Она намеренно не закончила фразу, но юноша возразил:
– Я остаюсь. Здесь теперь мой дом. Сады сейчас в цвету, мы вместе налаживаем коммунальное обслуживание. Надеюсь, что не все решат уехать…
– Будешь ждать чуда, которое не случится? – саркастически заметил Педро.
– Что ж, тогда останусь один.
Несколько секунд висела напряженная пауза, а потом юноша перехватил одобрительный взгляд Мальвы. Вероятно, он не был с собой до конца честен. Глубоко внутри стремление удалиться от мира, чтобы искупить вину отца и найти собственный путь, мешалось с духом протеста. Ведь героем он не был. Он замыслил авантюру – восстановить то, что разрушил отец. Он храбро смотрел в лицо трудностям, заступившим путь к счастью. Но в то же время он страшился неопределенности, того, что несет ему будущее, что он – Давид, который не в силах победить Голиафа.
Его компаньоны были вольны менять решения, не советуясь ни с кем, а он не ведал, каким будет следующий шаг и приведет он к победе или к краху. Наверное, не стоило даже задумываться о том, к чему приведет его авантюра, или мечтать вернуться к корням, чтобы получить награду, которая ему не предназначена. Возможно, Алкиларе был лишь китовым чревом, которое отделяло его сущность от реального мира и откуда он должен был вырваться, чтобы начать все сначала и познать смысл жизни. Куда более мощные путы привязывали его к этому месту, ставшему его личным Эдемом или Раем на земле, вне пределов обычного мира – то была любовь к Алире. Возможно, это и есть конец пути.
Нет. Он никуда не уедет.
31SIGN OF THE TIMES33Harry Styles
Вскоре после заката Томас остановил машину перед тем, что осталось от поместья, – голым скелетом из камня и стропил. Алира вылезла из салона, и картина опустошения сломила ее. Даже ветер перестал дуть, сделав свое дело. Пахло влажной сажей с примесью лайма и старого цемента, веками соединявшего камни, а теперь собравшегося в лужи омерзительного оттенка и консистенции.
Пожарные расчеты работали без устали. Не было уже видно дыма, но и ужасный вид еще не обрел четкость. Возможно, подумала Алира, это ее глаза отказываются воспринимать действительность, прячась за стеною из слез. Херардо и Тельма бродили рядом, как звери в клетке, охваченные смешанным чувством тревоги, скуки и, возможно, призрачной надежды отыскать что-то, что не было уничтожено, без чего дорога в будущее для них будет закрыта.
– Ничто не уцелело, – простонал Херардо, увидев родственников. – Хотя бы что-то маленькое, но нет, ни мебели, ни картин, ни безделушек. Вы не заметили, что она повредилась рассудком? – осведомился он, намекая на Элехию. – Как она могла так с нами поступить?!
– Она вела себя как обычно, – пожал плечами Томас.
Он разыскал садовые стулья, и все четверо сели напротив руин, как будто наслаждаясь теплым летним вечером.
– Надо подумать о похоронах, – тихо произнесла Алира. – Что будем делать?
– Как и в случае с папой, – отвечал Херардо. – Кремируем и отнесем пепел в семейный склеп.
– Хорошая идея, – поддержал Томас.
– Согласна, – произнесла Алира. – Знаете, когда закончат вскрытие?
– Я спросил Сезара. Тот сказал, через три дня, – отозвался Херардо.
– И что мы будем делать это время? – пробормотала Алира.
– Мы с Тельмой поищем Хана, он пока еще ничего не знает, – повысил голос Херардо. – Мы обманывали его последние дни, говорили, что нам нужно подписать кое-какие документы, поэтому не будем рассказывать ему о дознании.
– Как вам удалось? – осведомился Томас у Тельмы.
– Ненавижу эту женщину, – бросила та. – Она так с тобой говорит, будто ты виновен.
– Точно, – подтвердила Алира.
– Тем вечером все были в замешательстве, – продолжила Тельма. – Адриан говорил, что видел меня, но явно перепутал время. Мы все тогда бегали по дому в поисках Дунии. Спускались, поднимались…
– Ты отправилась к Хану, – произнес Херардо так буднично, что Алире показалось, будто он повторяет заранее заученные фразы. – И потому он сказал, что ты его разбудила.
– Да, он чутко спит. Глупо было его будить. Потому он никак не мог ничего слышать. Но мы все были на нервах, – вздохнула Тельма, вставая, но почему-то никуда не ушла.
– Раз тебя отпустили, это добрый знак, – заявил Томас. – Подозреваемых задерживают на трое суток, я слышал по радио.
– Они и Адриана отпустили, – возразил Херардо. – И на меня у них ничего нет.
– Она ведь могла покончить с собой, – вступила Тельма.
– Нам всем нужно отдохнуть, – сказала Алира.
– Снимем номера в отеле? – предложил Томас, доставая телефон.
Алира кивнула. Она отправила Дамеру сообщение с извинениями, что сегодня не сможет провести ночь с ним в Алкиларе, потому что вынуждена остаться с родственниками. Им нужно было поговорить. Но не сейчас, позже. Она не хотела лгать юноше, но и не готова пока была открыть ему, что беременна.
