– Дедушка умер.
Сердце бухнулось куда-то вниз. О том, что Евгений Иванович умер, я начал подозревать еще в момент нашей встречи в парке. Бозина, конечно, умудрилась скрыть столь важную и страшную новость, но другой причины, по которой Агата могла оказаться в Москве, я сразу не придумал.
Но услышать об этом из уст самой Агаты оказалось больнее, чем я ожидал.
– Агата, мне очень, очень жаль, – я напрочь позабыл все подходящие слова.
– Спасибо, – дежурно ответила она.
Хорошо. Она злится, я вижу. И что же прикажешь мне делать, а, Агата? Разве я не отвечал на твои письма?! Нет! Это ты отшила меня парой строчек! До конца маршрута сорок пять минут, так что я продолжу мучить тебя.
– Я могу узнать, что случилось с Евгением Ивановичем?
– Сначала обнаружили цирроз, – Агата рассматривала пальцы, словно думала, рассказывать ли мне подробности, – и вроде мы справлялись, дедушке становилось лучше. Но я ошибалась. Удалось приостановить распространение болезни ненадолго, но сердце его не выдержало и сдалось. Слава богу, во сне.
– Как ты… как справилась с этим?
Я знал, как много для нее значил дед. Но не понимал, почему Настя ничего не сказала?! И мой дед молчал, а ведь в деревне слухи расползаются быстрее, чем тараканы в подъезде.
– Справилась? – усмехнулась Агата.
И тут ее прорвало. Агата рассказала о дедушке от и до, дрожащим голосом, перебирая пальцами рукава. Но ни одна слезинка не упала из влажных глаз. Она избегала говорить о себе, своем состоянии той поры, описывая лишь все усилия, которые прилагала для того, чтобы дедушка выздоровел. Рассказала о похоронах и том, как Мартыныч сообщил о банке с накоплениями. Пока Агата рассказывала, я представлял, как тяжело ей пришлось за последние три года. Поборол желание с размаху стукнуться головой об руль, чтобы проучить себя за трусливость.
Мы подъехали к парковке. Выровнявшись, я взял ее руку и сцепил наши пальцы, сжав покрепче. Ее – такие холодные, бледные и мои – горячие, смуглые. Агата чуть надавила своими пальцами на мою руку, как бы говоря «спасибо, что выслушал».
– Пойдем? – спросил я.
Она кивнула и отдернула руку. Пока мы ехали, снег закончился, но оставил после себя непроходимые тропинки и сугробы. Агата шла за мной, когда я направлялся к нужному входу. Войдя в парк, мы одновременно взглянули наверх, на густо покрытые снегом деревья.
– Обожаю зиму, – выдохнула Агата.
– И я. Неудивительно, мы ведь родились зимой. Нам, кстати, направо. Знаю здесь одно место, где открывается красивый вид.
– Надеюсь, на вышку залезать не придется? – наконец искренне улыбнулась Агата.
Кажется, мой пульс подскочил до двухсот.
– Нет, к-хм, сегодня самое экстремальное – это возможное падение на льду, – усмехнулся я. – Возьмем кофе и пойдем?
– В жизни столько кофе не пила, сколько после переезда в Москву. Это что-то вроде эликсира здесь, да? Без кофе город замедляется?
– Да, кофеин в нас все равно что тромбоциты – всегда в крови, – хмыкнул я. – Тебе что?
– Мне помягче, некрепкий.
Я заказал Агате арахисовый раф, а себе карамельный капучино. Пока Агата рассматривала природу вокруг, я прихватил ей круассан с ванильным кремом.
– Ой, спасибо! – улыбнулась она. – А тебе идет форма!
Так, полегче, Агата, не то я перестану ее снимать вовсе. Скрыв покрасневшие щеки, я принялся пить кофе.
– Ты, значит, все же последовал за мечтой? – спросила Агата, когда мы ступили на непротоптанную дорожку.
– Да. Стараюсь быть полезным обществу. Чем разочаровал большинство знакомых со школы, – хмыкнул я, вспоминая подколы пацанов.
– Такие знакомые потом первыми будут звонить тебе, чтобы уладить свои проблемы. Главное, чтобы ты не утратил энтузиазм к профессии, когда погрузишься в нее официально.
Я удивленно взглянул на нее.
– Думаешь, что я слишком смышленая для деревенщины? – фыркнула Агата, и я тут же покраснел.
– Господи, нет же! Я никогда не воспринимал тебя как «деревенщину».
Мы взобрались на снежную горку.
– Хочется верить, что именно у меня все получится, что благодаря мне не единожды восторжествует справедливость.
– Я в тебя верю, – едва улыбнулась Агата и замерла, стоя на вершине крутого склона.
Отсюда были видны деревья, небо насыщенного синего цвета, огни панельных домов и горы выпавшего снега. Картина сверкала и искрилась.
– Расскажи о своих впечатлениях от Москвы, – попросил я почти шепотом.
Стояла глухая тишина, было слышно лишь ветер.
– Новый год ты отмечала здесь?
– Ох… – Агата скрестила руки на груди и устремила взгляд на город. – Знаешь, вот вроде красивый вид, да? Даже очень. Но так не хватает родных мест! Ты когда-нибудь был зимой в деревне?
– Мне кажется, один раз, и то в далеком детстве. Я плохо помню.
