Богатый владелец ранчо гораздо лучше подходил Брук, чем он, пусть даже временно. Гас познакомил Остина с Джеймсом несколько дней назад и все рассказал о нынешнем президенте Техасского клуба скотоводов. Джеймс Харрис — харизматичный, умный и коммуникабельный. И нуждается в жене, поскольку на него совершенно неожиданно свалилась забота о ребенке. А Брук нужен муж. В этом и весь смысл.
Наблюдая, как они непринужденно болтают, Остин задумался, а не брак ли они обсуждают.
Правда, Остин не сказал «нет». Он вообще ничего не ответил, так как был слишком шокирован, полностью дезориентирован. Самое разумное — держаться подальше от Брук, закончить работу над проектом, а потом снова отправиться в странствия. Он привык переезжать с места на место.
Тем не менее какое‑то внутреннее чувство не позволяло ему отпустить Брук. Ее невинность привлекла, разжигала страсть. Именно невинность, а не девственность. У Брук впереди вся жизнь, а у него многое уже позади. Несмотря на отношение к ней родителей, она не теряет присутствия духа.
Остин вернулся к работе, однако его мысли витали далеко отсюда. Нужно привести в порядок свой ум. Прежде всего, решить, как реагировать на шокирующее предложение Брук.
Он может улучшить ее жизнь. Она ему так и сказала. Познакомившись с ее матерью, он убедился в правоте девушки.
Оставался один‑единственный вопрос: а вдруг, когда он станет мужем Брук, она завладеет его сердцем.
Дэниел Клейтон остановился у дома своей бабушки и заглушил двигатель, со вздохом откинувшись на спинку сиденья. Он любил Роуз Клейтон и всем в жизни был обязан ей. Тем не менее их отношения в последнее время как‑то усложнились.
Проглотив пару таблеток от головной боли и запив их водой, он вышел из машины. Ранчо — его дом, так будет всегда. Только вот старшее поколение немного осложняет ему жизнь.
Понимая невозможность и дальше игнорировать приглашение, он подошел к крыльцу и позвонил в дверной колокольчик.
Бабушка тут же открыла. Она выглядела так, будто провела несколько часов в спа‑салоне.
— Здравствуй, дорогой. Заходи. Я испекла пирог и сварила кофе.
Ей было шестьдесят семь, но она не выглядела на свой возраст. Голос ее был мягким, но за ним чувствовалась железная воля. С детства он обожал ее и боялся одновременно.
Они разместились в уютной кухне. Пока Роуз наливала кофе и подавала теплый яблочный пирог, Дэниел смотрел на нее и думал, почему он просто не мог сказать ей «нет», и все.
Долго ждать не пришлось. Роуз села рядом и посмотрела на него пронзительным взглядом.
— Ты ничего не рассказываешь мне о предстоящем аукционе холостяков.
— Нет, мэм. Честно говоря, я надеялся, что смогу убедить тебя найти кого‑нибудь другого на мое место. На самом деле, я вообще не хочу в нем участвовать.
— Я сказала всем моим друзьям, что ты согласился.
Она лукавила, используя вину как острое оружие.
Дэниел опустил вилку, внезапно потеряв аппетит.
— Это мне не подходит. Я согласился, но сейчас передумал.
— Деньги пойдут в фонд борьбы с раком поджелудочной железы, а это очень достойное дело.
— Я выпишу тебе чек.
— Наша семья должна подавать пример, находиться впереди всех. Семья Слэйд тоже будет активно участвовать.
— Так, значит, это соревнование?
— Не говори чушь. Я являюсь старейшим членом Техасского клуба скотоводов, и меня в Ройале все знают. Естественно, я сказала, что мой дорогой внук с удовольствием примет участие в аукционе холостяков. Это меньшее, что я могла сделать. Надеюсь, ты поддержишь меня в этом. Кроме того, я уверена, что Тесс Ноубл сделает ставку на тебя. Это было бы замечательно.
Головная боль усилилась, несмотря на лекарства. Дэниел потер лоб.
— Пожалуйста, не пытайся играть роль Купидона, бабушка. Это никогда и ни для кого не заканчивается хорошо. Кроме того, полагаю, Тесс больше интересуется Райаном.
— Райаном Бейтменом?
Ее брови поползли вверх.
— Да. Но, пожалуйста, никому не говори об этом.
— Конечно нет.
Бабушка выглядела разочарованной.
— Я правда не хочу принимать участие в аукционе холостяков. — Дэниел отчаянно пытался использовать последний шанс избежать неизбежного.
Глаза Роуз вспыхнули.
— Это потому, что ты кем‑то заинтересовался, Дэниел?
Его желудок сжался. Как бы он ни ответил, неприятностей не избежать. Хотя какая теперь разница?
С преувеличенной озабоченностью взглянув на часы, он допил кофе и встал.
— Если для тебя это так важно, то да, можешь на меня рассчитывать.
Бабушка просияла.
— Ты замечательный внук. Будет очень весело. Вот увидишь.
Брук нарисовала последний лепесток ромашки и отошла назад, чтобы полюбоваться своей работой. Она гордилась тем, что у нее получилось. Интересно, почему в таком случае она столь болезненно воспринимает критику матери?
Собирая вещи, чтобы уходить, она заметила знакомую фигуру, шагающую в ее сторону. Сердце забилось быстрее.
Остин.
