Сон оставил какое то гнетущее впечатление, и я этот сон носил в себе, и никак не мог расслабиться и отвлечься.
…
Это произошло в октябре 1995 года, через два дня после моего дня рождения, когда мне исполнилось 40 лет. Страх смерти у меня проявился очень рано, Я помню как плакал, прижимаясь к маме и говорил сквозь слёзы, что не хочу умирать. Я учился в первом классе. Мама прижимала меня к себе, гладила мою голову, но утешить не могла. Это происходило вечером, перед сном и мама укладывала меня и я засыпал. А утром надо было собираться в школу, завтракать, идти в школу, друзья, уроки, перемены, и я погружался в водоворот своих детских забот, и это отвлекало меня. Но раз в два-три месяца на меня наползал этот страх – страх смерти, и я застывал, осознавая своё бессилие и неспособность хоть как-то повлиять на неизбежное. Помню своё смятение летом 1984 года: иду по Красному проспекту, солнце, шелестят листьями тополя, воробьи скачут-порхают, о чём то чирикают между собой, а я замираю от мысли, холодной как вечная мерзлота – меня не будет, а воробьи вот также будут порхать, купаться в пыли и чирикать … Помню какую-то статью, в какой-то газете, в которой давались советы, как побороть в себе этот страх – страх смерти. Прочёл. Попробовал. Голый вассер.1 У меня был трактатик, в том октябре 1995 года. В трактатике что-то было написано про Христа. Подробностей не помню. Но когда читал, споткнулся на фразе о бессмертии. Говорилось там ещё о грехе, и был образец коротенькой молитвы покаяния. И переклинило меня, и сознание моё всё возвращалось и возвращалось к этой фразе о бессмертии, и молитве покаяния. Оговорюсь сразу: ни в коем случае сейчас, здесь я не пытаюсь навязать своё религиозное мировоззрение. Я лишь рассказываю о том, через что я лично прошёл. И всё. А концовка того, о чём я сейчас рассказываю, вас вообще поразит. В тот день я был дома один: жена на работе, дети в школе. И я сам в себе и сам-себе говорю: ну а почему не попробовать. И перечитав несколько раз ту молитву покаяния, и запомнив, встаю на колени и начинаю проговаривать текст заученной молитвы. И когда начинаю проговаривать слова о признании себя грешником, вдруг осознаю, что во мне что-то происходит и будто тяжесть наваливается … а когда произношу слова просьбы о прощении, откуда то сверху, с правой стороны за спиной нисходит – Встань, прощён ты. Не голос, я точно ничего не слышал, слова эти словно проявились на каком-то ментальном плане. Я понимаю, что выражаюсь коряво, но подобрать других слов я не могу. Я встал и замер. Что-то произошло, что-то изменилось. Но что именно? Я не мог понять. Да, когда я поднимался с колен, ощущения тяжести не было, и вообще было ощущение лёгкости. Мне снова трудно подобрать сравнение, но я всё же попытаюсь: если кто ходил в турпоходы, тот помнит ощущение, когда после длительного перехода сбрасываешь с плеч рюкзак … Или вот ещё такое: я бегал на лыжах, когда пройдёшь небольшое расстояние и снимаешь лыжи, то никаких особых ощущений нету. Но если пробежишь километров десять и снимаешь лыжи … ощущение необыкновенное, ты делаешь шаг – без лыж – а ноги взлетают как пушинки и никакой тяжести от тела. Я не был в невесомости, но именно это сравнение и напрашивается. И радость. И была радость, причину которой, как не пытался, я так и не смог в себе определить. С этим ощущением – необычайной радости – я и заснул в тот день. Проснулся утром и первое ощущение – радость. Проснулся в радости. И в радости прошёл и весь этот день. И только к вечеру я осознал: в чём причина моей необычайной радости.
Страх смерти исчез.
Я не поверил самому себе и попытался представить-подумать о том, от чего раньше меня сковывало всего и погружало в полную безысходность. Радость. И никакого страха. Вообще. Поражённый произошедшим, я всматривался в себя, но только радость высвечивалась, заполняя всё моё существо. И я смирился, осознав, что произошло необъяснимое. Я принял эту радость, и жил в ней целых двенадцать лет.
