась Лара. – Он болен, едва жив – не хватало ему только… Я видела, что ты можешь сделать, и теперь точно знаю, что ты делал это нарочно!
Дмитрий осуждающе покачал головой:
– Ты его недооцениваешь. Для умирающего он очень прыток, курит сейчас в форточку.
Лара не нашлась что ответить. Не думала, что сердце ее так радостно отзовется этой новости. Торопясь удостовериться, что все так и есть, она бросилась по коридору к спальне Джейкоба. Лишь у дверей замерла, остановив и Дмитрия.
– Один бог ведает, что меж вами произошло… – сказала она, найдя его глаза. – Но, что бы там ни было, ты ли виноват, или он – Джейкоб раскаивается…
Лара увидела, как Дмитрий поморщился при этих словах – будто унюхал тухлятину. Но отступать не собиралась. Если уж она сумела рассорить всех вокруг, то сумеет и помирить!
– Он жалеет, что втянул тебя в ту историю, – продолжила она настойчиво. – Так и сказал – что виноват перед тобою. Прости его. Что бы там ни было – прости! Ради меня.
Что же за размолвка вышла меж ними, если Дмитрий и после таких Лариных слов уверять ее в прощении не собирался? В нем лишь холодная ярость клокотала – Лара и без волшебного дара это чувствовала. Лишь чтобы отвязаться от нее он все-таки выдавил не слишком убедительное:
– Я… постараюсь.
Впрочем, и это лучше, чем ничего. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, Лара постучала в дверь.
* * *
Ей не суждено было узнать, действительно Джейкоб уже вставал и подходил к окну, или Дмитрий сказал это для красного словца. Однако он и правда тушил окурок в блюдце, когда после его «Войдите» Лара тихонько отворила дверь. Посетовала, что в этом они с Даной удивительно похожи – пепельниц им, что ли, мало?
Дана его комнату уже покинула, а сам Джейкоб полулежал на подушках, одетый в бархатный шлафрок, и, по всему было ясно, чувствовал себя куда лучше. Там, где смыкался ворот его халата, видна была загорелая с великолепно развитой мускулатурой грудь и белая полоска бинта. Лара отвела взгляд, скорее, из вежливости: вся стыдливость в ней улетучилась еще ночью, когда она сама же помогала доктору смастерить эту повязку.
– Как вы? – спросила Лара.
Толком не понимая, что произошло ночью, она чувствовала огромную вину за собой.
– Вашими молитвами, – мрачно отозвался Джейкоб.
Отчего-то он был ей не слишком рад. А уж когда следом вошел Дмитрий – замолчал вовсе. Побледнел пуще прежнего, сцепил зубы и начал выбираться из постели с явным намерением дать отпор и биться до конца.
Дмитрий набычился и следил за ним тяжелым безотрывным взглядом. Два упрямых дурака! Но и Лара была настроена решительно.
– Дмитрий Михайлович сам захотел вас проведать, – сказала она чистую правду. Снова спросила. – Что все-таки произошло ночью? Ведь это была моя рана… не ваша… Вы спасли мне жизнь, Джейкоб.
– Не преувеличивайте. Рана, как видите, не смертельная: острие вошло едва-едва. Однако ж вы мучились, и я не мог на это смотреть.
– Вы умеете лечить, выходит…
– Лечить – нет. Лишь забрать себе.
Лара тихонько ахнула. Все-таки он сделал это нарочно – страдает нынче вместо нее. До чего же тяжко, оказывается, знать, что кто-то страдает вместо тебя.
А Джейкоб, как будто угадал ее мысли, поспешил Лару же и приободрить:
– Не печальтесь, Лариса Николаевна, ничего со мною не случится. Покуда не закончу своего дела, по крайней мере.
– Какого дела?..
На этот вопрос Джейкоб не ответил. Только столь тяжело и долго глядел на Дмитрия, что Ларе сделалось не по себе. Даже Дмитрий как будто смешался.
– Да что происходит, в конце концов?! – не выдержала она. – Что за тайны? Неужто у вас тоже есть дар, Джейкоб?
– Тоже?
Он зло усмехнулся – и тотчас пожалел об этом, потому как невольно потревожил рану. Скорчился от боли и согнулся пополам – а Лара через всю комнату бросила ему на помощь. С участием поддержала под локоть.
– Никаких «тоже», – договорил тогда Джейкоб. – Мы с ним разные, как день и ночь, как свет и тьма, как жизнь и смерть. А тайны… у вас и самой есть тайны. Ведь вы маленькая лгунья, Лариса Николаевна, не так ли?
Миг – и Джейкоб совсем уж не был похож ни на жертву, ни на умирающего. Небесно-голубые глаза потемнели, и он навис над ней грозной тучей. Лара тяжело сглотнула и лишь усилием воли устояла на месте, а не отшатнулась. Лара не шевельнулась и когда Джейкоб осторожно, боясь ее спугнуть, поднес руку к ее шее.
Зачем?..
Слишком поздно Лара вспомнила тот эпизод ночью. Когда Джейкоб столь явно заинтересовался медальоном.
Вот и сейчас пальцы его молниеносно, не коснувшись даже Лариной кожи, ухватили цепочку на ее груди. Лара вскрикнула, поздно распознав подвох, но отшатнуться снова не посмела. Джейкоб крепко держал медальон в своих пальцах – витая цепочка натянулась, как струна, и, одно Ларино движение в сторону, – лопнет сей же миг. А медальон она потеряет навсегда.