Увы, он не выглядел счастливым. Остановившись в шести футах от нее и засунув руки в карманы, он заявил:
— Нам нужно поговорить.
У нее упало сердце.
— Нет. Ну правда, не стоит. Все в порядке, Остин. Я не должна была делать тебе предложение. Давай сделаем вид, будто ничего не случилось.
Он криво улыбнулся.
— Совсем ничего?
У нее ослабли колени. Что он творит? Небольшой намек — и вот уже от безумного желания у нее закружилась голова.
Она сглотнула.
— Я серьезно.
Он подошел ближе.
— Ты плохо выглядишь, Брук.
— Ну и дела. Спасибо.
— Я серьезно. Бледная, у тебя круги под глазами. Ты хорошо себя чувствуешь?
Да, она чувствовала себя не очень хорошо. Ее тошнило, и у нее кружилась голова. Так уже несколько дней.
— Я в порядке, — настояла она.
Преодолев расстояние между ними, он взял ее за руки.
— Мне так жаль, Брук.
Его нежные извинения сломали ее защиту. Горло сжалось от слез.
— Кто‑то может увидеть нас из окон.
— Мне все равно. Расслабься, милая. Ты очень напряжена.
Ее затрясло. Ужас пронзил от догадки, которую она гнала от себя последние две недели. Как бы этого ни хотелось, она вынуждена высвободиться из его утешительных объятий.
— Мне нужно идти домой. Пока, Остин.
Он нахмурился.
— Ты не в состоянии вести машину. Я отвезу тебя.
Ее охватила паника, пот струился по лбу. Надо срочно уйти от него.
— Все в порядке. Это недалеко. — У нее перед глазами затанцевали цветные пятна, колени задрожали, руки похолодели. — Извини.
Брук со стоном отбежала к углу здания, где ее скрутили позывы к рвоте. И вдруг она ощутила поддержку его сильных рук.
— Я с тобой, Брук. Все будет в порядке.
Потом они сидели вместе на сухой траве, и казалось, это продолжалось вечно. Брук прислонилась к плечу Остина, он, молча, гладил ее волосы.
Наконец он глубоко вздохнул.
— Брук?
— Д‑да?
— Ты беременна?
Ее затрясло еще больше.
— Я не знаю. Возможно.
Остин пробормотал про себя проклятие, однако заметил, что Брук побелела еще больше. Ему хотелось взять ее на руки и отнести в тихое безопасное место, где они могли бы поговорить. Единственный выход из сада через клуб и парадные двери.
Он погладил Брук по руке.
— Тебя снова тошнит?
— Вроде нет.
— Ты сможешь идти, если я буду тебя поддерживать? Не хочу, чтобы ты потеряла сознание.
— Я не хочу падать в обморок.
— Нам нужно добраться до моей машины. Мы можем пока оставить здесь твои краски?
— Наверное.
Он встал и поднял ее, чтобы увидеть, сможет ли она идти. Убрав ее волосы от лица, наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза.
— Попробуй сделать шаг, дорогая.
Брук попыталась.
— Все хорошо. Пожалуйста, уведи меня отсюда.
Ее кожа казалась совсем прозрачной, нижняя губа подрагивала.
Остин обнял ее за талию и молился, чтобы их никто не остановил. Брук очень слаба. К счастью, дневные завсегдатаи уже ушли, а час обеда еще не настал.
Через мгновение они оказались на улице. Остин повел ее к своей машине. Его беспокойство нарастало.
— Думаю, нам нужна консультация специалиста, Брук. У тебя есть доктор в Ройале?
Ее глаза округлились.
— Ты издеваешься надо мной? Я не могу пойти в клинику и сказать, что, возможно, беременна. Мои родители узнают об этом еще до того, как я вернусь домой.
— Ты уже совершеннолетняя. К тому же существует врачебная тайна.
— Это мило. Очевидно, ты не знаешь мою мать.
— Тогда у меня есть предложение.
Брук залезла на пассажирское сиденье и сдавленно застонала, закрыв лицо руками.
— О.
— Что, если мы поедем в Джоплин? Одра работает медсестрой. Мы можем обсудить это с ней.
Брук вытерла лицо тыльной стороной ладони.
— Что тут обсуждать? Или это есть, или нет.
— Ты даже не можешь произнести это слово вслух. Хочешь, я буду задавать вопросы, или тебе более комфортно с другой женщиной?
— Ты считаешь меня дурочкой?
— Нет. Но ты говорила мне, что в последнее время ни с кем не встречалась. Я помню, что у меня порвался презерватив, а ты сказала, что принимаешь противозачаточные таблетки.
Ее лицо стало красным.
— Утром, покинув отель, я была так взволнована, что забыла принять таблетки.
Он нахмурился.
— У тебя были месячные?
— В конце концов они начались. — Она потупила голову. — Это так унизительно.
— То есть произошло кровотечение.
Она кивнула с подавленным выражением лица.
— Да.
Он забарабанил пальцами по рулю.
— Позволь мне позвонить сестре. Я не буду упоминать твое имя, просто задам ей несколько вопросов.
Не дожидаясь ответа, Остин вышел из машины и набрал номер Одры. Чем дольше сестра говорила, тем мрачнее он становился. Наконец он вернулся в машину.
Брук свернулась клубочком, положив голову на колени. Он коснулся ее плеча.
— Посмотри на меня, дорогая.