Страх смерти вернулся в 2007 году, где-то за полгода до того дня, когда не стало отца.
В первый раз, ощущение того, что за мной кто-то наблюдает проявилось в начале лета 1976 года. Отучившись два года в вузе, я бросил учёбу весной 1976 года и устроился на работу. Но к друзьям в общаге института ездил регулярно. Вот и в тот выходной день я решил съездить к друзьям в общагу. Был видимо июнь, сессия. И вот я иду от остановки по тропинке через пустырь перед общагой, и вдруг вижу себя, идущим, сзади справа откуда-то сверху … Длилось это пару секунд, и по инерции я ещё шагнул и … замер. И обернулся. Никого. Даже сейчас вспоминаю, сердце участилось.
А 31 мая, 1996 года произошло самое загадочное в моей жизни. Я накануне дочитал книжку какого-то хирурга (вроде бы американца, но не уверен). Книжка по объёму (и формату) небольшая, страниц на 60. В этой книжке описывалось, на основании евангелий, через что пришлось пройти Христу, но описывалось с точки зрения профессионала-хирурга. Это очень тяжёлое описание. Но отвлечься я не смог и прочёл зараз. Я не помню как заснул. А с утра следующего дня, 31 мая, всё прочтённое навалилось на меня и, как кадры из фильма, прокручивалось и прокручивалось перед внутренним взором. Я садился за стол, а меня гнетёт прочитанное, и я встаю, и иду в комнату, пытаясь чем-то себя занять, но замираю от ощущения, что эти пытки проходят и через меня. Я пытался отвлечься, пытался что-то читать, но гнёт внутри нарастал и к концу дня достиг пика: у меня было ощущение, что плачет всё моё тело, истекая слезами. Перечитал и понимаю, что даже близко не смог передать, то что испытал тогда. И вот я лежу на спине в кровати, двенадцать часов ночи. Рядом посапывает жена. За окном темнота. Закрываю глаза, но сон не приходит и я открываю глаза и смотрю в потолок. И вдруг потолок начинает медленно поворачиваться, морщится и исчезает и проявляется чёрная воронка в которую меня засасывает. Я обмираю от ужаса происходящего, но ничего не могу сделать. Я помню как нарастал по мощности низкий гул, когда меня затягивало в эту чёрную воронку. И в то же время я абсолютно отчётливо осознавал, что никуда на самом деле моё тело не перемещается, что я лежу на кровати и рядом со мной спит жена, и что гул этот слышу только я. Само погружение туда длилось не более двух секунд: я стою на земле, ночь, вокруг рощица из каких то деревьев .. и я не выдерживаю, и шепчу – Господи и … и в следующее мгновение мой взгляд упирается в потолок. Я, боясь шевельнуться, перевожу дух и в следующее мгновение всё повторяется: воронка, в которую меня затягивает с нарастающим по мощности гулом, отчётливое осознание, что моё тело никуда не перемещается, ужас, сковывающий всё моё существо и проявление там. Второе погружение тоже длилось не более двух секунд, и в этот раз я увидел что стою на тропинке в той же рощице, и услышал как шелестят листья на деревьях, и успел разглядеть облака на чёрном небе .. и я не выдерживаю и шепчу – Господи и … и в следующее мгновение мой взгляд упирается в потолок. Я пытаюсь перевести дух и в следующее мгновение всё повторяется ещё раз. В это, третье погружение, я разглядел через деревья огонёк костра, разглядел каких-то людей и даже услышал говор, но разобрать слов не смог … и опять Господи, одними губами, и всё кончилось. Самое ужасное для меня было в том, что я был абсолютно беспомощен и никак не мог повлиять на происходящее. И даже отчётливое осознание того, что на самом деле моё тело никуда не перемещается, нисколько не ослабляло ужас. Я уже не помню сейчас, как долго я не мог заснуть, поражённый произошедшим. А утром и весь день размышлял над тем, что это было? И где я был, там? Понимаете, да? Моё отчётливое осознание того, что на самом деле моё тело никуда не перемещалось, тем не менее не помешало мне осязать и землю