– Агат, послушай меня. – Даня переложил пальцы на мои замерзшие щеки, слегка коснувшись губ, отчего я забыла, как дышать. – Ты одна из самых сильных девушек в мире. Запомни это, ты – настоящий герой. Но при этом, несмотря на всю свою силу и стойкость, ты – человек. Удивительно, правда? – Даня усмехнулся, и несколько хлопьев снега упали на его выбившуюся челку. – Любой нормальный человек будет разбит из-за ухода матери. Это ужасно. Мне даже в страшном сне такое не представить. Я еле справился с потерей отца, в то время как ты с семи лет была наравне со взрослыми. Ты уже узнала, что такое утрата, и не раз. Ты заслуживаешь целого мира, Агата. Но также ты заслуживаешь материнской любви и семьи. Я не вправе осуждать твою маму как человека, но как мать она поступила непростительно. Это был ее выбор, а раз уж она его совершила, то вряд ли оказалась бы хорошей матерью, если бы осталась.
Агата, не все люди такие, как она. Не все близкие бросают. Если ты позволишь кому-то любить себя, позволишь себе любить, это не значит, что ты сдашься, что покажешь себя слабой, что тебе точно разобьют сердце! Это не так. Не греби всех под одну гребенку.
Я жадно впитывала его слова, мечтая услышать их еще раз и еще. Никогда бы не подумала, что мне не хватало похвалы, не хватало простого человеческого: «Ты сильная, ты молодец». Одно дело слышать это от дедушки, который безоговорочно меня любил, а другое – от постороннего. Ну, не такого уж постороннего.
– Я боюсь того, что осталась одна, Даня. Вот о чем я всегда молчу. Все так уверены в моей силе, что просто не видят, насколько я сломлена одиночеством, – прошептала я.
– Ты не будешь одна, если сама того не захочешь, – шепнул он в ответ, приближаясь к моим губам.
Он поцеловал меня небрежно, а из-за снега наши губы вовсе оказались холодными, влажными. И накрыл мои губы своими снова. Я потянулась, чтобы ощутить его как можно ближе. Это было так непохоже на наш первый поцелуй, и в то же время это было так… естественно. Никакой страсти, лишь нежное обещание, немой вопрос, предложение.
– Спасибо, – сорвалось с губ, когда он отстранился и уткнулся носом в мой лоб.
Глава 6Даня
27 января, квартира Агаты
Я жил отдельно от мамы с Сашей уже год, но Саша часто оставалась у меня на выходные. Слава богу, в эти я был один, иначе сестра задергала бы меня своими шутками и подколами, глядя, как я ношусь по квартире.
Вчера вечером мама звонила мне, чтобы узнать о планах на выходные.
– Я встречаюсь с Агатой завтра, – до этого я не рассказывал ей, что Агата переехала в Москву.
Мама ненадолго замолчала, как делала всегда, чтобы подобрать слова.
– Агата в Москве? – уточнила мама.
Я рассказал ей о дедушке, встрече на катке и немного поделился своими переживаниями.
– Пожалуйста, только не говори, что я слишком молод, чтобы думать о любви.
– Балда! – хрюкнула в трубку мама. – Уж кому-кому, а точно не мне судить тебя за раннюю влюбленность.
От этого слова разыгралась невралгия.
– Я просто не знаю, как мне быть. Но отпускать ее снова не хочу, не смогу, хотя пообещал ей не навязываться.
– Дань, что мешает тебе быть счастливым? Тебя пугает юность? Золотце, не всем суждено дожить до сорока, даже до тридцати, понимаешь? Конечно, я говорю не о тебе, с тобой ничего не случится, пока я жива, но все же подумай об этом. Да, не модно сейчас в таком возрасте о семье задумываться. Но кто запретит тебе любить? Думаешь, что у любви свое расписание? Она приходит, когда посчитает нужным, и уж будь добр принять ее.
– Просто боюсь, что все повторится по новой. Она отдалится, а я не смогу не думать о ней.
– Сделай все, что в твоих силах, чтобы ни о чем не сожалеть, вот и все.
– Ладно. Вова к вам приедет?
Каждый раз, стоило мне спросить про Вову, мама тушевалась. Скоро минет четыре года со смерти отца, и ей кажется неподобающим принимать ухаживания от Вовы, который влюблен в нее с детских лет, но я сотню раз ей говорил, что если уж кому и доверю ее, если и есть человек, который любит ее так же сильно, как любил отец, то это Вова. И крестному плевать, что мать никогда не сможет полюбить его в ответ с той же силой, с которой любила и любит отца.
– Ну… м-м-м… возможно.
– Мам! Прекращай это, хорошо?
– Все, мой слишком умный мальчик, иди занимайся своими делами! И без цветов к Агате не вздумай прийти!
– Ма-а-а-м!
В трубке послышался громкий «пук» языком, ну чистое ребячество! Так еще и трубку бросила! Клянусь, иногда у меня складывалось ощущение, что мне не без месяца девятнадцать, а все шестьдесят, и я дед двух маленьких блондинок!
И вот я с букетом кустовых малиновых роз перед входной дверью квартиры Агаты. Долго размышлял, смогу ли бороться с этим чертовым притяжением, чтобы не давить на нее лишний раз. Хотя Агата из тех, кто запросто стукнет сковородкой по голове. Да, если что, она вразумит меня. После ее откровений в парке я не удержался, поцеловал ее, но затем мы вполне сдержанно завершили вечер, обсуждая все на свете: от потери родителей до будущего.
