– Мудрым нужно очистить тело славного шамаи, – ответила Хани, смахнув руку назойливого служителя. – Разыщите их, скажите, что Талах покинул нас… и его тело следует подготовить… к погребению.
Последние слова застряли у нее в горле.
Глаза мужчины округлились, но он рискнул повторить сказанное им громко и настойчиво, вдалбливая в нее пропитанные морозом слова.
– Я и в первый раз толком расслышала, – сухо бросила Хани. Взглядом непрерывно следила, как Талаха обступили воины. Вскоре их стало так много, что мертвый шамаи исчез в людской толпе.
– Но те воины, Белая сьера, – настаивал служитель, морщиня лоб, – они еще могут жить, если поторопиться. Сегодня Кельхейм потерял многих славных воителей, потерял славного вождя, но они сложили головы за нашу победу. Нельзя умножать смерти без нужды, Белая сьера.
Хани будто ото сна очнулась, кивнула.
«Ты молодец, Белая сьера, – подбодрил призрачный шамаи. – Ты справишься. Делай то, что должно».
Сделалось горько.
Прав служитель – нельзя забывать о долге в угоду собственным слабостям.
– Пусть Мудрые занимаются ранеными. Используйте все целебные мази, что мы взяли с собой. Шамаи… он подождет. Сначала – живые. Я помогу Мудрым, я умею.
– Но… – встрял кто-то из норенов, Хани осадила его холодным взглядом.
– Я обучена врачевать и умею выхаживать больных. Служитель верно сказал – мы потеряли слишком многих сегодня, каждая жизнь на счету, а мне не привыкать пачкаться в крови.
– Велика твоя сила и мудрость, Белая сьера, – недоумение служителя сменилось почтением.
– Пусть мертвецам отдают последние почести и складывают погребальные костры. Ночь будет алой от пламени.