– Детям я готовлю без специй и пряностей, но у меня есть то и другое. Хотите? – предложил Тхар Тхар.
Я согласилась.
Специи приятно оживляли пресноватую яичницу. После второй ложки у меня горели губы, но «жар» был вполне терпимым.
Пока я ела, Тхар Тхар тонкими ломтиками резал имбирь.
– Какой работой хотите заняться? – спросил он, когда я позавтракала. – Уборкой? Стиркой? Или приготовлением еды?
– Едой.
– Отлично. Тогда займемся ею вместе. Но вначале нужно собрать яйца.
Он подал мне корзинку, и мы спустились во двор. Куры сразу же сгрудились у его ног, будто чего-то ждали.
– Сколько же у вас кур?
– Не знаю. Их становится все больше. Я уже и считать перестал.
– А как их зовут? – бездумно спросила я.
Тхар Тхар резко повернулся ко мне:
– Кто дает имена курам?
– Дети, – торопливо ответила я, чувствуя себя дурой.
Тхар Тхар улыбнулся:
– У одних есть имена, у других нет. Их здесь так много.
Он негромко свистнул. Из кустов вышла коричнево-бурая курица, недовольная нарушенным уединением.
– Это Коко, – пояснил Тхар Тхар. – С нее все и началось.
Он нагнулся. Курица прыгнула ему на ладонь. Она сидела, как попугай, склонив голову и не сводя с меня глаз.
Я попятилась.
– Не бойтесь, она не клюется, – сказал Тхар Тхар, отпуская птицу. – Она очень доверчивая. Среди кур это редкость.
Мы собрали две дюжины яиц. Квочки неслись в ямках, в листьях возле кустов. Тхар Тхар знал все их тайные места.
На кухне Тхар Тхар вручил мне разделочную доску, острый нож и попросил разрезать помидоры на четыре части. Сам же быстро и ловко чистил картошку. Его точные, выверенные движения были почти медитативны. От них веяло покоем.
– Вы знаете, как живу я, но мне пока ничего не известно о вас, – вдруг сказал он, не поднимая головы от ведра с картошкой.
– А что вы хотите узнать? – спросила я, удивляясь, насколько мне приятен его интерес.
– Все, что согласитесь рассказать.
– Тогда задавайте вопросы. Я буду отвечать.
– Не могу.
– Почему?
– Это было бы неучтиво. Я не вправе задавать вопросы совершенно незнакомому человеку.
– Но мне так было бы проще, – возразила я. – И потом, я сама прошу вас об этом. Что же тут невежливого?
Я искоса на него поглядывала. Наверное, Эми сказала бы, что я флиртую.
– Хорошо, – согласился Тхар Тхар и игриво засмеялся.
Он отложил нож, опустил руки, подумал и спросил:
– Что для вас важно?
Я опешила, ожидая другого вопроса. Думала, он начнет расспрашивать о работе, о том, сколько мне лет, где я живу, есть ли у меня родственники, много ли зарабатываю. И вдруг: «Что для вас важно?» Я прикинула варианты ответа. Что же? Моя работа? Естественно. Дружба с Эми? У Ба? Определенно. Моя мать? Американский брат? До некоторой степени. Это хотел знать Тхар Тхар?
Он почувствовал мое замешательство.
– Простите. Видите, я не умею спрашивать. Это был глупый вопрос.
– Нет, – возразила я. – Это был трудный вопрос.
– Да? – удивился Тхар Тхар. – А я решил, что он самый простой. Это первое, что пришло в голову.
– Это достаточно личный вопрос.
– Значит, о таком спрашивать нельзя?
Его добродушие и наивность напоминали мне У Ба. Оба не ведали задних мыслей. Зная, как жил мой брат, я не удивлялась, но как удалось сохранить такую наивность Тхару Тхару, прошедшему через ад?
– Нет, можно, но, наверное, не сразу…
– Понимаю. Их задают позже?
– Позже!
– Тогда скажите мне… – Тхар Тхар напряженно изобретал вопрос. – Сколько комнат в вашем доме?
Мне захотелось его обнять.
– Две. Только у меня не дом, а квартира. Я живу в Нью-Йорке. На Манхэттене, если быть точной.
Понимает ли он, что такое квартира? А Манхэттен?
– Я знаю, где это, – сказал Тхар Тхар. – Читал в книге.
– Тогда вы знаете, что там строят очень высокие дома. Моя квартира – на тридцать пятом этаже. У меня две комнаты, ванная и открытая кухня, где я и ем.
– Совсем как здесь.
Решив, что Тхар Тхар шутит, я посмотрела на него. А он пристально глядел на меня. Честно говоря, его откровенный мужской интерес застал меня врасплох. Только легкий изгиб губ намекал на то, что его слова несерьезны.
– Совсем как здесь, – подтвердила я. – Но у вас просторнее.
– Я так и думал, – улыбнулся Тхар Тхар. – А какой работой вы занимаетесь?
– Я юрист в серьезной фирме.
– В самом деле? В нашей стране у юристов не слишком высокая репутация.
– В нашей тоже.
Думаю, Тхар Тхар не уловил намека.
– И кого вы защищаете? Грабителей? Воров?
– Нет, этим занимаются юристы уголовного права. А я – корпоративный. Моя специализация – интеллектуальная собственность. Патенты. Контрафакт или, как еще говорят, пиратская продукция. Нарушение авторских прав. Вот такая сфера деятельности. Понимаете?
