Внезапно перед его затуманенным взором возникли сапоги, грязные штаны и мясистые руки. И бросилось в глаза золотое кольцо на одном из мизинцев. Он почти сразу его узнал. Кольцо Элизы.
Люк в ярости сжал зубы. Он понял: перед ним один из мерзавцев, похитивших Элизу.
Когда же Люк поднял голову, он узнал Кейджана, негодяя, пристававшего к Элизе в заведении Этьена.
Кейджан тоже узнал Люка. Он презрительно усмехнулся и проговорил:
– Теперь ты не выглядишь таким грозным, Черная Душа. – В его руке блеснул нож. – Может быть, мне вырезать сердце из твоей груди и сделать подарок твоей даме? Или оставить тебя пока живым, чтобы ты мог видеть, как мы наслаждаемся ее прелестями? Нет нужды рассказывать тебе, какие они великолепные.
В следующее мгновение Люк нанес удар. Лезвие мачете полоснуло Кейджана по бедру, и он, пронзительно вскрикнув, скатился по ступенькам прямо к ногам Люка. Кейджан успел лишь поднять голову и взглянуть в глаза Люка – в них он прочел свой приговор. Окровавленное лезвие взметнулось вверх и опустилось как неотвратимое возмездие.
Элиза первая его увидела. Пошатываясь, он брел вдоль стены дома. Шел очень медленно, едва переставляя ноги. Из-за пояса его торчало окровавленное мачете.
Элиза с радостным криком устремилась к нему, и он чуть не упал, когда она порывисто обняла его.
– О, Люк, слава Богу, ты жив! Шеймус и твои люди здесь. Турнадье привел их, чтобы спасти нас. Они расправились с бандитами и потушили пожар. – Она говорила без умолку, не замечая, что Люк едва стоит на ногах.
Тут к ним подошел Шеймус. Он вытащил у Люка из-за пояса окровавленный нож и проговорил:
– Ты в порядке, парень?
Люк молча кивнул. Затем, сделав над собой усилие, пробормотал:
– Да, вполне… Как и следовало ожидать.
Высвободившись из объятий Элизы, Люк взял ее за руку и надел ей на палец кольцо. Затем поднес руку к губам и поцеловал. Элиза едва не задохнулась от счастья; в глазах ее блеснули слезы.
А Люк между тем продолжал:
– Ведь ты очень дорожишь этим кольцом, не так ли? Пусть оно напоминает тебе только о хорошем, а все остальное забудется.
Элиза снова обняла Люка и поцеловала его в губы. Сейчас она нисколько не сомневалась: все ужасное действительно когда-нибудь забудется.
Наконец Люк высвободился из ее объятий и направился к своим матросам, чтобы поприветствовать их. Элиза же с трепетом в душе еще долго смотрела на колечко, оно казалось ей залогом будущего счастья.
Дом почти не пострадал от пожара, пламя затронуло часть комнат и холл, но только слегка опалило стены – Шеймус подоспел очень вовремя.
Мертвые были похоронены; отправился в могилу и Кейджан. Люк умолчал о своем подвиге, однако брызги крови на его сапогах говорили о многом. Капитан поблагодарил своих матросов и каждому пожал руку; при этом он почему-то избегал взгляда Шеймуса.
Потом Элиза и Клер Мари начали разливать вино из бочонка – Турнадье не поскупился ради такого случая. Усевшись на веранде, матросы провозглашали бесконечные тосты, и Люк после каждого тоста подносил к губам стакан. Однако капитан не принимал участия в общем веселье; он тайком посматривал на Элизу и восхищался ею. Перехватив его взгляд, Шеймус с улыбкой заметил:
– Удивительная женщина… Верно, парень?
Люк пожал плечами и пробормотал:
– Да-да, в ней есть что-то… необычное. Тут Шеймус вдруг нахмурился и спросил:
– Она в порядке? Юнга рассказал нам… Что с ней случилось? Она не…
– Да, в порядке, – перебил Люк.
– Ты любишь ее?
Люк не ответил. Однако взгляд, который он бросил на Элизу, был красноречивее любых слов.
– Ее отец причинил тебе много зла, парень.
Люк снова пожал плечами:
– А она сделала мне много добра.
Шеймус внимательно посмотрел на него, затем положил руку ему на плечо:
– Что ты собираешься делать, если и она тебя любит?
«Я люблю тебя, Люк», – вспомнил он слова Элизы и закрыл глаза. Ему было чертовски трудно отказаться от нее.
– Это не имеет значения, Шеймус. Что я могу дать ей? У меня нет ничего, кроме этого пустого дома. К тому же за мою голову назначена цена. Я не могу просить ее отказаться от всего, к чему она привыкла, чего заслуживает. А ведь у меня были такие мечты… Глупые мечты… Если я возьму Элизу в жены, думаешь, ее отец оставит нас в покое? Думаешь, он обрадуется такому зятю? – Люк криво усмехнулся. – Меня снова закуют в цепи и бросят за решетку, где я буду гнить до конца жизни. И с чем останется Элиза? Я не могу обрекать ее на это…
Шеймус немного помолчал, потом вновь заговорил:
– А если бы имелся другой способ получить достаточно денег, чтобы осуществить твои мечты?
Люк насторожился:
– Не говори загадками, Шеймус. Что за способ?
– Тебе он не понравится, Люк.
– Что может быть хуже моего нынешнего положения?
– Тебе будет противно заниматься этим, Люк.
