– Ясно, – буркнул Карло, успевший выслушать доклад Василиса. С чего началось, полковник не понял, но драка распространилась по усадьбе, как пожар. Четыре шайки с упоением резали друг друга, пятая понемногу «помогала» всем. О том, что гости могут присоединиться к веселью, Турагисовы красавцы сперва не подумали, а потом стало поздно. С подходом драгун бой закончился очень быстро – разбойнички уже успели друг друга хорошенько потрепать, а тут такая силища навалилась. Часть «конюхов» смогла добраться до реки со стороны конюшен, так этих везунчиков встречали на том берегу, Карло наблюдал лично. Еще пару лодок расстреляли ниже по течению, если кто и ухитрился спастись вплавь, то считаные единицы. Дом и конюшни к этому времени Василис уже взял под охрану, о чем и сообщил; довольный Карло тряханул полковнику руку и прошел к хозяину, где на рабочем столе его ждали улики. Нет, смиренный брат не расковырял очередной тайник, племенные и хозяйственные книги Турагис держал под рукой.
Сперва Карло не понял, до такой степени не понял, что подозвал Пьетро. Тот полистал белые, тисненные серебром тома и подтвердил, что это племенные книги из Белой Усадьбы. Все они, кроме последней, были заполнены одной рукой, затем почерк менялся на другой, памятный Капрасу по задорным, полным дружелюбия письмам. Над записями о Лунной Гортензии маршал застрял надолго. Прежний хозяин успел сделать запись о последней случке, после чего Турагис пометил, что лошадь временно отправлена на Осенний выпас под ответственность управляющего. На следующей странице значилось, что жеребая кобыла имперской породы конфискована паонским ублюдком, за что с управляющего Осенним выпасом в полной мере взыскано. «Взыскано!..»
Лидас, почти впихнув Горту Пагосу, давал понять, что знает всё или почти всё, только зачем? Гвардейская бравада, желание дать противнику шанс или… попытка вынудить вожака мародеров сорвать маску? Если так, ловушка сразу и сработала, и нет. Турагис, проглотив наживку, ударил, застав охотника врасплох, остальное доделало предательство Анастаса. Имел ли место сговор или зарящаяся на прибожественность рыбина просто воспользовалась случаем? И что теперь делать с разбойничьим главарем? Бывшим героем, угодившим в канцелярские жернова… Приютившим Гирени другом, оборотнем, грабителем, убийцей!
– Когда он проснется?
– Если не принять особых мер, часа через три.
– Хорошо… Спешить некуда. – Взглянуть на диван Карло себя все же заставил. Турагис по-прежнему спал, лицо старика было строгим, гордым и отрешенным, хоть аллегорию чистой совести малюй.
– Господин маршал, – вездесущий Фурис явился удивительно кстати, и Карло его чудом не расцеловал, – я счел обязательным незамедлительно сообщить вам об обнаружении…
– Взаимно, – маршал кивнул на стол и бюро. – Это по вашей части! Он по военной привычке записывал всё.
– Это облегчит составление реестра, – одобрил доверенный куратор походной канцелярии. – Господин командующий, капитан Левентис опознал некоторые предметы, но желательно, чтобы вы подтвердили его правоту.
– Я?
– В известном вам тайнике хранился тюк, видимо, предназначенный на случай внезапного отбытия. При его вскрытии было обнаружено значительное количество ценностей. Некоторые из них могут быть вам знакомы.
Они были знакомы, все эти кольца и ордена, которыми на границе сверкали Каракисы, как столичные, так и кагетские. Одни удирали от Ореста в Казарию, другие – от Лисенка в Гайифу, в итоге всей стаей рванули в Алат, но Леворукий большой шутник, и ему надо кормить своих тварей.
– Каракисы не добрались до Алата, – буркнул Карло, понимая, что хочет напиться. – Они никуда не добрались.
Показалось, что времени прошло много, чуть ли не полчаса, но Глауберозе не появился. Что-то случилось? Вот именно, причем с твоей головой, поскольку сейчас всего-навсего без двадцати. Не терпится? Ну так вперед, командующий эскортом имеет полное право встретить уважаемого человека и всё еще посла всё еще кесарии во всё еще Талиге. Обычная вежливость, но Фельсенбург, сам не понимая почему, даже головы не поворачивал. Так и гарцевал перед строем своих рейтар. Все мерзли, кутались в плащи, косились в сторону церкви, ждали. Дождались.
– Здравствуйте, полковник, – подъехавший наконец дипломат обвел глазами раздвинутую полосой дороги бело-голубую равнину. – Знаете, Гельбе – это именно Дриксен… Чтоб это понять, достаточно побывать в Талиге, где тракты обсаживают деревьями. Так в самом деле разумнее, но мы в душе моряки, а моряки не загораживают горизонт.
– Скоро солнце станет красным, – невпопад откликнулся Руппи и понял, что почти повторил за хексбергскими ведьмами.
– Последний закат… осени, – граф дурацкому ответу не удивился, а может, просто не расслышал. – В детстве мы ждем от зимних празднеств немедленных подарков, а главного как-то не замечаем. Самая длинная ночь дарит нам дорогу к лету.
– Одну минуту. – Руперт поднял трубу. – Группа всадников… две группы миновали своих рейтар и повернули к церкви. Девять и десять.
