– Несомненно, хотя не думаю, что здесь всё. Господин маршал, нам следует поторопиться. Осторожно, сейчас будут ступеньки!
– Важный военный склад, согласно старым уложениям, должен иметь два обычных выхода и один потайной.
– Я дурно в этом разбираюсь, но потайной выход здесь действительно есть, и мы им воспользуемся.
Луч фонаря отскакивает от перламутрового ириса, словно прощается. В Речной Усадьбе всё «как положено» – стратегу так хотелось вырастить армию, пусть игрушечную, но свою. Отсюда и мундиры, и доклады, и устроенные по всем правилам склады, через которые «доверенные» бандиты наверняка попробуют удрать. Не все же они свихнулись, кто-то просто мародер, а мародеры свои шкуры ценят.
Четырнадцать крутых ступенек и сразу темный низкий коридор, по счастью – совсем короткий. Очередная дверь, очередной засов, этот смазан на совесть. Пьетро снова смиренно колдует над замком, ну не агнец ли? Беленький, тихонький, только видит в темноте не хуже кошки, а случись что, сперва упадет на все четыре лапы, а потом еще и глаза выцарапает.
Щелчок, в лицо бьет дневной свет. Морозно, ясно, радостно…
– Где мы?
– В овражке, что спускается к реке. За поворотом нас должны ждать, теперь я могу принять госпожу Гирени.
– Спасибо. Кто нас ждет?
– Не знаю. – Смиренный брат ловко подхватывает девочку, не всякий гвардеец так сумеет. – Сразу после парада господину Фурису стало плохо.
– Это мне сейчас станет плохо. От вас обоих.
– Пусть это станет единственной причиной вашего скверного самочувствия на долгие годы. Если не трудно, раздвиньте ветки.
Зеленоватые и красные прутья кажутся весенними, свежий, чудесный ветерок пробирается под плащ. Гирени закутана на совесть, но лучше б ей побыстрее в тепло… Под ногами пружинят влажные бурые листья, наверху яркая синяя полоса. Солнце в канун Зимнего Излома обещает щедрый год, но на что? Шагов за спиной не слышно, не потому ли у церковников в ходу веревочные сандалии? Да и эти их балахоны. Под ними чего только не спрячешь! У смиренного братца что-то любопытное наверняка нашлось, иначе б галлисовы ублюдки с ним не откровенничали… А ведь успей монах вернуться, Лидас вполне мог бы уцелеть. Чистил бы пистолет, ругался с отцом Ипполитом, писал про звезду над Паоной, верил в победу и Ореста… О том, что Прибожественный Сервиллионик успел поверить еще и маршалу Капрасу, никто не догадывался, а он поверил. Как и Турагис, который, сам того не зная, пускает за свой стол убийц, но сегодняшнее застолье не задастся.
Шорох… И опять. Там, где кот скользнет тенью, пес чем-нибудь да зашуршит, а уж лошадь или мул…
– Господин маршал, давайте подождем здесь.
– Как скажете. Вы слышали?
– Да.
Принимаются ныть плечи, когда тащил кагетку, даже когда просто шел, все было в порядке, а сейчас разнылись, ничего, бывает! В бою тоже все здоровы, как кони, болячки берут свое потом, когда кончается… Только какое, к Леворукому, «кончается»? Всё впереди, и правильное, и мерзкое, и несправедливое.
– Господин маршал, – монах, послушник, лекарь, вовсе незнамо кто, наклоняет голову, словно хочет поцеловать Гирени, – как только заботу о госпоже примут ваши люди, я вернусь в усадьбу.
– Какого?.. Пьетро, объясните!
– Чуть позже. Церковь порицает суеверия, но некоторые слуги ее избегают говорить о еще не сбывшемся. Если позволит Создатель, у обитателей усадьбы вскоре появятся неотложные дела. Большего я сейчас сказать не могу.
– Так не говорите! Только… для меня вина Турагиса, именно Турагиса, а не его… конюхов отнюдь не очевидна. Стратег сошел с ума, этим воспользовались.
– Обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы судьбу стратега определили вы, окончательно убедившись в его вине или же невиновности.
– Господин маршал!
Из-за поворота выплывают исцеленный Фурис и, чтоб его, Микис. Ну это-то чучело здесь каким боком?! Хотя Гирени умелый слуга в самом деле нужней капрала.
– Господин командующий, – рапортует канцелярист, – все меры по обеспечению должных удобств для госпожи Гирени и подготовке штурма возмутительного разбойничьего гнезда приняты.
– Сударь, – тянет лапы Микис, – дозвольте принять девицу.
– Только осторожней! Она… спит.
– Мы все понимаем, это здешним пентюхам, что овцу тащить, что барышню, без разницы. Никакой деликатности…
– Мир вам.
Освобожденный от ноши Пьетро делает шаг назад, в рыжее горло оврага, и опускает капюшон. Тайны церкви… Раньше они казались чушью, вроде сказок о колдовстве и тайных любовниках императора. Колыхнулись ветки, и всё. Мышь, и та бы произвела больше шума, но Пьетро отнюдь не мышь. Плечи ноют все сильнее, в горле пересохло, но сейчас не до плеч и даже не до девочки.
– Фурис, мы штурмуем главное… гнездо одновременно с заречным.
Глава 5Гайифа. Речная УсадьбаГельбе400-й год К.С. 24-й день Осенних Молний
Это было чистоплюйством, но командовать штурмом со спины Солнышка Карло не смог. Пришлось требовать запасного коня – приведенный ординарцами гнедой родился в Кагете, но о предательстве напоминал и он: брошенный на милость Лисенка Курподай и проданный Хаммаил будто вылезли из притоптанного бурьяна и вцепились в стремена. Написать про них Баате, что ли?