– Говори же!
Ближе к вечеру, когда бочонок с вином опустел, Турнадье заколол одного из своих боровов и зажарил его на углях. Затем все снова расселись на веранде, и воздух наполнился ароматом сочного жаркого, запах гари уже почти не чувствовался.
Элиза не имела возможности поговорить с Жаном Люком, а он лишь бросал в ее сторону робкие взгляды и тут же отводил глаза. Она видела, что он чем-то очень озабочен. Но чем именно? Ей очень хотелось бы это узнать. Она заметила, что и Шеймус наблюдает за Люком, и решила поговорить с ирландцем. Улучив момент, Элиза отвела его в сторону, но он, как и Люк, отводил глаза и отмалчивался.
Так ничего и не добившись от Шеймуса, Элиза подошла к Люку:
– Как ты себя чувствуешь, капитан? Уверена, твоя команда тебя поймет, если ты отправишься отдыхать пораньше.
Люк попытался улыбнуться и проговорил:
– Я чувствую себя хорошо, и мое место здесь. – Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Однако Элиза не отступила. Она коснулась ладонью его затылка, но Люк тут же отпрянул. И он по-прежнему не смотрел на нее.
– Люк, в чем дело?
– Похоже, тот факт, что я до сих пор страдаю от лихорадки, что мой дом едва не сожгли, а нас обоих чуть не убили, ни о чем тебе не говорит.
Она улыбнулась бы, если бы не почувствовала, что он явно чем-то раздражен.
– Конечно, я понимаю, в каком ты состоянии после всего случившегося, но только ли в этом дело, Люк? Или тебя мучает что-то еще?
«Может, после нашей близости он чувствует себя неловко в присутствии своих матросов?» – думала Элиза.
В какой-то момент ей показалось, что Люк хочет что-то сказать, но он молча взял ее за руку и прижал ладонь к своей небритой щеке. Этот нежный жест явно не соответствовал его настроению, и контраст озадачил Элизу – даже немного испугал.
Тут Люк поднялся и проговорил:
– Мне надо побыть одному.
Элиза уже хотела сказать, что они еще не все выяснили и что он еще слишком слаб, чтобы бродить в одиночестве, однако сдержалась – она вдруг заметила в его глазах какую-то затаенную грусть.
– Только не уходи далеко, Люк.
Он молча кивнул и направился к ближайшей лужайке. Элиза смотрела ему вслед, и сердце ее разрывалось от боли – в эти мгновения Люк казался ужасно одиноким и несчастным. Она уже собралась побежать за ним, но тут раздался голос Шеймуса:
– Оставь его, моя милая.
Она вопросительно посмотрела на ирландца:
– Но почему? Ему нужна моя помощь.
Шеймус усмехнулся:
– Да, возможно. Но он не хочет это признать. Поэтому и мучается.
После всего произошедшего Элиза чувствовала себя вправе спросить:
– Почему вы так думаете?
– Потому что, милая леди, мы получили ответ от вашего отца.
Элиза похолодела.
– Какой ответ?
– Ваш отец готов заплатить за вас значительную сумму.
Глава 24
Люк стоял на краю лужайки, у зарослей кустарника. Матросы, собравшиеся у дома, по-прежнему веселились, но он не обращал на них внимания – ему было не до веселья. К тому же он не хотел, чтобы его люди видели, как он одинок и несчастен. Он являлся для них олицетворением неиссякаемой силы, хотя внутренне дрожал от душевной слабости. Он никогда не был сильным, – это была лишь роль, которую он успешно играл, и его люди следовали за ним, потому что ему удавалось обманывать их. Если бы они знали, что под маской Черной Души скрывается одинокая душа, то не стали бы так превозносить его.
А если бы узнали, что он намеревается повести их в ад, то стали бы презирать его.
– Ты слишком надолго удалился от костра, Люк. Пойдем обратно.
Он повернулся к Шеймусу и пристально посмотрел на него. Немного помолчав, сказал:
– Я скоро приду.
Помощник сокрушенно покачал головой:
– Сомневаюсь, Люк. Ты похож на человека, который не намерен возвращаться.
Замечание Шеймуса встревожило Люка, но он умел скрывать свои чувства. Вместо того чтобы как-то отреагировать, он просто уставился на свои сапоги и впервые заметил на них пятна крови. Люк смотрел на эти пятна как загипнотизированный. Потом закрыл глаза – и тотчас же услышал звон колоколов, крики раненых и грохот выстрелов.
Люк покачнулся, но Шеймус вовремя поддержал его. Тем не менее, он опустился на четвереньки, и его стошнило теплым вином. Люк дрожал от слабости, и голова его шла кругом – он то и дело возвращался к прошлому, от которого пытался бежать.
– Спокойно, парень. – Казалось, голос Шеймуса доносился откуда-то издалека. – Пролить кровь не просто, но, полагаю, тот, кого ты прикончил, заслужил смерть.
Люк молча кивнул. Затем сел на корточки и утер рукавом лоб.
– Меня охватило… какое-то безумие, – пробормотал он наконец. – Мне казалось… В общем, я не мог остановиться. – Сделав глубокий вдох, он на мгновение снова закрыл глаза. – Ты знаешь, Шеймус, раньше мне приходилось убивать людей во время сражений. И один раз… когда спасал Элизу, – но тогда все было по-другому, и тогда я ничего не чувствовал. А сейчас… Сейчас я жаждал крови. Такого со мной прежде не случалось.