– Фух! – громко выдохнул я и сделал шаг вперед, как раз когда Агата распахнула дверь.
– Привет! – воскликнули мы одновременно.
– Проходи! – улыбнулась Агата, дергая рукава своей кофты, а потом заметила протянутые цветы. – Ой! Спасибо огромное!
Агата глубоко вдохнула аромат роз и прижала их к себе, пока я раздевался.
– Ты прям в деревню меня вернул ненадолго. Помнишь, у сарая я выращивала розы, очень похожие на эти?
– К сожалению, я смотрел только на тебя, – усмехнулся я.
Агата мгновенно покраснела.
– Хотя, знаешь, помню! Однажды мне пришлось древней косой несколько часов рубить траву под палящим солнцем. Я старался эти розы обойти.
Агата хохотнула, и смех ее сразу сделал обстановку теплой и уютной. Она показала мне квартиру, мило, со вкусом обставленную. Ничего общего с ее деревенским домом – пестрым, заваленным и разномастным. Но в нем было свое очарование и чувствовалось присутствие души, здесь же Агата как будто не собиралась жить долго. Никаких близких сердцу деталей на виду не стояло. Только в комнате у кровати фотография с дедушкой.
– Ты отлично все оформила! Говоришь, кроме краски на стенах ничего не было при заезде?
– Не-а, я жила у Насти первые несколько дней, пока проводили основные работы, потом она помогала мне все обставить. Наверное, в такое время года ожидаешь увидеть в квартире елку или огоньки, но… это мой первый Новый год без дедушки. Я решила, что нет смысла украшать для себя одной. – Агата с такой горечью произнесла эти слова, что ее одиночество вновь показалось почти осязаемым. – Тем более Насте и в праздник удалось утащить меня к себе.
– Я рад, что у тебя есть Настя. Она хорошая девчонка, и, думаю, ты ей близка, как родная сестра.
– Раньше мне казалось, что я вообще не создана для дружбы, – хмыкнула Агата, опираясь на дверную раму. – Настя всегда была инициатором встреч, готова была обсудить со мной все на свете, помочь во всем, а я как-то… ну, знаешь, есть и есть, но мне лучше одной. Составить компанию – не проблема, но вот эти тактильные штучки и разговоры ни о чем – я никогда не была в них сильна. И вот мы повзрослели, и теперь я не представляю своей жизни без Насти. Пусть хоть сутки мне над ухом прожужжит, я просто буду смотреть на нее с улыбкой и радоваться, что однажды она выбрала меня.
Агата растрогалась и закусила губу.
– Наверное, ты всегда был душой компании, ведь друзья твоей мамы считаются…
– Да, мы как одна большая семья, – перебил я, рассмеявшись. – Прости, но я чувствую этот божественный аромат оладий и не могу больше думать ни о чем другом.
Агата рассмеялась, запрокинув голову, и светлые пряди рассыпались по спине. Я не соврал, что голоден. И речь не только об оладьях. Дважды я видел ее в пуховике и оверсайзе, и теперь, увидев в обтягивающем спортивном костюме, сильно засомневался, что смогу себя контролировать.
Фигура Агаты преобразилась, стала более женственной, изящной, изгибы – точеные, притягательные, каких не было видно под слоями зимней верхней одежды. В росте она не сильно прибавила, зато волосы уже почти прикрывали зад. Не смотреть на зад, Даня! Оладьи, думай об оладьях!
– Есть сгущенка обычная, есть вареная, какую? – спросила Агата, вставая на цыпочки у холодильника.
В следующий раз нужно встречаться в многолюдном кафе. Но сегодня, как назло, объявили самым холодным днем зимы за последние десять лет – на улице минус тридцать два градуса, не погуляешь.
– Обе, пожалуйста.
Поставив передо мной банки и кружку ароматного чая, Агата села рядом и схватила оладушек.
– М-м-м… – простонал я, – клянусь, не пробовал оладий вкуснее.
– Льстец, – усмехнулась Агата.
– Как с работой дела? Ты в итоге устроилась куда хотела?
– Видел кондитерскую в пятом подъезде? Вот туда устроилась. Уже отработала первые несколько смен, – гордо сообщила она. – Мне очень нравится! К офисной волоките я еще не готова, а здесь чувствую себя в своей тарелке. Разве что… общение с людьми, – сморщилась Агата. – Но вроде контингент терпимый, почти все – ближайшие соседи и постоянные покупатели.
– Умница. Вот увидишь, скоро вольешься в городскую суету, – кивнул я.
– А ты, кстати, подрабатываешь? Или все дни за учебой?
– С нашим расписанием… – закатил глаза я. – Несколько вечеров в неделю беру доставки, развожу в качестве курьера. Не сказать, что много выходит, но жить можно. Летом хорошо зарабатывал.
– Кстати, ты сегодня у меня до вечера? – вдруг спросила Агата.
– В принципе, я свободен весь день, так что, если ты меня не выгонишь… – заиграл бровями я.
Агата легонько толкнула меня и улыбнулась. По-доброму так, словно прочла мои мысли.
– Тогда обед будем вместе готовить.
– Готовить? Мы можем заказать все что угодно, доставка десять-пятнадцать минут…
– Чего?! – округлила глаза Агата. – Вот еще, руки есть, продукты есть, значит, будем готовить сами. Совсем обленились, москвичи!