– Оговоренный конвой для каждой из сторон – пять солдат и офицер. – Глауберозе поправил безупречный шарф. – Согласно неписаным дипломатическим правилам, встречающий является хозяином, причем на нейтральной территории встречает тот, кто явился первым. Когда оговаривались условия переговоров, были сверены и часы, но стрелки так просто подвести. Сколько на ваших?
– Без четверти три.
– Появление без семнадцати или без четырнадцати выглядело бы достовернее, хотя вряд ли дело в желании покрасоваться. Хозяевам свойственно угощать, тем более под праздник, а свиты остаются ждать во дворе. Рискну предположить, что китовникам это совместное ожидание ценнее самих переговоров, которые они постараются затянуть… Граф, вы сожалели о смерти его величества?
– Да. – Школа бабушки Элизы даром не прошла, на вопросы, подразумевающие единственный ответ, Руппи отвечал коротко и правильно. И потом, он в самом деле сожалел, хотя выбрал бы другие слова… С Готфридом ушли сразу детство, юность и уверенность, что все так или иначе уляжется. Нет, не само, но есть же умные люди, которые знают, что делают. Умные люди были и делали, правда, получалось у них отнюдь не то, что задумывалось, а потом Проэмперадор Савиньяк без обиняков и вывертов бросил, что впереди на самом деле никого. Умные, сильные и взрослые не заметили, что не они плывут, а их несет.
– Впервые я увидел вас на Кесарском поле, – вспомнил Глауберозе. – Многие удивлялись решению вашей бабушки взять малолетнего внука на казнь.
– Казнили барона, который отравил супругу. Что это означает, я тогда не понимал.
– Главное, вы понимаете, что происходит сейчас. Воспитание ее высочества Элизы принесло очень своевременные плоды.
В другое время Руппи бы возразил. Или спросил. Или попытался объясниться, потому что старый дипломат мог понять, только сейчас было не до казненных отравителей. Да и не успевал он ничего сказать: из-за плохонького лесочка показалась небольшая кавалькада – фрошеры, в отличие от варитов, были пунктуальны.
– Всё должно происходить вовремя, – граф Глауберозе еле заметно улыбнулся. – Засвидетельствуйте при случае мое почтение герцогине Штарквинд. Возможно, вы не знаете, что она запретила Друзьям кесаря сравнивать себя с цветами и сказочными созданиями, но дипломат рано или поздно обойдет любой запрет. Я смело сравниваю Элизу фок Зильбершванфлоссе сразу и со сказочным созданием, и с цветком. С Катариной Оллар. Желаю вам всего наилучшего.
– Благодарю вас. Рауф, выровняйте шеренги, будем красивыми.
Стоять столбом Руппи никто не приказывал, и полковник тронул Морока коленом, вынуждая шагать рядом с зильбером Глауберозе. Три немолодых сержанта без разговоров пристроились позади. Спутник молчал, Руппи к нему не лез, до переговоров оставалось всего ничего. Если у графа есть план, самое время по нему пройтись, а если никакого плана нет, старик сейчас собирается, как перед поединком, который нужно во что бы то ни стало выиграть. Проклятье, солнце в самом деле вот-вот станет красным. «Красное солнце, двери в Закат»…
Маршал велел найти Ламброса с Агасом, а Ламброс с Агасом, как оказалось, искали маршала и нашли. В обществе спящего сном праведника убийцы, судьбу которого нужно было решать, причем быстро. Главным было именно это, но начал Капрас с более чем заслуженной похвалы артиллеристам.
– Я полностью разделяю выраженное командующим глубокое удовлетворение, – внес свою лепту и Фурис. Бывший писарь очень любил хвалить и поощрять, но отчего-то у него чаще получалось отчитывать. – Мощь и точность вашей стрельбы поражают воображение, возведенные преступниками стены были сметены огненным валом ваших доблестных орудий.
– Стрельба – это, конечно, хорошо, – весело не согласился Ламброс, – только она для нас не новость, а вот ускоренный марш, да по таким, с позволения сказать, дорогам… И ни одна упряжка не подвела, все доехали! А были бы те дуры, что при Дараме… Завтра к вечеру бы дотащили, и то, знаете ли, не уверен, сколько смогли бы с ходу пустить в дело.
– Вы с Медерисом в самом деле редкие молодцы, – от души признал Карло, – однако сейчас нам придется заняться дрянью. Капитан Левентис, для начала я хочу услышать о сговоре за спиной командующего.
– О чем? – Агас изобразил добротное гвардейское непонимание.
– О фокусе с собакой.
– Я был должен отплатить за Лидаса!
– Мы еще не отплатили даже наполовину. – В первую очередь за Прибожественного мстит его преемник. Наверное… – С Анастасом придется трудней, чем здесь, его врасплох не застать. Так чья затея с псом?
– Моя, – Пьетро убрал четки и присоединился к компании у стола. – Однажды я видел, как хорошо обученный волкодав растерзал троих бесноватых, и это был далеко не предел, однако Калган на людей еще не бросался.
– Да и Турагиса в Белой Усадьбе не было…
– Это как раз несущественно. Собаки, любые, чуют бесноватых, когда те срываются или готовы сорваться.