– Отпусти!
Тогда-то Лара и порадовалась, что Дмитрий с ней. В мгновение ока он оказался подле. Словно стрелой пронзил Джейкоба своим убивающим волю взглядом. Всегда спасет ее и всегда защитит – даже от тех, кого она считала друзьями.
Тяжело дыша, с мольбой глядя в потемневшие глаза Джейкоба, Лара пережила несколько страшнейших мгновений в жизни. Вчера лишь она всерьез раздумывала, не выбросить ли проклятый медальон в окно – а нынче не могла представить себе жизни без него.
А потом цепкие, побелевшие от напряжения пальцы, все-таки отпустили медальон. Лара отпрыгнула в сторону, спряталась за спину Дмитрия, вцепилась в его плечо. И оттуда, все еще дрожа, смотрела на Джейкоба.
– Ни за что не отдам! – выкрикнула она отчаянно и зло, будто черти надирали. – Он со мною, сколько я себя помню! Это мое!
– Это вещь крайне опасна, Лара. И это не ваше. Это попало к вам по ошибке!
Джейкоб сделал еще одну попытку подойти – и снова наткнулся на сопротивление Дмитрия. Как стена он стоял меж ними, хотя и сам не очень понимал, в чем дело.
Не понимала и Лара – о какой ошибке он говорит? Не может здесь быть никакой ошибки!
– И не лгите, Лара, что он с вами всю жизнь: вы украли его! Вынули из рук мертвеца!
– Нет…
– Не лгите! Вы прекрасно помните, что из-за него уже убивали однажды! Хотели бы забыть – да не можете. И это не последняя жертва, будут еще, если не послушаетесь…
– Замолчи!
Этот окрик принадлежал уже не Ларе – Дмитрию.
Бледный, как тот самый мертвец, с испариной на лбу и дышащий столь тяжело, будто долго бежал. Из носа его снова текла кровь, заливая губы и подбородок.
Вид его был столь страшен, что Джейкоб действительно замолчал. Или же виной тому была его рана, потревоженная резкими движениями: на белоснежных бинтах теперь медленно проступали алые пятна. Едва ли он вновь притворялся, когда, держась за бок, осторожно присел на край стула. Морщась от боли, все-таки сказал:
– Я бы мог отобрать у вас медальон еще ночью, Лара…
– Только попробуй! – угрожающе молвил Дмитрий. Щеки его немного порозовели, и он теперь тщательно вытирал кровь с лица.
– …мог бы, – повторил Джейкоб, ровно его не слышал, – но вам было так больно, Лара. Я решил тогда, что помочь вам – важнее. Ну а потом, сами понимаете, мне стало не до медальона. Отдайте мне его, – теперь он просил, а не требовал. – Покончить со всем надо как можно скорее. То, что вы видели в башне – то самое, темное и потустороннее – оно преследует свои цели. И оно вернется. Вернется не за вами, за Даной. Вы в самом деле готовы рискнуть ее жизнью ради красивой безделушки?
Лара была в замешательстве. Нет, она не хотела бы никогда в жизни видеть тот черный дым! И тем более не хотела, чтобы кто-нибудь из-за этого пострадал. Из-за ее упрямства пострадал.
Но все-таки она покачала головой и крепко сжала медальон на своей груди.
– Это не просто красивая безделушка, Джейкоб…
Всем сердцем она надеялась, что он поймет.
Не понял. Джейкоб горестно покачал головой, окончательно в Ларе разочаровавшись. Хуже всего, что Лара и сама сомневалась. Что если она ошиблась? Что если медальон вовсе не ей должен принадлежать?
Ведь все было именно так, как говорит Джейкоб: она украла его.
– Позвольте мне подумать немного, – попросила она, сколь могла искренне. – Если все это правда… если медальон ждал десять лет. Подождет и еще немного.
– Немного подождать можно. Но не затягивайте, Лариса Николаевна.
Голос у Джейкоба сделался слабым и безразличным. Что ему еще оставалось сказать? Повязка его была теперь скорее алой, чем белой, а глаза смотрели куда-то в пол и в угол. В то время как Дмитрий, заложив руки за спину, стоял над ним, в полной мере, наверное, ощущая свою власть.
– Оставь нас ненадолго, Лара, – даже просьба его более походила на приказ.
Она возмутилась, перепугавшись за Джейкоба:
– Ну уж нет! Я не оставлю тебя с ним ни за что!
Наверное из последних сил Джейкоб ухмыльнулся. Исподлобья поднял на Лару ясные небесно-голубые глаза и пообещал:
– Не бойтесь, Лариса Николаевна, я не обижу вашего ухажера.
Глава 22. Друг и предатель
О чем собирались говорить Дмитрий и Джейкоб Лара не узнала. Могла лишь догадываться, что темой будет эта их пресловутая тайна. Обидно, что ее вот так выставили вон – ее, которая их помирила!
По крайней мере, Лара надеялась, что помирила, и что они не поубивают друг дружку, оставшись наедине…
Впрочем, размышлять об этом пришлось недолго: Лара услышала голос Кона из гостиной на втором этаже и, недоумевая, откуда он здесь, поторопилась навстречу. А ворвавшись – тотчас об этом пожалела. Следовало ей догадаться, что так пылко Конни может беседовать только с Даной.