Руслана выглянула в окно. Уйка лепила снежки и бросала их в сугробы. Волки стаей кидались за снежными мячиками, но крошили их клыками, так и не возвращая странной хозяйке.
– Она переживала за тебя, – за спиной раздался голос Зорана. – Плакала, когда ты с ведьмой ушла.
– Уйке только дай повод поплакать. Она и над убитой мошкой рыдать будет.
– Да ладно, не прикидывайся, Руслана. Я слышу, как ты улыбаешься.
Вот ведь… И не скроешь уже ничего от Зорана. Успел выучить, как звучит ее радость, видел и страх, и печаль.
Испытания этого путешествия подарили Руслане не одного друга. И тем горше думать о страшном пророчестве Мирины.
– Я испугалась за нее вчера. Думала, ведьма заберет Уйку. Или убьет.
Руслана отвернулась от окна, за которым звонкими колокольчиками переливался смех чародейки.
– Я тоже. Никогда не видел, чтобы человек таял на глазах. Действительно таял.
Из саднящего горла вырвался слабый смешок:
– Зоран, сомневаюсь, что Уйка человек.
– Колдуны и ведьмы разве не люди? Слышал, не все они даже рождаются с силой. Некоторым передают ее случайно или насильно.
Мирина была могучей ведьмой. Но она победила Уйку хитростью, едва не убив жаром. Если бы не этот грязный ход, снежная ворожея наверняка бы заковала противницу в лед прежде, чем та успела бы выкрикнуть имя своего демонического слуги.
Нет, Уйка вряд ли получила свою силу от кого-то. Она родилась с этим даром. Выросла в лесу, вдали от людей. Звери не тронули ее, стали ее семьей.
Еще никогда Руслана не слышала, чтобы колдуны были способны на такое. Пустить хворь, наслать порчу, выследить кого-то и даже подчинить стихию – это их стезя. Но Уйка куда одареннее. Могущественнее.
И как же хорошо, что эта сила попала в добрые руки.
Руслана попросила Зорана подать ее суму. Вещей при ней было немного, но охотница хотела убедиться, что шапка из волчьего меха не потерялась. Подарок отца дорог сердцу. Он – последняя ниточка к дому.
Нож она променяла на дудочку. Ладанку вытряхнула, чтобы спасти Зорана. Но шапка… была на месте.
Девушка с облегчением провела кончиками пальцев по серому меху, водрузила шапку на голову, даже не удосужившись переплести растрепавшуюся косу. Под убором в мешке обнаружились сердцецветы, при виде которых стало тошно, и несколько булок хлеба.
– Забрали из дома Ждана. Поешь, – Зоран улыбнулся уголками губ. – Тебе нужно набираться сил.
– Вы оставили что-нибудь, когда заходили в лес? Подношение…
– Конечно. Я запомнил прошлый урок.
Они позвали Уйку, чтобы поесть всем вместе. Но сначала снежная надолго прилипла к охотнице, чтобы осмотреть ее раны. Все ли начало заживать? И даже когда чародейка убедилась, что выздоровление идет полным ходом, она не сводила с Русланы глаз и улыбалась от уха до уха.
– Чего скалишься? – спросила та с напускной строгостью, хотя сама едва сдерживала теплую улыбку.
– Ты больше не похожа на домового, – хихикнула Уйка. – Смыла золу, и пуф! Ты снова Руслана! Правда, все еще побитая вся…
– Это потому что при мне лука не было. Не останься он в избе, я бы…
– Потратила весь колчан на крошечную долю палачей, чтобы их выжившие товарищи с большим усердием пытались тебя сжечь? – подсказал Зоран, дожевав ломоть хлеба.
– Нет. Я бы… Ладно, ты прав. Сдаюсь.
Уйка лепетала, расспрашивая обо всем, что случилось с Русланой. Чародейка слушала рассказ охотницы с замиранием сердца, а Зоран неодобрительно качал головой. Он будто принимал случившееся в укор себе. Он допустил, что все это случилось.
Руслана же перекроила вчерашнюю ночь, старыми нитками сшила новую историю, дабы скрыть пугающую правду. Умолчала про страшное пророчество и старалась лишний раз не касаться кожи, на которой, казалось, еще остались следы золы, что когда-то была украшениями с драгоценными камнями. Она соврала, якобы обряд не успел подействовать, потому что вмешались палачи.
– Дудочка, – озарило ее во время рассказа. – Мирина сказала, что вся правда в ней! Вы забрали ее с собой?
– Но ты ведь не исполнила свою часть сделки. – Уйка стряхнула с подола крошки и, сидя на лавке подле Русланы, совершенно не по-девичьи скрестила ноги и заинтересованно подалась вперед. – Разве сработает?
– Сработает. В обряд я вступила. Не моя вина, что до конца так и не прошла через ворожбу.
Зоран стоял сбоку от окна, почти в самом углу. Тени и опущенные ресницы спрятали его взор, но Руслана прочла волнение в том, как страж вынул из-за пазухи черную дудочку. Он сделал это медленно, почти лениво. Будто сомневался, а стоит ли отдавать магический предмет.
– Ты ее подобрал!
Руслана резво подскочила с лавки, но Зоран тотчас усадил ее обратно. «Осторожнее! Ты ведь ранена!» – ощущалось в каждом его касании, что бережно, но твердо приковывало к худой постели.