Мне хотелось, чтобы понял, но Тхар Тхар искренне покачал головой.
– А слова «пиратская продукция» вам знакомы?
Я говорила медленно, тщательно произнося каждое слово и надеясь, что он поймет. Почему-то мне этого хотелось.
Тхар Тхар снова покачал головой. Для него это были понятия из другого мира. Мне стало досадно, такой умный человек не понимал простых вещей. Наверное, было бы легче растолковать ему на примере поддельных китайских лекарств, но я придумала другое объяснение.
– Пиратская продукция не связана с морским пиратством, – начала я. – Это просто термин такой… Допустим, вы делаете очень дорогие женские сумочки, и…
– Насколько дорогие?
– Скажем, по тысяче долларов за штуку.
– Неужели они столько стоят?
– Есть и гораздо дороже, но речь не об этом. – Я начинала терять терпение. – Сумки всего лишь пример. Так вот, вы их делаете, а кто-то берет вашу сумочку как образец, начинает выпускать копии, и те стоят в десять раз дешевле.
– Но это же хорошо. Зачем переплачивать?
– Нет, не хорошо! – почти закричала я.
– Почему?
– Потому что это недопустимо. Это грабеж.
– Теперь понимаю. Пираты крадут сумочки и перепродают их.
– Нет! Они воруют идею. Конструкцию сумочки. Фасон. Они его просто скопировали, а какая-то фирма долго и тщательно разрабатывала. Естественно, компании не хотят терять прибыль из-за пиратов и защищаются законами. Для этого им нужны юристы. Например, в Китае полным-полно пиратских товаров, целая индустрия подделок…
Я замолчала. Тхар Тхар морщил лоб, было видно, что он так ничего и не понял.
– Представьте, если бы кто-то взял…
Я оглядела кухню, стараясь придумать аналогичный пример из его мира. Но что тут подделывать? Очаг? Закопченый чайник? Поношенную рясу Тхара Тхара? Чем больше я думала, тем в более дурацком положении оказывалась.
– Забудьте, – вздохнула я. – Это не так уж важно.
– Почему же? – возразил Тхар Тхар. – Я понял, что пираты очень важны для вас, иначе вы бы не стали о них говорить.
– Вам показалась. Мне, в общем-то, на них наплевать, – почти сердито бросила я.
– Минуту назад вам было не наплевать.
– Минуту назад я думала, что мне не наплевать.
Тхар Тхар молчаливо раскачивался, левой рукой пощипывая правую.
Так что же по-настоящему важно для меня?
Простой вопрос. Тхар Тхар был прав. Очень простой. Это я все усложнила и сама же запуталась. В Нью-Йорке я бы мгновенно дала ответ. Почему же здесь не получилось?
Со мной что-то произошло, а я даже не заметила. Правда ли, что человек может сосчитать все моменты, когда в его жизни происходило что-то важное? Замечаем ли мы перемены сразу или только через время, оглядываясь назад?
Мои размышления прервал очередной приступ кашля. Я поспешила к У Ба.
Он проснулся, но пока еще сонно моргал. Казалось, он пытался понять, где находится и как сюда попал.
Я опустилась на колени рядом со спальным мешком и стала гладить руку брата. Она была теплой, и это меня успокоило.
– Ты хорошо спал?
– Неплохо.
– Есть хочешь?
– Нет, только пить.
Тхар Тхар принес чай и деревянную мисочку с остатками мази, сильно пахнущей эвкалиптом.
– Вот, нашел. Правда, совсем немного. Это наш знахарь делал. Вотрите брату в грудь и спину, мазь поможет.
У Ба сел и стал осторожно пить горячий чай.
Я вертела в руках мисочку.
– Хотите, сам намажу? – видя мое замешательство, предложил Тхар Тхар.
– Нет, спасибо. Брат допьет чай, и я все сделаю.
Как же тонко Тхар Тхар чувствовал мое состояние!
Он оставил нас с братом. Я расстегнула рубашку У Ба, двумя пальцами поддела немного мази и круговыми движениями начала втирать ему между лопаток. Его кожа была теплой и мягкой, намного мягче, чем я думала. Почти как у ребенка. Спину брата покрывало множество печеночных пятнышек. Такие же были у отца. И у себя я их находила, смотрясь в зеркало.
Намазав спину У Ба, я принялась втирать снадобье в его грудь. Он закрыл глаза и умиротворенно дышал. Под моей ладонью билось его сердце, медленно и ровно.
Как же хрупко наше блаженство.
Интересно, чему бы уподобил этот звук отец? Каплям воды из подтекающего крана? Тиканью стенных часов? Звукам скрипичных струн?
– Ты действительно не хочешь есть?
У Ба покачал головой. Я сходила на кухню за водой, а когда вернулась, брат снова спал.
Тхар Тхар дочистил картошку, поставил вариться рис, после чего взялся помогать мне с помидорами. Я не видела, чтобы кто-то из мужчин так быстро и ловко резал овощи.
– Расскажите о вашем брате и о себе, – попросил он. – Почему он живет здесь, а вы – в Нью-Йорке?
– Это долгая и непростая история.
– Вы говорили, что не торопитесь.
– У Ба – мой брат по отцу. Наш папа родился в Кало. В юности, еще до рождения У Ба, богатый родственник перевез отца в Рангун. Потом тот же родственник отправил его учиться в Соединенные Штаты. Там он встретил мою мать, они поженились, папа стал преуспевающим юристом.
– Он еще жив?