Казар не собирался трогать тех, кто его примет, только бедняга Курподай, кажется, любил угробленных Адгемаром братьев… А, к Леворукому! К Леворукому, к Змею, к бешеным огурцам и дожихам, потом спросится за все и сразу, а сейчас надо делать дело, мерзкое, да куда денешься! Все готовы, остается дождаться обещанного выстрела или, если у Пьетро не выйдет, начать побоище по общему сигналу. Тут главный расчет на внезапность и быстроту, чтоб не опомнились. На первый взгляд, усадьба с ее оградой и вооруженными мушкетами защитниками для двух хороших полков на полтора укуса, но с полоумных станется резаться до последнего, а хорошие солдаты сейчас дороги. Во всех смыслах.
– Фурис, – окликнул маршал восседавшего на мышастой кобыле сподвижника, – когда сможе… Проклятье, забыл спросить, как вы себя чувствуете!
– Должным образом, – бывший писарь взял и… улыбнулся! – Я, знаете ли, никогда не страдал заболеванием, которое в некоторых кругах считается неизбежным спутником грамотности и усидчивости. Чтобы его избежать, нужно всего лишь должным образом нагружать ноги и начинать день со стакана мятной воды. В свою очередь приношу свои извинения за обман, но мне показалось правильным под благовидным предлогом увидеться с братом Пьетро. Злоумышленники, сделав на мой счет естественные, хоть и ошибочные выводы, сочли мое желание уединиться с врачом закономерным. Считаю нужным добавить, что симптомы заболевания я узнал от возмутительного субполковника Брацаса, что лишний раз доказывает как предопределенность победы праведных сил, так и отсутствие связи подразумеваемого заболевания с делопроизводством.
– Наверное, – пробормотал Карло, переводя взгляд на «заречное» логовище. Там пока все было тихо. Ха, а ведь для Гапзиса с Ламбросом, уже обложивших свою цель, «заречной» кажется главная усадьба.
– Я вас прервал. Как вы оцениваете расклад сил внутри поместья? Меня после парада сразу утащил… пригласил к себе стратег Турагис.
– Мой маршал, я бы советовал не называть этого человека по должности, подразумевающей наличие ощутимых заслуг перед отечеством.
– Если Турагис вожак этой сволочи, я назову его преступником, но стратегом до суда он быть не перестанет. Так что вы там рассмотрели?
– Когда я покидал усадьбу, – преспокойно вернулся к делу Фурис, – большинство не отправившихся на противоположный берег преступников находилось справа за домом, у конюшен, а наши люди расположились слева. Должен отметить распорядительность полковника Василиса, солдаты предупреждены и наготове. Я лично видел вроде бы разбившихся на группы у костров мушкетеров. Со стороны они выглядят беззаботными, но очевидно, что в любой момент готовы броситься к должным образом составленному в пирамиды оружию. Кавалеристы далеко не отходят от так и не расседланных лошадей, а капитан Медерис находится возле орудия. Если бы злоумышленники наблюдали за гостями усадьбы, они бы насторожились, но любимое развлечение должно оказаться для них гораздо интереснее; немногочисленные же замеченные мной слуги заняты своими делами.
– Не знаете, что именно затеял Пьетро?
– Мне известно лишь, что он исповедался у епископа Мирикийского и получил полное отпущение.
– Рад за него!..
На возвращение избавившийся от непривычного к прогулкам по подземельям спутника Пьетро вряд ли потратил больше четверти часа. Затем смиренный братец, якобы оставив маршала у любовницы, с позволения Турагиса присоединился к знакомым «конюхам», а дальше? Медерис не новичок, он подаст сигнал, едва случится что-то, облегчающее штурм. Начнется пожар? Из конюшен вырвутся лошади? Поймают вора?
– Господин маршал, если бы брат Пьетро посвятил меня в подробности, я бы вам сообщил, но, мне думается, он взял в помощники капитана Левентиса. Капитан Левентис очень остро переживает гибель своего друга и хочет покарать преступников.
– Я тоже хочу.
Ветер играет флагами, небо чистое, ни облачка, а перед глазами скачут пьяные птицы и тычется в небо столб давно развеявшегося дыма. Они все так из Белой Усадьбы и не выбрались, а бедняга Агас влетел еще и в Цветочную, с ее мальвами и повешенными. Может, когда удастся схватить за горло мерзавцев, отпустит?
Напрягся и запрядал ушами гнедой, и почти сразу ветерок принес что-то невнятное. Крики? Вопить можно и от радости, и от азарта, а разбойники сейчас вовсю радуются жизни и не ожидают никакого подвоха.
– Фурис, слышали?
– Да, господин командующий, но шум не является определяющим признаком.
– Верно.
Тишина, напряженная, недобрая, а ведь скоро праздник… Как же мечталось встретить новый Круг дома! Вот и встречаем. Ветерок, будто в ответ, бросается таким знакомым треском, и вновь глухое нестройное гуденье. Опять выстрелы, шум громче, человеку с опытом не составляет труда понять, что где-то разгорелась настоящая драка. Не с солдатами, иначе б стреляли залпами, но в такой ситуации офицеры должны немедленно поднять своих людей. Пара минут, и на плацу встанет правильный четырехугольник, ощетинившийся сталью. Похоже, больше ждать нечего…