– И оставим дом без присмотра? – спросила Тельма.
– Мы запрем ворота, – пояснил Херардо. – Не так уж много тут осталось…
Следующим утром Алира проснулась рано. В отеле было невероятно жарко. Для Монгрейна сильный июльский зной не ослабевал до середины сентября. Женщина скучала по свежести лугов Алкиларе, ощущала тоску по одинокому поместью Элехии, пустому, разрушенному и впервые за века обезлюдевшему.
Повинуясь зову, она направилась вверх по холму, в сторону городка. Она отправила сообщение Томасу, что вернется ко времени, когда нужно будет ехать в морг, куда увезли тело матери, и села в машину. Она удивилась, что машина старшего брата отсутствует, потому что накануне он припарковался на соседней улице. Впрочем, тот никогда не объяснял, куда и зачем он едет.
В субботу машин было немного, и Алира добралась до поместья спустя минут двадцать. Ворота были закрыты, но стальной засов откинут. Это было странно, потому что накануне брат запирал их на замок, а большой тяжелый ключ увез с собой. Единственным логичным объяснением было то, что у него тоже родилась идея съездить сюда.
Женщина оставила машину у ворот, толкнула тяжелую чугунную створку и вошла. И она тут же заметила машину Херардо справа от руин, под старым ясенем, куда ранее Томас принес и положил тело Элехии, где та и умерла. Алира внезапно ощутила, насколько тесно они связаны, и даже услышала его голос. Накануне вечером он выглядел подавленным, они даже совсем не ругались: их объединила общая боль.
Уже подходя к ясеню, она заметила фигуру, копошащуюся в руинах возле бывшего спуска в подвал, и нахмурилась.
Это была Тельма!
Она стояла спиной и не заметила присутствия постороннего. Алира приблизилась и увидела, что у снохи в руках топор, которым она пыталась разрубить не тронутые огнем чаны. Теперь, при дневном свете, женщина смогла разглядеть отдельные предметы. «Наверное, часть мебели можно собрать и починить, – подумала она. – Но зачем ломать чаны, которые и так в хорошем состоянии?»
Алира и представить себе не могла, что Тельма такая сильная. Через три-четыре удара обода поддались. Сноха нагнулась, извлекла что-то из обломков чана и переложила в полотняную сумку. Женщина обмерла: Тельма хотела своровать что-то, что с десятка метром невозможно было перепутать с чем-то другим. Но как она посмела?! Так она занимается мародерством?! Никакого уважения к чужим останкам!
– Тельма! – заорала Алира. – Что ты творишь?!
Женщина вздрогнула и обернулась, на ее лице застыло раздражение.
– То, что стоило сделать тебе, – огрызнулась она, не приближаясь. – Подбираю то, что еще можно использовать.
Алира сделала три шага навстречу. Рваные жесты Тельмы, ее «боевая стойка» и прерывистое дыхание подсказывали – она лжет. В правой руке она сжимала сумку, в левой – топор.
– Ты тут одна? – спросила Алира.
– Да.
– Почему? – Алира всегда считала ее трусихой, и было странно, что она решила куда-то отправиться одна.
– Я уже сказала. Чем быстрее мы тут приберемся, тем скорее узнаем, что еще сохранилось. Я видела несколько уцелевших статуэток, картин, стульев, ламп, столиков и шкафчиков… – Тельма говорила размеренно, чтобы ее слова звучали как можно убедительнее. – Думаю, что не стоит оставлять всё как есть. Сюда кто угодно может прийти. Можно собрать вещи на крыльце, а потом отвезти куда-нибудь на склад, на хранение. Надо же сохранить память для будущих поколений! Нельзя забывать свою историю.
«С чего бы Тельме беспокоиться о доме?» – засомневалась Алира.
– Я не могла заснуть, – продолжала та, – но Херардо будить не хотела. Накануне вечером он так вымотался! Как и вы с Томасом. Никто и представить себе не мог, что такое случится. Всем было тяжко. Непросто будет теперь вернуться к обычной жизни. Поверь, мне очень жаль, что у нас не сложились отношения с Элехией, но мне она была небезразлична. В конце концов, она моя свекровь и бабушка моему сыну.
«С чего бы Тельме волноваться о домашних?» – подумала Алира, а вслух спросила, указывая на сумку в ее руках:
– А там у тебя что?
Тельма бросила быстрый взгляд на свою ношу:
– Ах, это? Да… – Она тоже приблизилась и оказалась прямо перед Алирой. – Ты не поверишь! Я сперва хотела рассказать Херардо, но потом решила, что не стоит. – Она приоткрыла сумку. – Я нашла драгоценности. Их кто-то забыл в подвале.
Алира даже рот открыла от изумления. Она поверить не могла! И вдруг… Подвал… Она нахмурилась. Она опустила взгляд; на ум приходили только две версии. Первая, что это Дуния пыталась их вынести, но кто-то застукал ее и убил. Вторая, что это сама Дуния поймала кого-то другого на краже, которую якобы совершила сама, и потому она и погибла. И лишь один-единственный человек подходил под описание – человек, который точно знал, где на руинах следует искать.
Она медленно подняла взгляд, но прежде чем их взоры встретились, метнула в нее сумку со словами: