Фред что-то прокричал, чего я не расслышала, и Оливер повернулся к нему. И вот так все мои чувства вернулись ко мне. Сначала послышался шум толпы – такой оглушительный, что я ощутила его буханье в груди, словно вырывающиеся из колонок басы. Затем появилось обоняние, когда я унюхала парфюм Дрю. И наконец, почувствовала, как рядом со мной смеется Кара.
– Что?
– Помнишь, тогда в больнице ты сказала, что никогда не пойдешь на концерт The Heartbreakers?
Я застыла. Никто из нас не представлял, что наступит такой момент, когда мы будем стоять здесь вместе, но мы были здесь. Кара победила. Моя сестра столько раз в нашей жизни была права, но ошибалась, утверждая, что никогда не увидит выступление парней. Если и была такая штука, как судьба, то Кара ее изменила.
– Помнишь, ты думала, что тоже никогда не попадешь на их концерт? – выгнув бровь, спросила я.
Мой вопрос как-то совпал с началом концерта. По лицу Кары медленно расползлась улыбка, и я не могла понять, являлась она результатом то ли моего комментария, то ли голоса Оливера, который вдруг эхом отразился по всей арене.
Кара ответила, сжав мою руку, а потом повернулась к сцене и впервые увидела выступление своей любимой группы.
Концертный сет-лист был похож на все предыдущие во время турне ребят, так что к тому моменту, как они дошли до последней песни, я совершенно забыла об обещании Оливера чего-то нового.
– Надеюсь, все сегодня повеселились! Хочу поблагодарить вас всех за поддержку идеи, которая очень близка нам, – сказал Оливер, показывая на Ксандера, Алека и Джей Джея. – Купив сегодня билет, вы помогли бороться против рака. Чтобы показать вам нашу благодарность, мы хотим поделиться с вами песней, которая будет в нашем новом альбоме. Как вам?
– Уиии, круто! – завизжала Кара, дергая меня за руку.
Оливер дождался, когда утихнут аплодисменты.
– Эта песня называется «Астрофил», – сказал он и начал петь:
Иногда невысказанное
Смертельно как пули и нож.
Мое глубоко тебя ранило,
Не оставив нам шанса на жизнь.
И в глазах моих невысказанная правда,
Но сердце шепчет слова,
Отрицать нельзя которые.
Тебе говорит оно, я разваливаюсь,
Разваливаюсь, потому что влюбился в тебя.
Ты поселилась в моих легких
И заползла в сердце.
Ты в каждом пропетом мной слове
И моя звезда в темноте.
Утренний кофе,
Когда мы впервые встретились…
Помнишь ту фотку мою?
Тот крупный план.
До тебя мой мир был размытым;
Я слишком боялся смотреть.
Но картина медленно проявляется,
И вот я уже знаю, что со мной.
Ты поселилась в моих легких
И заползла в сердце.
Ты в каждом пропетом мной слове
И моя звезда в темноте.
Ты можешь решить, мы упали,
Грохнулись со звезд,
Но моя любовь свежа и чиста.
И я говорю тебе, что разваливаюсь,
Разваливаюсь, потому что все еще люблю.
Ты поселилась в моих легких.
Ты в каждом пропетом мной слове,
В каждом пропетом мной слове.
Когда песня закончилась, мне захотелось нажать кнопку повтора, словно я слушала айпод. Тогда я могла бы снова и снова слушать, как Оливер признавался мне в любви. В ту минуту, как он начал петь, я поняла, что это не просто песня, а послание для меня. И выдало это не название песни, а то, что я знала: голос Оливера, такой выразительный, мог быть исключительно результатом чистых эмоций, а их мое сердце распознало.
– Красивая песня, – произнесла Кара, – но я не понимаю. Почему она называется «Астрофил»? Что вообще значит это слово?
Я улыбнулась про себя.
– Влюбленный в звезду, – ответила я.
И я была его звездой.
Я вспомнила наш с Карой разговор месяц назад, когда сестра сказала, что в жизни нет никаких гарантий. Тогда я ее не слышала, зато услышала сейчас. Не дав Оливеру второй шанс, я выбирала легкий путь, как когда взяла отсрочку от Нью-Йоркского университета или чуть не бросила фотографию. Я приняла решение перестать жить в страхе в тот день, когда прочитала письмо Бет, и теперь мне нужно было следовать этому решению.
Когда Оливер сошел со сцены, его лицо было отстран енным. И я понимала почему: если бы он подошел ко мне сегодня и сказал, что любит, я бы не поверила. Так что он признался мне единственным возможным способом – через песню. Это было рискованно, и он только что явил свое сердце всему миру, не зная, получит ли ответ.
Но он его получит.
Я улыбнулась и положила руку на грудь, прямо над сердцем, чтобы Оливер знал: в этот раз я услышала его послание. Оливер резко остановился. Странно посмотрел на меня, будто я была скачущим по радуге единорогом, но потом на его лице отразилось понимание, и он устремился ко мне. Когда он оказался в нескольких шагах от меня, мне в голову пришла идея, поэтому я подняла руку, прося его остановиться. Достала сотовый и начала пролистывать контакты. Оливер нахмурился, когда я поднесла телефон к уху и услышала гудки, а потом вздрогнул и, порывшись в кармане, отыскал свой звонивший телефон.
– Алло? – неуверенно ответил он на звонок.
– Помнишь, ты дал мне свой номер и заставил пообещать, что позвоню? – спросила я.
– Да, – ответил Оливер, уголки его губ дрогнули. – Ты так и не позвонила.
– Ну, надеюсь, еще не слишком поздно. Знаю, существует правило трех дней, но подумала, стоит попробовать.
И только тогда я увидела настоящую улыбку Оливера Перри.
– Это ты так приглашаешь меня на свидание? Потому что мне придется поговорить с менеджером, узнать, могу ли я впихнуть тебя в свое расписание.
– Свидание? Кто говорил о свидании? – спросила я, но мы оба улыбались.
Нам не удалось поговорить дальше, потому что громкие скандирования требовали ребят на бис. Я стояла рядом с братом и сестрой и наблюдала за сценой, когда на меня нахлынуло такое сильное чувство, что я растерялась.
Кара пихнула меня бедром, чтобы привлечь внимание:
– Ты в порядке?
– Да, – кивнула я. – Думаю, да.
– Что случилось? – разволновалась Кара.
– Не бери в голову, – отмахнулась я. – Это прозвучит глупо.
Наш разговор привлек внимание Дрю.
– Выкладывай, Стелла, что тебя беспокоит?
– Ничего меня не беспокоит, – мгновенно ответила я. Это была правда, и в доказательство я улыбнулась им обоим. Дрю, казалось, поверил мне и снова переключил свое внимание на сцену. Но вот Кара не сводила с меня глаз. Судя по выражению ее лица, она думала, я вру, так что я сдалась: – Честно говоря, не думаю, что я когда-либо в жизни была настолько счастлива.
Услышав мой ответ, Кара наморщила лоб:
– Тогда в чем дело? Почему ты такая угрюмая?
– Извини. Я не специально, просто это как-то странно, понимаешь? Не могу вспомнить, когда в последний раз все было так… здорово.
Похоже, Кара наконец поняла, что я пыталась объяснить. Эта пустота, которую я пыталась заполнить после того, как увидела фотографию Бьянки с маленькой девочкой, наконец исчезла.
– Это правда странно, – заявила сестра. – Но ты должна перестать об этом думать. Просто наслаждайся моментом.
Я открыла рот, чтобы ответить – потому что уж точно наслаждалась моментом, – но слова утонули в приветственных возгласах толпы, ведь парни опять вышли на сцену. И Кара завизжала вместе со всеми.
Я выгнула бровь.
– Что? – спросила она, вздернув плечами. – Ничего не могу поделать. Обожаю The Heartbreakers!
Слова Кары затронули что-то во мне, и я удивила нас обеих, когда сама закричала. Правда в том, что я тоже обожала The Heartbreakers. Может, когда-то я ненавидела их музыку, но тогда я была другой девушкой. The Heartbreakers не просто привлекли меня – они стали частью новой меня. Эти парни были мне как вторая семья, иначе и быть не могло.
Кара фыркнула:
– Ладно, и какого черта это было?
– Что? Я уже не могу проявить немного благодарности?
Сестра прищурилась, словно обдумывая мой ответ, а потом расхохоталась. Не прошло и нескольких секунд, как я присоединилась к ней. И следующие пять минут, пока The Heartbreakers пели последнюю песню, мы стояли за сценой, надрывая животы от смеха. Может, дело было в адреналине, возникшем в нашей крови после песни Оливера, или в наэлектризованности, которая, казалось, витала в воздухе во время выступления парней или в приливах энергии, которой обменивались выступающие и зрители. Или, может, это была просто любовь одной сестры к другой. Что бы это ни было, оно кружило нам головы. Мы обе почувствовали изменение. Оно присутствовало в воздухе и в наших сердцах – и в этот раз было настоящим. Мне казалось, что я парю над землей.
– Я люблю тебя, чудачка, – сказала Кара, когда мы пытались перевести дыхание.
– Да, я тоже тебя люблю, – засмеялась я.
Не было лучшего момента, чем сейчас. Мы были вместе. Мы были счастливы. Мы были свободны.
Эпилог
– Черт, Стелла. Ты разрешила Каре упаковать свои вещи? – проворчал Дрю, поставив еще одну тяжелую коробку. Было холодно, но воротник его футболки намок от пота.
– В смысле? – спросила я со своего места на полу. Я открыла посреди комнаты одну из сумок и сортировала одежду.
– Ты упаковала слишком много, – сказал брат, а потом прижал к губам бутылку воды и глотнул. Тонкий пластик сжимался по мере убывания воды. Наконец допив, Дрю отдышался. – Откуда у одного человека столько барахла?
– Это не барахло, – обиделась я. – Я буду здесь жить.
– Это я понимаю, – сказал Дрю, – но куда ты все положишь?
– Давай об этом буду волноваться я, – огрызнулась я и достала из сумки один из любимых топиков. Быстро решив, что только самая красивая одежда достойна вешалки в шкафу, сложила топик и положила в кучку, предназначенную для ящика. – Заканчивай разгружать машину.