– Да, господин полковник.
– В таком случае, – быстрый взгляд на путешествовавшие с Бруно часы черного дерева, – через пять минут у ворот. Идите.
Фок Друм удалился исключительно красиво, Руппи подмигнул чудом не разоржавшемуся Мики и набросил плащ. Объяснить Штурришу, что тот не годится для парада, но вполне подходит для прогулок по холмам, труда не составило. Объяснить Мороку, что не следует задевать чужих зильберов, Руппи тоже мог, но не стал, и мориск явил себя во всем блеске.
– Пожалуй, – протянул Фельсенбург, глядя на покрывающегося пеной чужого жеребца, – нам лучше слегка расстаться. Запах конского пота не превратит вас в каданца, но господин фок Вирстен может поморщиться. Зачем это вам?
– Вы правы, господин полковник, – не читавший Майнера умник с явной опаской косился на разбуянившегося Морока, – но ваша безопасность…
– Я – будущий брат кесаря, – отрезал Руппи, высылая коня, – и я пока еще в Дриксен.
Совсем уж отдавать повод «господин полковник» не стал, но пробежка вышла отличной, а впереди ждал почти друг, впрочем, китовники «почти» успешно зачеркнули. Пока погань не уймется, Фельсенбургу с Савиньяками по пути, а дальше загадывать нечего, и вообще нет ничего, кроме зимы, солнца, стука копыт и дороги, увы, недолгой.
Кавалькаду «быкодеры» заприметили еще издали. Руппи так и не решил, кто лучше – псы Эбереша или кошки Уилера. Кошки были мельче, но из луж их, в отличие от собак, враги еще не вытаскивали.
Оглянувшись на приотставший эскорт и поймав краем глаза рыжий промельк на склоне ближайшего холма, Руперт спрыгнул наземь и, зацепив поводья за луку седла, сообщил, что жеребец первым не нападет. Если его не трогать.
– Не тронем, – усмехнулся встречавший гостей коренастый капрал, с ходу являя разницу между ветераном и штабным субчиком. – Господин полковник, фрошеры у костра, с капитаном. Дойдете?
– Я – несомненно, а вот мой слегка отставший конвой… Боюсь, он чужд не только поэзии, но и чувства направления.
Капрал прыснул, а Руппи уже шагал к танцующему пламени. Отчего-то ужасно захотелось перейти на бег, обнять вскочившего Арно, потребовать можжевеловой, турнуть к змею навязанную охрану, Вирстена, Бруно… Будь у огня лишь Савиньяк с «быкодерами», Фельсенбург мог и не устоять, но там ждал еще и Придд. Объятий не вышло.
– Мне хотелось бы начать с извинений, – Руппи заговорил на талиг, – в прошлый раз, герцог, я подумал о вас крайне дурно.
– Было бы странно, если б вы восприняли меня иначе, – безупречно одетый молодой полковник вежливо наклонил голову. – Офицер погибшего по вине столичных интриганов флота не мог не проникнуться ко мне неприязнью. Тем не менее наша первая встреча принесла ощутимую пользу – нам не нужно доказывать друг другу, что мы те, за кого себя выдаем.
На это оставалось лишь протянуть руку, и Руппи протянул.
Рудольф явился без предупреждения, и Арлетте стало страшно. Ноймаринен, случалось, поручал другим сообщить о радости, но беды друзей считал своей ношей. Графиня помнила и беду, и Рудольфа, и Бертрама с Росио… На похоронах Арно и после Ренквахи. Уговорить Алву не отвозить Жозине шпаги мужа и сыновей удалось, лишь отправив в Старую Эпинэ Эмиля. Как сына подруги и соседа. Рудольфу к графине Савиньяк отправлять некого.
– Вы? – Женщина встала спиной к окну и раздвинула губы в улыбке. – Как странно. Неужели все ваши адъютанты пали жертвами простуды?
– В некоторых случаях достойней прийти самому, – регент слегка выдвинул то кресло, в котором прошлый раз сидела Георгия. – Садитесь, Арлетта.
– Вы полагаете, я от ваших новостей упаду? – еще одна улыбка.
– Я стану бродить, – объяснил гость, – не хочется наступать вам на ноги, а пришел я извиняться. Алву вы в самом деле знаете лучше нас с женой.
– Я польщена. – С Ли все в порядке! Или не в порядке, но гонец еще в пути. – Рокэ дал о себе знать?
– Более чем. Вернулся Эрвин, он не только видел Алву в Лаик собственными глазами, но и привез письма мне и вам. Еще есть послания от Бертрама и вашего приемыша Эпинэ, но их я прошу оставить на потом.
– Хотите, я спрячу письма под подушку? – женщина протянула руку, кажется, не дрожащую. – Любопытно, что сейчас в Лаик?
– Ничего. Бесноватые туда не лезут, а слуги по своему обыкновению не кажут носа наружу. Рокэ вручил Эрвину письма незапечатанными.
– Он и раньше так делал… – Небольшой, сложенный пополам листок жег пальцы. Развернуть сразу? Пожалуй, нет.
– Прошу вас прочесть.
– Тогда извинения лишь начало? – Если б Ворон не захотел, Литенкетте не отдал бы письмо ни отцу, ни Создателю.
– Нам есть что обсудить, – невпопад откликнулся Ноймаринен и побрел к двери, – и прежде всего затеи Алвы. Ваши письма я, само собой, не читал.
– Мне удивиться? – спросила у сутуловатой спины графиня. – Или броситься уверять, что вас я никогда в дурном не заподозрю? Не отвечайте, иначе я, будучи урожденной Рафиано, утоплю вас в любезностях.
