– Это еще не весь сюрприз, – заявила Настя, как всегда торопливо вышагивая. Не пугало ее и то, что она скользила на каждом шагу.
– Боюсь представить…
Шарф уже намок от снега, но холод переносился терпимо. Как ребенок, я шла, озираясь по сторонам и задерживаясь у каждой красивой игрушки и статуи. Подойдя к выстроенным в ряд лавкам-закусочным, я захотела попробовать все! Корн-доги, азиатская лапша, бургеры с неординарными наполнениями, шаурма на тарелке и многое другое – ничего из этого я в жизни не пробовала! Кроме, пожалуй, бургеров, но и их употребляла пару раз в классическом виде или делала нам с дедушкой сама, если в деревенский магазин завозили булки с кунжутом.
По всему парку разносилась песня «Last Christmas», которая с годами не надоедала, а, наоборот, вызывала теплые воспоминания. Настя подвела меня к каким-то шатрам. Я услышала звук, похожий на скольжение лезвия, и увидела людей, которые резво двигались по кругу. Каток?!
– Да, мы будем кататься. – Похоже, Настя прочла выражение моего лица. – Давай, сейчас как раз следующая сессия откроется после чистки льда!
– Ну, Бозина! Хочешь из меня калеку сделать?! Да я на коньках стояла два раза, вернее не так, первый раз постояла, а второй провалилась под лед на деревенской речке Вшивке! – ругалась я, но все равно следовала за подругой.
– Ага-ага, побурчи, может, легче станет. Пошли, нам в прокат.
Мы переобулись, Настя помогла мне совладать со шнуровкой на коньках, и вышли на лед. Я сразу схватилась за подругу, и та тащила меня за собой. Я не гнулась, не шевелилась, плыла по накатанной, крепко держась за Настину руку.
– Расслабься, е-мое! Колени всегда должны быть согнуты при разгоне. Можешь распрямлять ноги, только когда наберешь скорость, если едешь ровно.
В общем, мы недалеко отъехали от главного входа, но желание осмотреть все лабиринты катка (судя по всему, он был длинным и петлял) превысило страх. Медленно, но верно мы двинулись вперед и добрались до зоны кофе, покрытой искусственным газоном.
– Потом заедем за кофе, когда замерзнем, – бросила Настя и потащила меня дальше.
Казалось, она тут не в первый раз. Целеустремленно вела нас по всем дорожкам, пока я путалась и старалась не потерять Настю в толпе – хоть это было и сложно с ее неоново-розовым пуховиком. Однако в какой-то момент Настя все же исчезла из моего поля зрения, а я, как назло, разогналась. Тормозить я умела, только влетая в бортики. В панике я постаралась сменить курс и попала на перекресток, где в меня на скорости кто-то влетел, повалив навзничь.
– Господи! – выкрикнула я, падая.
Удар пришелся в бок и коленку, чужое тело придавило меня, и я не могла вдохнуть.
– Простите, – запыхавшись, извинялся парень, – сейчас!
Мимо нас проезжали люди, коньки царапали лед, и крошки сыпались прямо в лицо. Повернувшись, я увидела протянутые руки в черных спортивных перчатках. Вложила в них свои, пушистые и белые. Чужие руки дернули меня вверх, и я легко поднялась, а потом наши взгляды встретились.
– Агата?
И ему снова пришлось поднимать меня со льда.
Глава 2Даня
15 января, Москва, Парк Горького, каток
Такого быть не может. Я обознался. Наверняка.
Три года ожидания. Три года в неведении. Пока моя жизнь кардинально менялась, неизменным оставалось одно – мысли о ней. И вот, стоило поклясться себе больше не думать о ней, забыть, оставить, как случай столкнул нас снова.
Агата всегда была замкнутой. Тяжело было понять, что у нее на уме. Все равно что копать землю в поисках артефактов, долбиться в мерзлую почву, пытаясь копнуть глубже, и каждый раз натыкаться на земляные барьеры. Но после того лета, казалось, она намеренно решила закрыться от меня.
Следующее лето стало тяжелым испытанием. Все силы я вложил в поступление. Готовился и тренировался без продыху, чтобы сдать вступительные по физкультуре и другие экзамены. И вот, к закрытию приемной комиссии узнал, что поступил в полицейский колледж. Стал курсантом. Щеголял в форме. Мое окружение сразу разделилось на тех, кто был рад за меня и поддерживал, и тех, для кого я стал «мусором» или ментом. Вторые, конечно, подумали, что сразу после посещения первой пары я буду уполномочен закрыть их по двести двадцать восьмой статье. Но плевать я хотел на них, с возрастом окружение всегда частично отсеивается, и остаются лишь те, с кем суждено пройти бок о бок все этапы взросления. Я был слишком поглощен новыми дисциплинами и прямо-таки горел идеей закрывать все сессии на отлично.
Мама никогда не подгоняла меня в учебе. Нет, бывало, что сердилась и заставляла сидеть за учебниками полночи, но только после пары двоек и замечаний от учителей. Давить у нее никогда не получалось, зато она умела быть слишком доброй. Такой доброй, что самому становилось стыдно за собственное поведение. В колледже маме и вовсе не требовалось напоминать мне о важности учебы, наоборот, она уговаривала меня отдохнуть хотя бы в выходные.
