– Садитесь, – Валентин подвинулся, уступая место до предела вымотанному адъютанту. – Будете можжевеловую?
– Потом… – одноглазый капитан вздрогнул и вытер лоб. – Господин полковник, я должен… Должен довести до сведения высших офицеров, что маршал умер. Наверное, сердце… Корпус остался без командующего.
– Садитесь и пейте. – Валентин очень медленно открыл флягу. – Там ровно столько, столько вам сейчас требуется. Арно, тряхни адъютантской стариной, собери полковников. Начнешь с Ульриха-Бертольда, как с самого заслуженного. Кроме того, такая очередность позволит тебе у него не задерживаться.
– Это должен я, – запротестовал Сэц-Пуэн.
– Сидите. Арно…
– Я всё сделаю! – Савиньяк уже мчался к Кану. Завтра – метель и, очень похоже, что бой, а «корпус остался без командующего». Остался. Без. Командующего.
Глава 5Гайифа. Трикала400-й год К.С. 19–21-й день Осенних Молний
Осень рыдала изо всех сил, взбаламученные серые лужи ничего не могли отразить, мертвые листья липли к земле, от которой их не отодрал бы никакой ветер, только ветра не было, как и птиц. Непонятно с чего Карло пришло в голову, что мерзость завелась и принялась заживо жрать провинцию под синим летним небом, а сдохнет под дождем, причем очень скоро сдохнет!
Сквозь водяную завесу проступили долгожданные, стерегущие захваченный Фурисом постоялый двор пирамидальные тополя, а перед глазами Капраса совершенно не к месту встали их собратья у ворот, заботливо выкрашенных дорогой серебристой краской. Возле правого столба торчала одинокая мальва – на вершину длинного, в полтора человеческих роста, стебля присели две розовые бабочки. Совсем недавно у привратницкой были цветочные заросли, но осень и драка втоптали астры и сальвии в грязь. Заезжать в облюбованную смертью усадьбу новоявленному легату было в общем-то незачем, Карло и не собирался. И все же заехал.
– Началось здесь, – объяснил тогда Агас, – и кончилось тоже.
Обрушившиеся на Мирикию ливни не позволили бы поджечь даже солому, а убийцы торопились. Знай они, что Анастас – дезертир и подонок, может, и задержались бы, а так ни дом, ни достойный хоть бы и губернаторского хозяйства птичник даже не разграбили. Все было в полном порядке, лишь на покрывавшей аккуратную аллейку кирпичной крошке валялся сорванный вешателями с воротного столба изящный фонарь. Хозяйки любили свое именьице, похоже, больше им любить было некого.
Теперь женщины, чьих наследников еще предстояло разыскать, упокоились в ими же самими обсаженном цветами семейном склепе; парни легата, не предавшие ни Прибожественного, ни себя, легли на ближайшем кладбище, а сам Лидас в закрытом гробу ждал последнего императорского приказа. В новом партикулярном реестре сервиллионики получили наивысший разряд, и их посмертная судьба решалась в Паоне. Капрас надеялся, что лохматого гвардейца оставят там, где он погиб. Замысел маршала изрядно отдавал язычеством, но Карло твердо решил взять рыбомордую сволочь живьем и прилюдно вздернуть во время похорон.
Отправить дезертиров в Закат, а потом найти и выжечь разбойничьи гнезда стало для Капраса делом совести, но рухнувшая на голову прибожественность требовала немедленных и обязательных действий, в первую очередь – писанины. Рапорты в Паону на высочайшее имя и прибожественным кураторам провинций Карло с грехом пополам изобразил, как и тайное послание Баате. Оставались уведомления губернаторам и предназначенный для публичного зачтения рескрипт, но эту прелесть маршал решил перевалить на Фуриса. Кому, как не бывшему писарю, сообщить чинушам и обывателям о гибели Прибожественного сервиллионика, его последних распоряжениях и предательстве Анастаса? Ну и о согласии маршала Капраса принять на себя… нет, лучше не о согласии, а о готовности. Хотя готовность немедленных действий не подразумевает, а рыбину нужно выловить до получения ответа из Паоны, каким бы тот ни был!
Отделившийся от зеленовато-бурой изгороди патруль положил конец раздумьям, заодно малость приструнив засевшую в душе клыкастую ненавидящую тварь. Капрас кивнул мокрому, несмотря на кожаный плащ, сержанту и позволил рвущемуся в конюшню Солнышку ускорить шаг. У забора сержант заорал «Жаровня!», немного выждал и провозгласил «Перец!», на что изнутри ответили про горчицу и кардамон. Только после этого глухо стукнул запорный брус и створки ворот поползли в стороны. Сколь-нибудь серьезного врага трактирная фортификация бы не задержала, но резиденцию командующего теперь стерегли оставившие лишь узкий проход рогатки, а из глубины двора недвусмысленно таращились пушки. Лужа у ворот, само собой, была повержена, ливень пытался придать ей силы, но перед Фурисом пасовала даже осень. Дурацкая мысль вызвала улыбку, едва ли не первую за последние дни.
– Господин маршал, – штабной адъютант уже стоял на крыльце, а за его спиной виднелся Микис с двумя одежными щетками. – Разрешите доложить. За время вашего отсутствия ничего непредвиденного не произошло.
– Где Фу… – лучше по должности, – господин доверенный куратор? Найдите и пригласите.