– Вы – графиня Савиньяк.
– Тогда я не утоплю вас в любезностях.
Рокэ хотел, чтобы Рудольф о письме знал, то есть его содержимое не секрет. «Всю правду» бумаге доверит разве что девица Арамона, но на пару кусочков рассчитывать можно вполне.
«Арлетта, – «сухое» перо не прописало вторую черточку, это в самом деле Росио! – Кажется, в ночь на 13 О.М. я имел нахальство забраться в Ваш сон и затащить туда тех, о ком таял снег и мерцали лаикские факелы. Если Вас это встревожило, забудьте и улыбнитесь. Совмещение бакранских суеверий с унарскими фокусами имеет все шансы породить парочку чудищ, а я даже не могу как следует попросить у Вас прощения, потому что мчусь к Ли. Он не только отправил за мной своего Уилера, но и прогулялся уже по моему бреду. Было мило и непринужденно, однако со стороны наверняка выглядело странно. Со мной вообще приключилось немало забавного, и мы обязательно над этим посмеемся, а пока готовьтесь к празднику и не вздумайте воображать всяческие ужасы, они кончились. Вам даже о Ро Эпинэ не нужно волноваться, он уже жив, а в дальнейшем еще и счастлив будет, такие в «дальнейшем» всегда оказываются счастливы…»
– Рудольф, вы меня переоценили, – графиня как могла небрежно отложила рухнувшее на голову счастье. – Лучше всех Рокэ знает Лионель, лично я бы послать за Алвой в Лаик не догадалась. Ро… Эпинэ здесь или с Рокэ?
– Здесь барон Капуль-Гизайль, и он рвется к вам.
– Неудивительно, ведь я брала на сохранение один из его антиков. – Проклятый сон ничего не значит, совершенно ничего, но матерям-таки свойственно слабоумие! Первое, что нужно было сделать, проснувшись, это проверить маску, а она о ней напрочь забыла.
– Антики ждут. Впрочем, на вечеринке, Леворукий ее побери, барон будет, Эрвин умудрился это чудо пригласить.
– Тогда используйте его таланты. – Вдвоем мальчишки выберутся! Вдвоем они отовсюду выберутся… – Здешним поварам встреча с Коко пойдет на пользу.
Когда она выучилась поддерживать разговор, думая о другом? Дома или уже у Алисы? Женщина, слегка щурясь, следила за вышагивающей фигурой, улыбалась и пыталась сосредоточиться. В Нохе она ничего странного не видела и не слышала, а Лионель ее только видел. Сейчас она видела их обоих, Лионель отодвинул занавес и прошел к Левию и Арно, Рокэ остался с ней… Если сон – тени Лаик, откуда в нем взялась Георгия? В любом случае Росио что-то устроил, увидел ее и догадался успокоить. Она тоже его видела, но почему? Потому что вместе с Левием забиралась в тот же храм и в ту же галерею, или дело в маске… в масках. Серебряную забрал Ли, золотая – здесь, и отдавать ее хозяину не время!
– Вы чем-то удивлены?
– Скорее раздосадована. Похоже, все силы Рокэ ушли на письмо вам, я получила лишь мурлыканье. – Все в порядке, и хватит бить крыльями! – Мне бы следовало сказать, что регент меня успокаивает, но я, увы, не волновалась. Вы во время разговоров хо́дите, а мне для сосредоточения нужен шадди.
– Вот и хорошо! – неожиданно засмеялся Ноймаринен, маршируя к звонку. – Признаться, я бы предпочел говорить с Лионелем, но Алва на пару с вашим сыном решил заняться Олларией, а это надолго. Вы позволите мне в ожидании шадди помолчать и собраться с мыслями?
Арлетта охотно кивнула. Ноймаринен чего-то хотел, и это «что-то», в отличие от недавнего разговора о женитьбе Ли на Фриде, его не смущало.
После первого обмена любезностями свита успевшего стать полковником Руперта отправилась к кошкам, то есть к «фульгатам», а пара полковников и один капитан на морисках ушли вперед. Неожиданностей Фельсенбург не опасался – его люди, как он объяснил, проминали коней на окрестных холмах. «Забияк» Арно помнил по Мельникову лугу, именно они выскочили на свиту Ариго перед самым ураганом и собрались поживиться. Не вышло, разгулявшиеся стихии сожрали и почти победителей, и почти побежденных, уцелели немногие.
– Я видел эти мундиры, – Валентин смотрел на те же яркие пятнышки. – Мы познакомились летом у довольно-таки примечательного курганного кольца. Прошлое лето вообще выдалось необычным.
– Зараза! – Савиньяк невольно поежился и погладил Кана, вспоминая безумную скачку и танцующую за спиной смерть. А, к змею! Выбрались тогда, выберемся всегда, вот возьмем и выберемся! – Руппи, этого спрута в армии прозвали Заразой, и поделом. Видел бы ты, как он запряг чуть ли не десяток полковников, роскошь!
– Я всего лишь исполнил приказ Ульриха-Бертольда, – Валентин слегка понизил голос. – Возможность, пусть и призрачная, получить в полное и потомственное владение шестопер творит чудеса. Канун Зимнего Излома не лучшее время для маршей, хотелось бы тепла и сухости, не правда ли, граф?
– Да, холодновато, – с готовностью рассмеялся Руперт. – Арно, твой с братом подарок, сам видишь, переносит зиму очень даже прилично. Умничка!
– А как же иначе? – возмутился Савиньяк. – Потомки Роньяски – звезды даже среди морисков! Кан, кстати, разведку китовников еще издали учуял и нас предупредил.