– В той войне не было победителей, дочь, – сказал Эс-Кайнт. – Можешь расспросить Мертингера, если это тебя так интересует.
– Боюсь, что он не станет рассказывать, – вздохнула принцесса.
– Тебе? Тебе, может быть, и расскажет…
Аллаэ Таэль сделала вид, что не уловила намека в словах отца.
– Лорд Мертингер. Он такой благородный, он единственный из всех поддержал тебя… Хозяйка Ночи – это другое, у нее всегда свои планы, а Дракон бескорыстен. И бесстрашен.
– Что я слышу, Таэль! Неужели суровый северный лорд нашел путь к твоему сердцу?
– Ха-ха! Этого еще никому не удавалось, отец!
– А как же тогда тот, – Эс-Кайнт презрительно скривился, – человек?
Эльфийка мгновенно вспыхнула от возмущения:
– Отец! Неужели ты считаешь, что я и этот несносный варвар…
– Ну… У меня были кое-какие сомнения. Но ты сама дала для них повод, – Витал попытался сгладить неловкость. – Что же еще я должен был думать?
– Да уж, узнаю своего отца. – Эльфийка обиженно поджала губки, всем своим видом выказывая, как глубоко она оскорблена таким подозрением.
– Ну, ладно, прости меня, дочь, – попытался извиниться Эс-Кайнт. – Что мне сделать, чтобы загладить свою вину?
– Возьми меня с собой на войну, отец! – Глаза принцессы загорелись таинственным блеском. – Я умею управляться и с конем, и с пегасом, я знаю заклятия, я не стану тебе обузой!
– Хорошо, – кивнул Витал и тут же пожалел о своем решении.
Не стоило соглашаться с ней, не стоило. И все же… Возможно, поход пойдет ей на пользу, пора уже дочери повзрослеть, выбросить из головы свои глупые фантазии, обратить, наконец, внимание на достойных эльфов…
Принцесса втайне торжествовала. Ей удалось уговорить отца! Да, не ожидала, что он так легко согласится. Аллаэ Таэль радовалась, как ребенок. Ведь в далеких землях людей, где идет война и воины защищают свои рубежи, она обязательно встретит Его, вновь заглянет в эти чудесные глаза, вновь услышит прекрасный голос. Сердце ее готово было выпрыгнуть из груди от великой радости.
– Спасибо, отец! – Обрадованная эльфийка опрометью выскочила из зала, пока тот не передумал.
А Верховный Лорд задумчиво проводил ее взглядом, размышляя над мотивом, побудившим его взбалмошную дочь вырвать у него это нелепое согласие. Эс– Кайнт почему-то вдруг поймал себя на мысли, что это уже происходило когда-то. Стены зала, кресла лордов, он сидит на Дубовом Троне… искры отражаются от колонн… разговор с дочерью, ее просьба… Все это уже было. Причем не один раз… Весьма неприятное чувство повтора происходящего застыло в сознании. Эльф тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Мог ли он знать, что в действительности все оказалось так, как ему и почудилось. Мог ли он знать, что хитрая дочь, получая отказ за отказом, вновь и вновь возвращала время, оборачивая его против отца, чтобы выбить согласие. Мог ли он знать, что где-то на уровне подсознания он просто устал говорить ей одно и то же. Конечно же, он не знал, что его обвели вокруг пальца. Чем-то эта ситуация напомнила ему куда более серьезную историю с Чашей.
На горизонте над пыльной негостеприимной степью замаячили сторожевые башни и стены Восточного Дайкана. Заходящее солнце светило уставшим воинам в лица, но люди рады были видеть впереди очертания города, который сулил им остановку и, конечно же, отдых. Хотя бы несколько часов сна…
Усталость равно сказывалась как на бывалых рубаках, проведших на юго-восточной заставе по нескольку лет, так и зеленых юнцах, только что прибывших туда и даже не успевших как следует осмотреться; утомление читалось на каждом лице. Вот уже двое суток они топтали степь без сна и отдыха. Позапрошлым вечером их сняли с застав и теперь в спешном порядке гнали в Гортен, где люди (простые жители, а также воины и их командиры) в страхе ждали нападения злобного Черного Лорда.