– Слушаюсь. Господин маршал, в ваших комнатах произведены некоторые переделки.
– Хорошо.
Доверенный куратор времени и здесь не потерял. Спальню он всего лишь дополнил коврами, креслом и внушительной иконой, а вот кабинет приобрел отчетливо канцелярские черты. Не хватало только императорского портрета и герба, и вряд ли по небрежению. В том, что не касалось его прямых обязанностей, Фурис все сильней попадал под влияние отца Ипполита, а тот в своей нетерпимости к Оресту не уступал Турагису.
Карло успел выдвинуть и задвинуть ящики новой конторки и развернуть лежащую на столе подробную карту Мирикии, тоже новую. Доверенный куратор явился, когда маршал созерцал усевшегося на название ближайшей деревни павлинчика, рядом с которым красовалась каллиграфическая надпись «Ставка командующего».
– Разрешите вас приветствовать от имени вверенного вам корпуса. – Взгляд бывшего писаря шмыгнул к павлинчику, и Карлос понял, что лучше немедленно восхититься.
– У меня никогда не было подобного… помещения. Вы не забыли даже о карте!
– Я всего лишь должным образом исполняю свои обязанности.
– Временно ваши. Вы рождены для должности доверенного куратора Военной Коллегии!
– Я не исключаю, что со временем мои способности будут востребованы на иных должностях, – Фурис почти потупился, – но лишь после преодоления ниспосланных нам свыше испытаний. Вы одобряете меры, принятые для обеспечения безопасности штаб-квартиры?
– Еще бы! О брате Пьетро ничего?
– Делается все возможное.
– Не сомневаюсь.
Галлисы, к которым танкредианцы послали сразу же, о монахе даже не слышали, и у них никто не расшибался. В то, что Пьетро уволокли к каким-то другим Галлисам, никому в округе не известным, не поверила бы и жужелица, оставалось надеяться, что мародерам понадобился врач и, пока у мерзавцев есть раненые, смиренный брат в безопасности. Если у него хватит ума не обличать ересь и не пытаться удрать, а уповать на Создателя и своих, которые рано или поздно отыщут.
– Господин маршал, я взял на себя смелость подготовить ряд документов, оповещающих об имевшей место трагедии и воспоследовавшем за ней вашем вступлении в должность. Вы находите мои слова смешными?
– Не ваши… слова, – Капрас замахал рукой, – свои… намерения. Я прикидывал, как бы перевалить на вас составление этих кошачьих уведомлений, а вы… уже…
– Обязанности доверенного куратора канцелярии подразумевают подготовку соответствующих бумаг. Вопреки вашим опасениям, я выдержал их в эсператистском духе.
– Моим опасениям?
– Видимо, я неправильно истолковал определение «кошачий». Новые, спущенные из Паоны правила, к несчастью, еретичны.
– Вы все истолковываете правильно. – Карло глубоко вздохнул, унимая неуместную веселость, понял, что голоден, и вызвал дежурного ординарца. Оказалось, обед уже готов, мало того, Микис, узрев возвращение командующего, самочинно принялся сервировать стол. Парад совершенств продолжался.
Пьетро нашелся сам. Благочестивого брата словно в самом деле кто-то хранил! «Люди Галлисов» завезли его довольно далеко – дорогу клирик не запоминал, да и ехали какими-то проселками. Уже в темноте показался ничем не примечательный постоялый двор, один из проводников туда свернул, дескать, возьмет на всех перекусить и нагонит. Не нагнал. Второй назвал приятеля пьяницей, попросил подождать, повернул назад и тоже сгинул. Прождав чуть ли не до утра и поняв, что спутники не вернутся, Пьетро поехал вперед и выбрался-таки на тракт, где ему попался тугоухий болван, отправивший путника к каким-то Гагисам. Потеряв целый день и оказавшись не столь далеко от резиденции епископа, вымотанный дождем и бессмысленными разъездами парень решил навестить собратьев во Ожидании. Исполнив задуманное и немного отдохнув, он собирался вернуться к легату, но привезший распоряжения его преосвященства монах рассказал об убийстве. Пьетро предлагали дождаться задержавшегося в Тригаликах епископа, однако врач предпочел вернуться в корпус.
Появление монаха обрадовало всех, от доверенного куратора до Микиса, кроме того, это был след, пусть и остывший. Бросились искать загадочный трактир и даже нашли, – толку-то! Хозяин заведения уже уведомил власти о прикончивших друг друга проезжих, парням Василиса достались разве что пойманные лошади. Очень приличные.
«Рыболовам» повезло больше, отряд Анастаса обнаружился в многострадальной Кирке. Пойманный драгунами курьер вез в Паону столь чудовищный рапорт, что Карло счел правильным отправить его по адресу, сопроводив должными пояснениями. Обнаглевшая рыба сама лезла на сковороду, но огонь еще требовалось разжечь, пока же мерзавцы с удобством расположились в гарнизонной казарме, ввергнув Фуриса в нечто вроде исступления. Озверевший канцелярист жаждал крови, Карло тоже, но устраивать в центре передоверенной ему беднягой Лидасом провинции еще один бой маршалу не хотелось. Оставалось выманить уродов из города, что, поскольку Анастас объявил-таки себя прибожественным, проще всего было сделать при помощи поддельного приказа.