он один из них.
Истинная ветхость дома открылась не в его плачевном состоянии, не в отваливающейся штукатурке, прогнивших деревянных балках, трещинах в каменной кладке, рассыпающейся мебели, мутных окнах, сквозь которые больше не проходил свет, и выцветших ставнях… Истинный упадок таился в безразличном отношении жителей особняка: усталости Алиры, апатии Томаса, в жадности Херардо и Тельмы, «мобильной» зависимости их сына Хана, постоянной скуке Адриана и Дунии, хаотичности Аманды. Элехия все еще чувствовала внутри себя решимость. Возможно, ей стоило использовать хоть немного той энергии, что еще теплилась внутри. Ее мало заботили имя убитого или мотивы убийцы. Вместо того чтобы стать свидетельницей гибели доброго имени родового гнезда, она лучше сожгла бы его дотла и сгорела сама вместе с ним и прошлым.
Вечером в комнате для допросов Эстэр нетерпеливо смотрела на часы. Было почти семь, и ей хотелось поскорее закончить работу. Пусть она и знала, что это почти невозможно. Как только заканчивалось одно дело, сразу появлялось другое. Но у младшего лейтенанта было правило: выделять немного времени каждый день, чтобы прогуляться и расслабиться, пройтись по магазинам, выпить с кем-нибудь кофе или посмотреть фильм, желательно комедию. В противном случае ее разум мог пересечь тонкую грань между чистым рассудком и безумием. Эстэр решила подождать еще десять минут и, если Крина не приедет, отложить допрос на следующий день. Затем дверь открылась, и вошел Сезар. Едва взглянув на него, она поняла, что что-то не так. Она мысленно выругалась еще до того, как он начал говорить:
– Ее сотовый телефон недоступен. Соседи в последнее время ее не видели. Семьи у нее нет. Мы нашли пару друзей, но они не слышали о ней уже несколько недель. Будто она…
– Пропала, – шепотом закончила Эстэр.
– Да, – подтвердил Сезар и посетовал: – В каком мире мы живем? Как могло случиться, что никто не обратился в полицию?
Эстэр задумчиво покачала головой. Она тоже была удивлена, что никто не заявил об исчезновении. Но было еще кое-что, и ей стало дурно. Сомнения теперь не дадут ей спокойно жить следующие несколько дней. Возможно ли, что она ошибалась с самого начала? Теперь расследование может пойти по двум путям: очень неожиданному и просто неожиданному, но все же более вероятному. Что, если жертвой была Крина? А может, Крина была убийцей?
12INVISIBLE13Alison Moyet
Хотя отношения Алиры с братом и снохой не были особенно теплыми, их присутствие развеивало скуку обеда. На неделе гости обедали в городе, а по выходным была традиция собираться за одним столом в полдень и на закате. Херардо и Тельма умели поддержать беседу, а Алире было трудно вести себя как обычно в присутствии Адриана после всего того, что случилось накануне. Пусть мысль о том, что она все еще желанна, согревала куда сильнее, чем она могла себе представить. А ведь эти мечты могли бы стать явью… Стоило признать, что ее разумное поведение все испортило.
Старший брат сохранял лицо за обедом, отложив спор насчет жильцов до тех пор, пока он не застал сестру одну, убиравшую со стола, пока остальные пошли вздремнуть, как всегда делали по воскресеньям.
– Ты должна была мне сказать! – бросил он.
Херардо внешне напоминал отца – среднего роста, темноволосый, крепко сбитый, – но не унаследовал ни его силы характера, ни хороших манер.
– А ты бы не согласился, – парировала Алира.
– Конечно! Для начала, ты перенесла мои вещи в другую комнату, хотя на третьем этаже была свободная спальня. А Адриан и Дуния могут переехать на второй.
– Никуда они переезжать не будут, а свободная комната уже сдана на выходные. Я ничего им не скажу, и, надеюсь, ты тоже. В любом случае, благодари Томаса, что тебе не пришлось жить в башне. И вообще, какого черта ты в это лезешь?
– Как я понял, ты решила выкинуть меня из дома. Но это и мой дом тоже!
Алира саркастически усмехнулась. Брат говорил так, будто обожал старинный особняк, но тон его выдавал. Она считала, что, если бы их дом располагался в центре города, где цены на квадратные метры взлетают до небес, она бы с радостью сама его продала. К счастью, ситуация была обратной, особенно сейчас, когда кто угодно может заполучить дом в деревне бесплатно. Кто теперь захочет покупать особняк? Никто! С появлением скваттеров в Алкиларе все изменилось, но Херардо уперся. Он продолжал использовать особняк как дойную корову для своей семьи. Алира многие годы выслушивала его надменные рассказы об их предках, сыгравших огромную роль в истории провинции и страны, когда приглашала друзей в гости.
– Конечно, это так, но сейчас владелец – я, – напомнила она.
– Это нигде не записано. А поскольку у тебя нет детей, все отойдет Хану, а значит, наше мнение тоже весомо.