Руслана подавила в себе злость. Не калека она, не немощная старуха. К чему сдувать с нее пылинки?
Но стоило вспомнить, как Зоран признался – он переживал за нее, места себе не находил, – все колючие мысли истлели сами собой. Пусть стережет ее, пока может. Лишь бы потом, когда настанет обещанный Мириной час, не винил себя в том, что недоглядел, не уберег.
Руслана могла сомневаться в нагаданной смерти, но была уверена – даже если умрет, вины Зорана в этом не будет. Ни капли.
– И что теперь? Так и будем смотреть друг на друга? – вскипела Уйка, когда молчание затянулось.
Зоран и Руслана отвернулись друг от друга, вдруг со смущением осознав – все это время не разрывали взоров.
– Нужно сыграть на ней. – Руслана сжимала и разжимала ладони, наблюдая, как натягивается на них порозовевшая от подживших ожогов кожа. Неприятные ощущения пронизывали кисти, но не были невыносимыми. Сойдет. Держать лук и стрелять сможет. – Вы умеете играть? Я нет.
– Думаю, будет достаточно просто дунуть, – Зоран подал охотнице музыкальный инструмент и встал неподалеку, готовый защищать.
Боится, что из дудочки выползет змея? Или еще чего похуже?
Без страха и сомнений Руслана поднесла черный металл к губам и выдохнула в него все свои страхи. «Помоги найти Войко, – думала она. – Помоги вернуться домой».
И вместо музыки из металлического горлышка полились видения. Прошлое, увиденное чужими глазами, предстало перед тремя.
– Помоги! Не могу я за боярского сына замуж пойти! – слезы в три ручья текли по бледным щекам юной красавицы.
Волосы золотые, как мед. Коса тугая, толстая. Глаза – небесная лазурь.
Тонкие пальцы, влажные от слез, которые девушка беспрестанно утирала, то и дело цеплялись за юбку шелкового платья, украшенного драгоценным поясом. Из-под подола выглядывали загнутые носы сафьяновых сапожек с серебряными прошвами.
– Не нужен он мне! Я только Войко люблю! Скажи, будем ли с ним вместе?
– Хм-м, – протянула Мирина голосом, скрывающим истинные годы, и посмотрела на письмо, поданное девушкой. Провела ладонью над рукописными буквами и без толики сочувствия выдала: – Вижу его… Слышу будущее.
– Что, что там?
– Свадебные песни. – Мирина отложила письмо на стол, который еще вчера сгорел на глазах Русланы. Повернулась к зеркалу и принялась беззаботно переплетать косу.
А девушка вокруг скакала беспокойным соболем:
– Свадьба? На ком же его женят? На мне? – голубые озера блеснули надеждой.
– Нет, конечно. Совсем дурная? Вовсе не твое имя довольные зеваки выкрикивают, Сияна.
Девушка осела на пол там же, где стояла. Юбка дорогого платья легла вокруг нее, точно смятый лепесток.
– Как же так… Не может Войко сам согласиться на такое… Он говорил, что любит меня!
– Тю! Любо-овь, – рассмеялась ведьма, примеряя новые серьги – плата от Сияны за возможность заглянуть в будущее. – Богатство дороже увядающих чувств.
– Это ты так думаешь! – глаза Сияны полыхнули холодным пламенем. – А я люблю его! И не верю твоим словам!
– Может, правду покажет новое письмо, что от твоего любимого к тебе уже спешит? Вдруг именно в нем он тебя бросит?
– А вот и нет, – Сияна стряхнула с себя уныние, точно грязь со своих дорогих одежд. Встала, расправила плечи и вскинула подбородок так высоко, точно на голове ее уже красовался свадебный кокошник. – Войко никогда не бросит меня! Получу письмо и носом тебя в него ткну! Может, тогда яснее в будущее заглядывать сможешь.
Она уже собиралась уходить из ведьминской избы, но в спину ей донеслось:
– Коль письма дождешься, уже будет поздно что-то менять. Совсем скоро выпадет первый снег, и тогда своего Войко ты навсегда упустишь, отдав другой.
– Что это значит? – медленно обернулась Сияна.
– Свадьбу сыграют, едва снег укроет землю. Времени у тебя мало, боярская дочка.
Глаза Сияны стали стеклянными от ужаса. Кажется, она побледнела сильнее прежнего.
– К чему так скоро?..
Губы Мирины изогнулись в довольной улыбке. Затравка сработала.
– А мне откуда знать? – любуясь своим молодым отражением, сказала ведьма. – Может, приворот. Может, любовь, что оказалась жарче и ярче, чем чувства к тебе.
– Приворот, – обрубила Сияна. Мотнула головой, отметая прочие догадки. – Точно. Приворот это! Но что делать? Что делать?!
– Смириться и идти под венец. Тебе – с выбранным родителями молодцем. А Войко – с его новой возлюбленной.
– Хватит! Прекрати мне пыль в глаза пускать! Ты ведьма, а значит, должна знать, как рассеять приворот!
Мирина медленно откинула голову назад, перевела дикий, довольный взгляд на Сияну, полную твердой решимости.
– Знаю, – распевно поделилась она. – И сниму приворот с Войко, чтобы он не пошел под венец с другой, если принесешь мне из лесу кое-что для обряда.
Сияна не отводила глаз. Всем своим видом говорила: «Я согласна. Просто скажи, что сделать».