– Тебе стоит увидеть деревню зимой. Селение, сошедшее со страниц антиутопии. Глушь тихая, снежная, но невероятно красивая. Я постоянно сравниваю город с деревней, потому, что еще не готова ее отпустить. Я боюсь Москву, боюсь новой жизни, Даня. В деревне я была уверена, что выживу в любых условиях, просто потому что этим я и занималась с детства – выживала и поддерживала дедушку. Да, мне временами было одиноко и многого не хватало… – Агата всего на секунду покосилась на меня. – Но я была нужной. Бесстрашной. А теперь…
– Это просто новый этап твоей жизни. Ты привыкнешь, я уверен. Однажды страх пройдет, и ты будешь вспоминать о нем с улыбкой. Вольешься в ритм, так сказать, – улыбнулся я, представив Агату деловой женщиной, спешащей на работу в бизнес-центр.
Она промолчала. Все мое тело еле сдерживало порыв прижать ее к себе и поцеловать в алые, потрескавшиеся губы.
– Насчет Нового года, – тише заговорила она, жмурясь от потока снежинок, летящих прямо в глаза. – У меня с этим праздником плохие ассоциации с некоторых пор. Не думаю, что когда-нибудь мне удастся поверить в новогоднее чудо, тем более не горю желанием отмечать что-либо в этом году после ухода дедушки. Одна. Какой же это праздник?
– Поделишься тем, что случилось? Почему ты разлюбила праздник?
– В другой раз, – кивнула Агата, снег под ее ногами хрустнул, когда она шагнула в сторону.
– Я рад, что ты здесь, хотя и сожалею об обстоятельствах, которые к этому привели.
Агата резко обернулась и посмотрела на меня. Было темно, но все же я заметил слезы, стоявшие в ее глазах. Она, не изменяя себе, не позволила им пролиться, а я… коснулся замерзшими пальцами ее пылающих щек, и тут же зазвонил ее телефон. Агата дернулась, как от ожога, и принялась рыться в сумочке.
– Да, Виталь…
Она жестом показала мне, что скоро договорит, я кивком предложил двинуться дальше.
Разговор длился недолго, но быстрым шагом мы успели вернуться к бело-красному дворцу, который должен был стать загородной резиденцией Екатерины II, если бы императрица не скончалась в год окончания строительства. Когда Агата наконец положила трубку, я рассказал ей немного об истории построек, встречающихся на пути. Мама обожала этот парк и десятки раз таскала меня с собой на фотосессии, не имея возможности оставить дома одного.
Агата в ответ рассказала мне о своих планах в Москве. Нет, она не трещала без умолку, мне пришлось снова вооружиться клещами и вытягивать из нее информацию, попутно я старался придумать, куда бы мог ее пристроить в качестве сотрудника. Может, ассистенткой маме? Нет, заработка хватит лишь на оплату коммуналки.
А потом я заслушался. Спокойный, баюкающий голос Агаты и слова, произносимые ей, так разительно отличались от привычных речей одногруппниц и других знакомых девчонок. В речи ее проскальзывал «деревенский акцент», если его можно было так назвать, однако слова она подбирала исключительно литературные. Разговаривать с Агатой было не просто привычно, а правильно. Мы понимали друг друга с полуслова. Бывают люди, в обществе которых весело и интересно, но по прошествии часов хочется поскорее вернуться домой и завершить встречу. А бывают такие, как Агата для меня, – те, с кем комфортно и не хочется расставаться. Не только потому, что меня влекло к ней, манило, и я всеми силами держал себя в руках, но и просто потому, какая она. Мой человек, что ли.
– Замерзла? – спросил я через час прогулки.
– Честно говоря, есть немного. Надо было пуховик надевать, – посетовала Агата.
– Хочешь, в кафе погреемся?
Агата принялась оттягивать рукава пальто и закусывать губы. В принципе, ответ она уже могла и не озвучивать.
– Давай в другой раз, хорошо? Думаю, мне пора домой.
– Как скажешь.
Никогда не понять мне ее, черт подери. Не подступиться. Да и зачем я вообще пытаюсь? Я ведь так и не решился спросить о том, в отношениях ли она, а Агата эту тему мастерски обходила. И Виталик этот, вероятно, тот лопоухий и кривозубый тип со стремным взглядом, когда-то был лучшим другом Агаты, а сейчас?..
Агата ускорилась и опередила меня, встав у пассажирской двери «Тойоты». Почему она так резко занервничала?! Всем видом я пытался сохранить сдержанность. Вырулил с парковки, включил музыку на нейтральной громкости – играла песня «Прощание», как назло.
Нет, полтора часа дороги в молчании я не выдержу.
– Агата, если тебе неприятно, некомфортно было проводить со мной время, ты знаешь, я навязываться не буду, – начал я.
– О-о-о, это я знаю наверняка, не беспокойся, – ядовито ответила она.
– Что ты хочешь сказать?
– Я?! Даже не знаю. Для чего это все?
– Что – все?
– Эта встреча…
– Чтобы увидеться, провести время вместе, прогуляться, – перечислял я.
– Ты понимаешь, о чем я, – отрезала Агата.
– Если ты соизволишь наконец высказать все прямо, не хмурясь и не закатывая глаза, я, может, и пойму! – взорвался я.
Агата сжала пальцы в кулак и хмуро посмотрела на меня, резанув льдистым взглядом. Она готовилась к атаке, отбросив неловкость и смущение. Да, теперь передо мной настоящая Агата.