– Давай его потрясем, чтоб очнулся? – предложил Рине Тим.
– Нет уж! Оставь его в покое. Беднягу похитили и долго держали в заточении. Тебе бы на его месте хотелось разговаривать?
– Конечно, после заточения-то. Я любому живому существу был бы очень рад.
– Ну, это ты. А он, смотри, не реагирует. И замок закрыт. Жив ли вообще?.. – И Рина наклонилась к переплету, чтобы послушать сердцебиение.
Хехелар обернулся к Фаферону с явным намерением загадочно перемигнуться, но бражник не сводил с Рины внимательного взгляда.
Сердце Сокровенника билось – стук исходил от цветного камешка в центре переплета. Камешек этот лежал под прозрачной пластинкой, похожий на «секретик» – такие Рина делала, когда была помладше. Она выкапывала в земле небольшую ямку и устилала дно оберткой от конфеты, на которой оставляла какую-нибудь мелкую вещицу. Сверху композиция закрывалась осколком стекла и присыпалась землей.
Пульсирующий камень внутри «секретика» был окружен мягким материалом, как настоящей шерсткой. Это пробудило в Рине тоску по старым временам и одновременно – желание позаботиться о Сокровеннике. В пострадавшей книге она увидела питомца и сразу решила, что Тиму его не отдаст ни при каких условиях, – тут нужны опыт и терпение. Глядишь, и заговорит зверюшка…
– Эх, жалко, что нет самого главного, – вздохнул Тим.
– Мы не особенно на это рассчитывали, – утешил его Хехелар. – Все-таки сердце забрал п-паразит. Использовал и наверняка перепрятал п-получше.
Рина пристально посмотрела на старшего фамильяра.
– Господа, – сказала она, – никакого расследования не бывает без осмотра места преступления. А вы вовсе не спешите нам его показывать. Где хранилось это ваше сердце? Откуда его украли?
Она ожидала долгого молчания, на худой конец, неловких отговорок – было видно, что фамильяры еще не доверяют новым знакомым до конца. Но ответ последовал сразу же.
– Госпожа Рина права, – сказал Фаферон. – Нам было бы полезно посмотреть на Альков свежим взглядом.
Тим нахмурился: явно еще не слышал такого слова – «альков». Впрочем, хорошо, когда области знаний у каждого в команде разные – так они простираются намного шире. А тем, что не совпадает, всегда можно поделиться.
Про альковы Рина, конечно, знала: эти ниши с кроватями или диванами для бесед нередко использовали театральные декораторы. Сейчас такие не встретишь – пихают вместо них скучные донельзя шкафы и стеллажи. А как здорово было бы забраться в уютный закуток, задернуть плотный полог, и все – остальное, наружное «не вижу, не слышу». Такая потеря для человечества.
– Ты покрывала на стол когда-нибудь навешивал? – спросила Рина. – Ну, когда их сверху еще чем-нибудь тяжелым прижимаешь, и получается дом внутри дома. Тьфу, опять матрешка эта…
Почти сразу стало не до словарных изысканий. По мановению Хехеларова крыла обои на кухонной стене отклеились и расползлись, скрутившись в рулоны. Треснули, расступаясь, старые кирпичи. Пространство вдруг двинулось внутрь, выстраивая за возникшей аркой другой мир, темный и волнующий. Прямо от тапок Рины протянулась в Альков ковровая дорожка с кисточками. Они с Лиром шагнули вперед первыми, и гигантский балдахин распустился прямо над ними. Правда, местами алая ткань прохудилась и свисала дырявыми ошметками, а сама комната выглядела слегка запущенной…
– Ну ничего себе д-дом расстарался, – удивился Хехелар. – Кто-то из вас т-троих ему очень понравился.
– Поберег бы. Силы, – скрипнул Кетутиль, выглянув из диковинного многоугольного аквариума.
Кроме уголка для рыбьего скелета, в Алькове были птичья жердочка и уютный фонарь, от которого так и веяло теплом. А еще покрытый пылью рабочий стол, наверняка предназначенный для домовой ведьмы.
Рина надеялась, что место преступления наведет ее или Тима на какую-нибудь новую мысль, но улик здесь не было. Не желая сдаваться, Рина принялась исследовать мусор, беспорядочно раскиданный у стен. А вскоре она заметила кое-что интересное.
– Это… окна?
Стена была усеяна рамами и простыми отверстиями всех размеров и форм, сквозь которые виднелись кусочки чужих квартир. В одном таком окне маячили цветастый халат и тарелка с бутербродами, в другом была сплошная чернота.
– Шкаф п-передвинули, – печально объяснил старший фамильяр.
– И что же, вы тут смотрите, что делают соседи?
Тима интересовал другой вопрос:
– А что, в любую-любую комнату отсюда можно посмотреть?
– Можно, – откликнулся бражник, – но мы этим не занимаемся. Уйму времени надо потратить, чтобы отыскать окно, в которое будет видно что-нибудь интересное. Люди по ту сторону все-таки живут, а не дают представления…
– Что это за любая-любая комната тебе нужна? – От возмущения Рина повысила голос.
Фаферон вдруг переполошился.
– Тише! А то госпожа с бутербродами услышит. Ее окно незастекленное, и если в него кричать, то можно докричаться.
– Как-то мне не по себе, – признался Тим. – Ринка только что приехала, а я всю жизнь в этом доме… даю представления.
– Не п-переживайте.