Комментарий брата задел Алиру. Они и впрямь не подписывали никаких бумаг, а просто исполняли волю родителей, к тому же их мать все еще была жива. Еще ни разу Херардо не преподносил ситуацию в таком разрезе. Он как будто угрожал ей. Женщина заметила скрытое желание от нее избавиться, чтобы занять ее место, и ей стало дурно.
– Ладно, если хочешь, давай спросим Хана, – заявила она, теряя терпение. – Или просто скажем ему, что, если он хочет что-нибудь получить в наследство, на это придется тратить деньги. Твои деньги, разумеется. А то как здорово проводить выходные бесплатно!
– Может быть, я дал бы тебе денег, если б ты попросила, а не впускал бы в дом посторонних!
– Ну, конечно! Твоя женушка разрешит тебе тратить по восемь сотен евро ежемесячно? Думаешь, в противном случае я бы к тебе не обратилась? – Молчание брата говорило само за себя, и Алира продолжила: – И это минимальная сумма, чтобы оплатить счета и поддерживать порядок. Надеюсь, ты понимаешь, что мне самой не нравится происходящее, но выбора у нас нет.
Похоже, спор между ними был исчерпан.
Тем же вечером, когда к хозяевам присоединились Херардо и Тельма, разговор снова перетек на новых соседей из Алкиларе. Аманда перетащила телевизор в гостиную, а друзья расположились в креслах и на диване, чтобы посмотреть ее фильм.
– Сейчас я вам покажу, что я сделала, – объясняла она, проверяя соединение с компьютером, – и вам все станет понятно. У меня было много времени на съемки в выходные…
– А они не были против? – спросил Томас.
– Нет. А должны были?
Мужчина пожал плечами:
– Они искали уединения и наверняка хотели сохранить свою жизнь в тайне.
– А мне кажется, они как раз хотят поделиться своими достижениями.
– Не все такие упертые, как ты, – бросил Херардо, но Томас пропустил комментарий мимо ушей.
Алира сидела в своем кресле, подтянув колени к груди и водрузив на них подбородок, и старалась не упустить ни единой детали. Как и младшего брата, ее удивило, что герои фильма были не против попасть в кадр. Алира по привычке относилась к происходящему с подозрением, но старалась не зацикливаться. То, что ей хотелось скрыть деревню от посторонних глаз, оградить от слухов, как нельзя вскрывать старую могилу, не значило, что другие разделяли ее взгляды. Они нуждались в новых соседях, таких необычных с виду, открыто говоривших о своем жизненном опыте, решениях, мечтах и проектах. К примеру, Палома и Педро были всего на четыре – пять лет старше Алиры, он прежде был плотником, а она – горничной. Они неплохо зарабатывали, но по нелепой случайности лишились своих мест. Они говорили так, будто Алкиларе стал для них стимулом к существованию. Алира втайне уважала их за отважное решение начать жизнь с чистого листа в своем возрасте. В то же время, она винила новых знакомых за их авантюризм. Может быть, Педро просто был лентяем, который не смог адаптироваться к новым веяниям в профессии, а Палому могли уволить за то, что она плохо выполняла свою работу или воровала…
Алира хорошо разбиралась в ситуации: она была уверена, что человек, который всегда готов к работе, никогда без оной не останется. Нынешнее финансовое положение в доме было далеко от идеала, но она ничего не могла поделать как с ней, так и с патриархальной системой наследования, согласно которой они должны были жить сельским хозяйством и скотоводством, которая заставила людей переехать в город, которая работала на руку лишь налоговикам и в целом была чересчур запутанной… К своему удивлению, Алира вдруг поняла, что во всем винит систему. Так она скоро перестанет отличаться от тех, кого сейчас критикует!
К Мальве женщина испытывала смешанные чувства. Как и Дамер, она изучала высшую математику и вообще была умницей, помимо того что весьма симпатичной. Какое-то время она занималась наукой, потому что преподавание ее не прельщало, как она рассказала репортерам, но потом решила сменить жизненный уклад на менее традиционный. Алира подумала о родителях девушки, которые платили за ее учебу, чтобы в результате та приехала жить в заброшенную деревню, месить цемент, монтировать трубопроводы, рыть каналы и молотить. А еще женщина думала об отце Дамера, с которым вскоре должна была познакомиться, и ей не терпелось узнать, что он сам думает о той жизни, что избрал его сын.
«Ведь он делает почти то же самое, что и я, – размышляла она. – Я тоже работаю в саду, забочусь о близких и о доме, а с тех пор, как в доме появились жильцы, еще и еду готовлю…»
Среди новых соседей была семья из Аргентины, у которой отобрали за долги дом, потому что взрослые потеряли работу и не могли выплачивать ипотеку, юная помощница медсестры, увлекавшаяся нетрадиционной медициной, йогой и медитациями, пара клерков, пресытившихся прежней жизнью, программист, который работал теперь в школе, семья румын с двухлетней дочкой, молодая пара, отчаявшаяся найти работу, но мечтавшая жить вместе, певец из хора и несколько тридцатилетних специалистов, холостых и женатых. Это было сообщество, являвшее собой полную противоположность обитателям поместья – равное и адекватное.