Прошло больше месяца с того времени, как Проклятые захватили Элагон. Самый защищенный город королевства пал под натиском мертвых легионов Предателя Трона. Ни стены гномьей работы, ни маги, ни почти двадцать тысяч защитников ничего не смогли сделать. Первый раз в истории Ронстрада Град Годрика пал перед неприятелем, а его несметные богатства оказались во власти некромантов. Причем именно благодаря ужасным деяниям темных магов Деккеру удалось с такой легкостью и за такой короткий срок захватить город. Жуткий Коррин Белая Смерть, можно сказать, в одиночку захватил мост Синены и уничтожил артиллерию защитников, Анин Грешный сокрушил орденскую кавалерию Златоокого Льва и казавшуюся непобедимой гвардию его величества, Дориан Сумеречный одолел в поединке бесстрашного убийцу из далекого Д’аррогата, берсеркера. Сам же Черный Лорд защитил свои легионы призрачной пеленой, дав мертвым воинам возможность беспрепятственно атаковать стены, и заколдовал ядра артиллерии, чтобы они смогли сокрушить гномьи врата. Всех событий той жуткой ночи и не упомнить… Черный Лорд с легкостью обыграл противостоящего ему Архимага Тиана. Но по какой-то странной причине после взятия города силы тьмы не двинулись дальше к столице, как предполагали королевские полководцы, а затаились за стенами Элагона. И это казалось еще страшнее. Четыре долгих недели они копили силы, пополняли свои легионы новыми ожившими трупами и ждали. Ждали…
Ждал и Гортен. Город не собирался сдаваться без боя на милость захватчиков. Со всего королевства, откуда только возможно, в столицу стягивались войска. В городах и на заставах оставались лишь малые части – все остальные уходили в Гортен. Государь Инстрельд V был уверен, что Про клятые направят свой удар именно на столицу, и все его генералы были того же мнения. И вот, три дня назад, все решилось: армада мертвых наконец покинула Элагон и двинулась по правому берегу Илдера в сторону Гортена. Гонцы приносили все более и более тревожные вести. Никто не мог точно сказать, сколько павших движется на север, но все разведчики сходились в том, что их больше шестидесяти тысяч. Шестьдесят тысяч… Таких армий Ронстрад за все годы своего существования еще не видел. Во время войны с Темной Империей решающая битва на левом берегу Илдера, где ход войны переломился, собрала с обеих сторон меньшее число солдат. Армия нежити неспешно и неумолимо приближалась к высоким стенам столицы Ронстрада, и ее надо было достойно встретить…
Укрепления и башни Дайкана постепенно вырастали из-за горизонта. Лучи заходящего солнца оттеняли контуры приближающегося города, и солдатам уже казалось, что впереди вовсе не славный Град Харлейва, а мираж, взрезанный в хмурых небесах исполинским ножом. Воины понуро шли вперед, каждый их шаг поднимал облачка желтой пыли.
Почти в самом авангарде идущей колонны на сером в белых яблоках жеребце ехал немолодой мужчина. Статная прямая фигура, закованная в легкие латы, густая темно-коричневая борода с проблесками преждевременной седины, волевой взгляд из-под бровей, устремленный вперед, на закат и серые стены. Одной рукой мужчина прикрывал от солнца глаза, другая лежала на холке коня. Он вглядывался в приближающийся город и раздумывал, дать ли людям несколько часов отдыха или же, не останавливаясь, войти в столицу. Приказ недвусмысленно говорил, что время не терпит. Но и люди ведь тоже не каменные, они устали, им нужно поспать хотя бы несколько часов. Иначе половина войска просто не дойдет до Гортена.
Мужчина покосился налево. Там, опустив голову на грудь, на черном сархидском коне ехал посыльный командующего, привезший на заставу приказ. Он дремал в седле.
Воин слегка повернул коня и, подъехав к спящему посыльному, ткнул его в плечо. Тот немедленно встрепенулся, да так, что чуть не вывалился из седла.
– А? Что? – Офицер повернул голову и увидел, кто стал причиной его пробуждения. – Чего тебе, Аглан?
– Я собираюсь дать своим людям шесть часов отдыха.
– Нет! – не терпящим возражений тоном тут же запротестовал столичный чиновник. – Ни в коем случае! Это прямое нарушение приказа главнокомандующего, генерала Сейтсила!
– Да? – зло прищурил глаза Аглан. – А если половина людей рухнет замертво от усталости посреди степи, пока ты дрыхнешь, сидя на своей кривоногой кобыле? Что тогда скажет генерал?
Приближенный генерала Уолтера Сейтсила, все годы службы королю проведший в столичном штабе в постоянных кутежах и попойках, не привык к такому с собой обращению. Он был женат на дочери брата генерала, некрасивой и глупой девице. Полтора года он выпрыгивал из штанов, чтобы добиться благосклонности «этой дуры», и все ради того, чтобы тесть потом устроил его на непыльное место. После свадьбы и получения новой должности он, разумеется, стал уделять жене гораздо меньше внимания, предпочитая ей девушек из таверн, гораздо более красивых и умелых. Но работу в штабе исполнял исправно, благо работы почти никакой и не было. К моменту взятия Элагона он успел дослужиться до старшего штабного офицера в звании полковника и поэтому, когда услышал от какого-то там гарнизонного тысячника такие речи, начал медленно багроветь и раздуваться.
– Ты… – яростно начал чиновник. – Да как ты смеешь, солдатня! Оскорблять! Меня! По прибытии в столицу тебя лишат должности, я поза…
– Заткнись, – спокойно оборвал его Аглан. Это было сказано без злобы и угрозы, но посыльный почему-то решил, что ему действительно лучше замолчать. Приказ доставлен, а за все нарушения пусть сам тысячник перед генералом и отчитывается. С видом глубокого презрения штабной офицер отвернулся, а вскоре опять опустил голову на грудь и уснул.
Тем временем отряды уже почти подошли к высоким городским стенам и Илдеру, что лениво тек прямо под бастионами. Здесь великая река никак не походила на тот широченный поток, что поражал воображение жителей элагонского герцогства: возле Дайкана Илдер выглядел скорее мелкой лесной речушкой: водная гладь обросла кувшинками, а к окружающему подлеску вплотную подступали камышовые заросли.