под ногами там, и понимать, что стою я на тропинке в рощице, и слышать шелест листьев и говор … Единственное, в чём я не сомневался, произошедшее связано с переживаниями после прочтения книжки. Но где я там был? Мысль, что я был там, у той пещеры, где был погребён Христос – мне показалась самой убедительной, последовательной и логически связанной с моими переживаниями. Ещё одна мысль, что я был у пещеры, а Христа там уже не было – повергла меня в благоговейный трепет. Я попытаюсь описать это ощущение – благоговейного трепета. Не тело, хотя ощущаешь именно телом, а всё твоё существо, словно наполняется чем-то. Чем? Это надо испытать, передать словами невозможно. В принципе. Таких слов просто не существует в языке человека. Чтобы убедить читателя в том, что я здесь ни в коем случае не навязываю своего религиозного мировоззрения, скажу это сразу и сейчас: от Христа я отрёкся в 2006 году. Обряд водного крещения в общине евангельских-христиан баптистов я прошёл в начале августа 1996 года. А осенью 2003 года я из этой общины ушёл. Через год выбросил библию. Через два года стал употреблять матерную лексику. Через три года отрёкся от Христа, и где-то через полгода вернулся страх смерти.
Уйти из общины, которая восемь лет была тебе как семья, не так просто, как я тут написал. Дело в том, что когда ты становишься членом церкви, после обряда крещения, и пресвитер, и братья, и сестры новообращённому какое-то время постоянно напоминают, что посещение собраний в доме молитвы, если и не защищает полностью от греха, но хотя бы предостерегает. Но дело то в том, что когда начинаешь регулярно ходить на собрания и всё ближе узнаёшь окружение, тем ближе тебе эти люди (братья и сестры) становятся. И через какое то время ты уже и сам начинаешь об этом говорить новообращённым. Община, в которую я ходил, не была зарегистрирована, и должен сказать, что когда мне пришлось побывать в другой общине, евангельских-христиан баптистов, но зарегистрированной, впечатление осталось очень угнетающее: было ощущение какой-то затхлости.
Религиозный фанатизм. Для кого то это как экзотика. А я через это прошёл. Но мой религиозный фанатизм совсем не тот, о котором, возможно, кто-то сейчас подумал. Суть религиозного фанатизма в общинах евангельских-христиан баптистов, и не только у нас, в России, глубже, чем понимание этого феномена обывателем, и человеком неверующим. В первую очередь, когда ты начинаешь регулярно посещать собрания в доме молитвы, тебя убеждают (в беседах и общении, но на психику не давят) в истинности священного писания. Тебя убеждают в недопустимости, даже помыслить, что священное писание может ошибаться или нести информацию, в которой можно усомниться. В этих беседах и разговорах (и проповедях) с братьями и сестрами поражает то, как они на память цитируют писание, и даже говорят из какой это книги, и какой это стих. А через какое-то время ты и сам уже, в общении с необращёнными и новообращёнными, цитируешь писание на память, упиваясь их изумлением. Всё! Ты в круге. Ты в заколдованном круге, отграниченном от внешнего мира цитатами. Цитаты – это красные флажки, охватывающие периметр. И чтобы ты смог выскочить за периметр, нужен мощный толчок, сильное возмущение. Для меня таким возмущением стало мероприятие, проводимое в доме молитвы и напомнившее мне партийные чистки. Нет, я не был в партии. В комсомоле – да. Но выскочить за периметр, только из-за этого, я не смог бы. Это происходило в 2002-2003 гг, а я тогда работал в одной фирме, и по работе приходилось задерживаться, и я стал пропускать собрания. А это очень важный момент в освобождении от зависимости. Чем больше становились перерывы между собраниями, тем более независимым я становился. И пришёл день, когда я понял, что больше туда не пойду. А подтолкнула меня к этому шагу беседа с одним ч