Короче говоря, с той самой минуты, как я вошел в двери колледжа и стал курсантом, ни разу не пожалел о своем решении.
Учеба и практика помогали избавиться от назойливых мыслей. Сначала друзья не сдавались и звали меня тусоваться или прогуляться каждую неделю. Потом предпринимали попытки раз в пару недель. Осознав, что я погряз в себе, Кирилл написал:
«Короче, Дань, как будешь свободен, пиши. Всегда готовы встретиться».
Отбиваться от девушек было труднее. Я чувствовал себя говнюком, когда расстраивал их отказом или когда сливался в последний момент. Год назад Настя мне ясно дала понять – Агата не желает со мной общаться. Я пошел на крайние меры – начал писать ей письма и отправлять по почте. Она не ответила ни на одно. Твердил себе, что надо было приехать, найти время, но каждый чертов раз что-то останавливало меня: обстоятельства, болезнь, Сашка, за которой надо было приглядывать, пока мама на съемках. А потом пришло одно-единственное письмо.
«Даня,
Оставь меня. Живи своей жизнью. В отличие от тебя, Виталик помогает мне каждый день, а не строчит письма, тратя драгоценную бумагу.
Всего хорошего! Пожалей деревья.
Агата».
Письмо меня шокировало. Совсем оно не в духе Агаты, но, может, я и впрямь настолько достал ее за эти годы своим вниманием и попытками напомнить, что я все еще чувствую, что Агата просто не нашла более культурных слов, чтобы послать меня. Вот так и закончилось наше общение.
Оправдания, оправдания… какой в них толк, если прямо сейчас ее руки в белых шерстяных перчатках спрятались в моих крупных лапах? Если ее серебристые, с легкой голубизной глаза сейчас смотрят на меня так, будто я чертов Дженсен Эклс или кого там сейчас любят женщины. Ее алые от холода губы приоткрылись, но вместо слов вырвался лишь пар.
– Это правда ты? Или я ударился головой об лед? – криво улыбнулся я.
– Даня?..
Тут образовалось розовое пятно, в котором я признал Настю, присмотревшись к единственному, что торчало из пуховика, – глазам. Кирилл тоже подъехал, и они с Настей так переглянулись, что на секунду я задумался – а почему Кирилл вообще так настаивал на том, чтобы пойти на каток именно сюда? Ведь он знал, что я терпеть не могу Парк Горького, уж лучше ВДНХ или Сокольники.
– Ого! И вы здесь! Вот это встреча! – громко воскликнула Настя с чрезмерным энтузиазмом.
Да, Бозина, ты просто прекрасная актриса.
Агата смотрела то на меня, то на Настю и молчала. Я даже испугался – может, она хочет поскорее уехать? Может, у нее внутри сейчас не дрожит все и не кружится перед глазами, как у меня, от этой неожиданной встречи?
– Слушайте, если так и будем стоять, нас снесут! Давайте проедем еще несколько кругов и, может, посидим где-нибудь, поболтаем? – предложила Бозина.
– Отличная идея! И день рождения отметим! – как-то чересчур весело подхватил Кирилл.
Постановщики хреновы. Стоп. День рождения?!
Я на автомате поднял руку и взглянул на смарт-часы – 15 января. Самое сердце зимы. Оно стояло передо мной, сжавшись, испуганно поглядывая по сторонам. Как же мне разговорить ее? А хочу ли я этого? Может, сразу начать с наездов: «Какого черта ты не соизволила прямо отвергнуть меня, а не динамить, как последняя с…»? Но потом у нее зазвонил телефон. А на рингтоне стояла «Whispers in the Dark». И как наяву я увидел Агату, лежащую на траве в моих объятиях, и ту самую бабочку. Внутри что-то надломилось, и я скуксился от странного чувства.
– Одну секунду! – Агата сняла перчатку, приняла звонок и отвернулась от нас, отвечая.
Я же сверлил глазами двух режиссеров.
– Какая удача, что мы встретились! – зловеще улыбнулся я.
– Чудо, не иначе! – кивнула Настя.
Агата договорила, и мы, наконец, двинулись с места. Настя с Кириллом предложили проехать еще несколько кругов, прежде чем уйти. Вчетвером в одну линию мы не влезали, а потому ехали по парам, друг за другом. Впереди – Настя с Кириллом, мы в неловком молчании с Агатой сзади. Несколько раз Агата спотыкалась, и я успевал подхватить ее до падения.
– Это мой третий раз на коньках за всю жизнь, – оправдалась она зачем-то.
– Не переживай, все мы когда-то стояли на коньках впервые. Вот, посмотри, как проще всего ехать.
Я прокатился, показывая, как следует разводить ноги, сгибать колени и держать корпус.
Агата двинулась и отлично проехалась, но мы свернули к слишком людной дорожке, и я бессознательно взял Агату за руку, чтобы повести за собой. Обернулся, чтобы подсмотреть за ней, рассмотреть. Румяные от мороза щеки, бледное лицо, мокрые от снега пряди волос. Взгляд сосредоточен на льду, но стоило ей поднять голову и встретиться с моими глазами, как он стал рассеянным. В этот момент я ощутил мощный удар и полетел на лед.
Засмотрелся, черт подери. Резкая боль в плече – снесли так снесли.
– Дань! – воскликнула Агата.
Я открыл глаза, моргая – снег и волосы Агаты так и норовили в них попасть.