– Фамильяры. Не люди. На вашу природу. Мы смотрим. Философски.
Бражник молча прикрыл стену складкой балдахина.
– Может, чаю? – спросила Рина, которая очень проголодалась от вида бутербродов.
– Д-да-да, конечно. – Пернатый фамильяр принялся копаться в горе хлама. – Где-то был чайник нашей бывшей ведьмы. Она всегда просила меня п-подать электричество… Но после ее ухода он как-то з-затерялся.
– И вы с тех пор ни разу не пили чай?
– Мы и до не пили, – ответил бражник. – Кто же нам предложит?
– Свинство какое-то, – отозвался Тим, который уже сидел на пыльном столе и в своей манере болтал ногами. – Работаете тут забесплатно в условиях нечеловеческих, и даже чаю не предлагают. Где справедливость-то? Защита прав трудящихся?
– Ладно вам, г-господин Тим. Живем, не жалуемся.
Когда чайник нашелся и стараниями Хехелара нагрел воду, компания выставила на стол найденные чашки и даже вазочку с дубовыми пряниками. Благо столешницу Тим уже протер своими штанами.
Чая не нашлось, но в ящике лежала старая упаковка какао. Порошок немного отсырел и слипся в монолитный ком, так что Рина отколола каждому по кусочку. Заваривать пришлось без молока. Пар ароматного напитка струился над чашками, и все макали пряники в какао, чтобы их можно было хоть как-то надкусить. Кетутиль с непроницаемой мордой следил за ними из своего аквариума.
– Капните. И мне. Немного, – наконец попросил он.
Вернувшись домой, Рина сразу почуяла неладное. Мама сидела на диване в гостиной, и вся ее поза выдавала ожидание. Она читала книгу с говорящим названием «Как наказывать ребенка? Десять эффективных способов». Рина сбросила рюкзак, вежливо поздоровалась и уже было повела Лира в свою комнату, но мама пресекла попытку побега коротким:
– Стоять. – И как ни в чем не бывало поинтересовалась: – Не подскажешь, сколько сейчас времени?
Этого Рина не знала.
– Ну, Регина? – не выдержала мама. – Посмотри на часы.
Конечно, с собой был злополучный будильник. Но не достанешь ведь его спокойно, будто привыкла разгуливать с настольными часами? И как объяснить мыльные пятна? Да и работает ли вообще механизм после всех злоключений?..
Поймав блуждающий по стенам Ринин взгляд, мама нахмурилась.
– Где твой плеер?
Ох, и как она могла забыть! Плеер всегда исправно показывал время, лучше бы с прямым своим назначением справлялся так же хорошо. Рина потянулась к рюкзаку и застыла, вспомнив, что не так давно подарила плеер мальчику из трамвая.
– Потеряла, – выпалила она, но даже заготовленный ответ прозвучал неправдоподобно.
Мама вернулась к изучению книги, проследила пальцем какую-то строчку и открыла нужную страницу. Рина не шевелилась. «Только бы разовое наказание! – взмолилась она. – Мне ведь дом спасать…»
Наконец мама захлопнула жуткое пособие.
– Вот что, дорогая, – холодно начала она, – времени почти одиннадцать, плеер якобы потерян, и ты продолжаешь пропадать с этим твоим новым другом… Дисциплина слабовата у нас в последнее время. Я, конечно, сама виновата: то работа, то теперь еще собрания. Но с этого дня постараюсь бывать дома почаще. А ты будешь ездить в студию, гулять с собакой и – заниматься в своей комнате все остальное время. Поучишь тексты, порепетируешь. Буду заходить к тебе время от времени и проверять успехи. Я понимаю, после заточения в старых квартирах свобода вскружила тебе голову… Надо, надо, Региночка, немного прийти в себя.
– Но, мама, лето… – слабо возразила Рина. – Все гуляют, пока могут…
– И забрасывают занятия. А у тебя есть возможность уйти далеко вперед. Кстати, как зовут того молодого человека?
– Тим, – упавшим голосом ответила Рина.
В ее воображении дом уже рушился, погребая под обломками десятки ни в чем не повинных жильцов. А все потому, что родители преступно отказываются слышать то, что им пытаются донести.
– Он, кажется, из четырнадцатой. Я видела его бабушку – культурная женщина. Надо будет с ней поговорить, а то совсем Тимофея запустит…
Тут уж Рина не выдержала: сгребла рюкзак и Лира в охапку и удалилась к себе. Из всего разговора эта мамина реплика оказалась самой ужасной.
Эх, надо было быть хитрее, ну да что теперь сделаешь.
Ускользнуть по собственному-то проходу, да еще и с невидимостью, не проблема, но мама обязательно станет проверять, не сбежала ли узница. Обнаружит пустую комнату и накажет уже навсегда. И с Лиром запретит гулять.
Мрак, мрак, безнадежный и прямо-таки издевательский.
Как назло, заснуть не получалось. Рина успокаивающе гладила Сокровенник по мягкой шерстке и сама немного успокаивалась. Впервые в жизни ей захотелось завести дневник и поделиться с ним переживаниями. Но заводить его было негде, так что она делилась вслух. Лир сочувственно сопел из-под кровати.
Утром Рина со всех ног бросилась на прогулку, надеясь застать Тима во дворе. Нужно было хотя бы сказать о своем наказании и предупредить о мамином желании поговорить с Тимовой бабушкой. А лучше – вместе придумать какой-нибудь план.