Примерно в метре от «Ниссана» я застыла на месте. Ноги вдруг стали неожиданно-ватными, и я замерла, сообразив, что я наделала. Вот сейчас из этой машины на пустынной дороге раздастся автоматная очередь, и пули прошьют меня, прежде чем я успею что-то понять или повернуться спиной к своему преследователю.
В ушах звенело, и я облизнула пересохшие губы.
Что мой конец так непростительно близок, не хотелось даже и думать. Ну никак.
Из машины на меня смотрели. Мне казалось, даже сквозь тонированные окна я вижу этот взгляд – колючий и беспощадный, как лазерный луч, который сейчас разрежет меня надвое – молниеносно. Я замерла. Мое сердце бешено стучало о ребра, и ожидание было невыносимо. Но повернуться спиной к машине я не могла: это было еще хуже – знать, что у тебя за спиной стоит эта машина, откуда враг смотрит на тебя.
Тонкая полоска чернеющих деревьев рассекала небо на две неровные половины. Звезд не было – на меня смотрело глухое плотно-матовое небо.
Дверца медленно открылась. На секунду я зажмурилась. В томительном ожидании был слабый проблеск надежды, что все еще обойдется.
Открытая дверца… – это был уже почти приговор. Взрыв с отсрочкой в пару секунд.
Сначала показались ноги – в черных лакированных ботинках – прямо как в фильме «В джазе только девушки», где у гангстеров были черные лакированные ботинки и белые носки – такой вот пижонский штрих.
Носки были не белые, а вот штиблеты – вполне гангстерские. Я сглотнула.
Потом показалась твердая мужская рука, и наконец что-то большое и темное вывалилось на дорогу и весело присвистнуло, глядя на меня.
– Марго! Ты что ли? Впрочем, я так и подумал.
Я повертела головой. Это было… слишком неожиданно и неправдоподобно.
– Игорь? – спросила я робко, не веря звукам собственного голоса.
– Ну да, я! – ответили с легким раздражением. – А что? Глазам своим не веришь?
– Не верю. Но зачем ты преследовал меня?
– Кажется, начала ты первая…
– Я?
– Ты! Ты увидела мою машину и бросилась в погоню. Чем она тебе не угодила?
– Не хочешь признаваться и не надо! Значит, ты приехал? – спросила я, тупо глядя на него.
– Как видишь!
– Зачем?
– Ну, это вопрос не для дороги…
– А Динка знает?
Он бросил на меня злой, сердитый взгляд.
– Конечно, нет!
– А почему – нет?
– Тебе не кажется, что дорога – неподходящее место для выяснения отношений? Сейчас вынырнет машина и собьет нас. Поехали. По пути поговорим.
– Это ты в меня стрелял? – выпалила я. – На днях?
– Стрелял? – Лицо Игоря стало озабоченным. – В тебя стреляли?
– Ну да!
Он подошел и тряханул меня за плечи.
– Ты не шутишь?
– Нет.
– Кто?
– Если бы знать!
– Садись ко мне.
– А моя машина?
– Я позвоню одному человеку, и за ней приедут. – Дай ключи и скажи адрес – ее пригонят к твоему дому. Идет?
– Идет. – Я отдала ключи, села в «Ниссан» и поджала ноги. В салоне пахло морозцем и дорогой кожей. Игорь не смотрел на меня или делал вид, что не смотрит.
«Ниссан» тронулся с места, и Игорь сказал, глядя в верхнее зеркальце:
– Ну… рассказывай, как жила все это время?
– С начала или с конца?
– Можно с середины.
– Неужели тебе интересно? – не удержалась и подколола я.
– Еще как!
– Тогда бы позвонил. Или приехал пораньше, не ждал восемь лет.
Разговор принимал опасный характер, я стиснула кулачки и замерла, уткнувшись взглядом в переднее стекло. Зачем я лезу с этими дурацкими вопросами? Зачем?
– Дела! – хмуро бросил он, вставляя ключ в зажигание.
Я хмыкнула.
– Замужем?
– Собираюсь. – Играть так играть. По всем правилам. – Есть один кандидат. Приятный молодой человек. И я в него влюблена. По-настоящему.
Легкий звук, похожий на фырканье, прозвучал совсем рядом. Машина плавно тронулась с места, и я вздернула подбородок. Если он вздумает подкатывать ко мне с такими вопросами, пусть ни на что и не надеется. Отбрею так, что мало не покажется.
– Отлично! – сказал он преувеличенно-громко, да так, что я вздрогнула. – Значит, скоро свадьба? Со свидетелями и выкупом невесты? Поздравляю.
– Спасибо.
Дорога была почти пустынной; редкие машины освещали нас узкими лучами фар и, торопливо фырча, ехали дальше…
– Мишка пропал, – сказала я, нарушив тишину.
– Какой Мишка?
– Муж Дины. Твоей жены.
С минуту-другую он молчал, переваривая информацию.
– И давно?
– В первый день Нового года.
Игорь присвистнул.
– Не свисти! – раздраженно бросила я. Теперь меня почему-то в нем все раздражало. Да так, что возникло желание выбежать из машины и рвануть обратно – к собственной.
– Не буду, – как-то слишком покорно согласился он. – Не буду, раз тебя это раздражает. Сорри! Я просто думаю.
– Над чем?
– Как над чем? – он словно удивился. – Над пропажей мужа моей бывшей жены.
Фраза звучала как-то слишком витиевато и оскорбительно. Как насмешка.
– И… что ты надумал?
– Пока ничего. В милицию обращались?
– Нет.
– Почему?
– Потому… ты что, не знаешь Динку – она паникерша и сразу подумает бог знает что.
– Не знаю, – как-то слишком спокойно сказал он. – Динку не знаю.
– Свою бывшую жену?
Он бросил на меня пронзительный взгляд, от которого похолодел позвоночник.
– Не успел узнать, так будет точнее.
– Или – не хотел.
– Или не хотел, – согласился он.
Возникла пауза – липкая, тягучая, как конфеты ириски на зубах.
– И что теперь ей делать?
Он пожал плечами.
– Ждать.
– А почему ты не спросишь, как сын?
– Собирался. И как он?
– Растет.
– Хорошо.
– Это все, что тебя интересует?
– Примерно. Я получал о нем информацию.
– От кого?
– Секрет. А теперь давай еще раз и по порядку. Как пропал Михаил Юрьевич?
– Ты даже отчество его знаешь?
Его взгляд ясно приказывал мне заткнуться. И надолго.
– Я все поняла, – устало выдохнула я.
Машина прибавила скорость и теперь неслась по московским улицам. Хотелось все рассказать как есть и попросить у него совета. У такого мудрого и умного. Но я также знала, что делать этого ни в коем случае нельзя. Он был мне чужой, и я не должна была ни на секунду забывать об этом. Хотя предательница-память услужливо твердила другое – я помнила, как он смеется, что у него на зубе справа – легкая выщербинка и что он во сне часто ворочается и что-то шепчет. Но что – не разобрать.
Я стиснула зубы и рассказала ему об исчезновении Мишки. Но утаила самое главное – собственные поиски и приключения, посыпавшиеся на мою голову: убийство Ермолаевой и посещение клуба свингеров. Поэтому мой рассказ выглядел коротким и бледным. О том, что в меня стреляли, он уже знал.
– Понятно, – протянул он, резко притормозив.
– Ты чего? – испугалась я.
– Сейчас я встречаюсь с человеком и передаю твои ключи от машины. Ты пить хочешь?
– Нет.
– А я вот умираю от жажды.
Машина остановилась около магазина с надписью «24 часа».
Игорь вышел, резко хлопнув дверцей, и я буквально увидела, что передо мной крупными буквами написано слово: «ОПАСНОСТЬ». Этот человек был опасен, и от него нужно было бежать со всех ног, а не рассиживаться в его машине и вести будничные разговоры о пропаже Мишки. Этот человек испортил мне жизнь энное количество лет назад, и я не позволю сделать ему это во второй раз, твердила я про себя как мантру. Значит, мне нужно срочно домой, пусть Динка разбирается со своими делами сама. Без моей помощи. Хватит быть Всехней Богородицей, как называла меня когда-то бабушка в далеком детстве и юности. Это их проблемы – взрослых людей, которые состояли когда-то в браке, а потом разбежались. Я не буду ни во что вмешиваться; вот сейчас он придет, и я выйду из машины. Обязательно.
Легкий стук заставил меня вздрогнуть. В окно постучали крупные мужские пальцы с четко очерченными рельефными костяшками. Я приспустила стекло. Мне сунули бутылку лимонада.
– Держи.
– Я не буду.
– Я не тебе. Подержи.
Я взяла бутылку. Она напоминала далекое детство, когда я очень любила лимонад. «Дюшес» и «Буратино». Но «Буратино» больше. Это было такое знакомое и забытое…
Я зажмурилась, а когда открыла глаза, Игорь уже сидел за рулем и смотрел на меня.
– Ты чего?
– А ты чего?
– Держи свою бутылку.
Он открыл лимонад и отпил из горлышка. Его кадык дергался. Я отвернулась.
– Пей.
– Не хочу.
– Не упрямься.
И тогда он одной рукой запрокинул мою голову, а другой приставил бутылку ко рту. Я послушно открыла рот и сделала глоток. Потом – второй. В горло полилась приятная жидкость с прохладными пузырьками.
Резко дернувшись, я освободилась от его руки, которой он придерживал мою голову.
– Ты эти свои штучки брось.
– Ты просто дура! Хочешь пить и кочевряжишься.
– Я не хочу.
– Ты нервничаешь, а раньше, когда нервничала, всегда хотела пить – выпивала по целому литру кваса.
– Спасибо за напоминание.
– Не за что! – сердито сказал он, снова прикладываясь к бутылке.
Я сидела и смотрела на этот подрагивающий кадык и чувствовала себя глубоко несчастной. Мне ужасно хотелось, чтобы он еще раз приложил твердую ладонь к моей голове и в груди бы разлился сладкий холод. Кажется, я безнадежная идиотка! Бежать, бежать – стреляло в висках. Куда-нибудь подальше – в свою спасительную квартиру, где можно натянуть на голову одеяло и где в кухонной раковине еще стоят немытые чашки после пиршества с господином Эрнстом Кляйнцем.
Я тряхнула головой.
– Мне надо домой. Мне могут звонить. А я шляюсь черт-те где. Моему молодому человеку это не понравится.
– Я тебя отвезу, – быстро сказал Игорь.
– Ты передал мои ключи?
– Да, – он говорил быстро, отрывисто, я знала, что это его манера, когда он сердится. – Машина уже по дороге к твоему дому. Так что скоро будет там.