Он потратил два дня, вытаскивая из всех шкафов и закоулков на свет божий всевозможные коробки и папки, чтобы напугать Джессику Кинг и заставить ее смотаться сразу же. Но она и глазом не моргнула! Гарнер тяжело вздохнул.
Шуршание под ее столом придало ему оптимизма. Мыши! Ну как же он сразу не догадался!
Гарнер свалился на стул, сделал глоток кофе и содрогнулся. Пусть Клайв — неблагодарная свинья, но Гарнер ощущал ответственность за его ребенка, то есть за то, чтобы отец этого малыша имел возможность зарабатывать средства для жизни. Гарнер не упустил и скрытой угрозы в голосе старика Джейка Кинга при последнем звонке. Что же делать? Но если эта девица, его дочь, уберется сама, по собственной воле…
Он вздохнул. И зачем только Джейку Кингу захотелось перетряхивать старое белье? Годы назад, только приступив к собиранию обломков того, что осталось после отца, Гарнер хотел выкупить долю Джейка и стать полноправным хозяином. Старик Кинг ответил отказом без всяких объяснений. И что теперь надо старому дьяволу? Зачем он прислал сюда свою дочь?
Может, он ее просто не любит? — предположил Гарнер. Но Джессика Кинг вовсе не похожа на нелюбимого ребенка. Скорее, ее обожают.
И тут он вспомнил про ее разбитую машину. Если эта девица пробудет здесь еще — он посмотрел на часы — час и сорок девять минут, у нее не должно быть никаких помех для отъезда. Оставив кофе остывать, Гарнер, забравшись под капот, даже начал посвистывать.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Джесси посмотрела на часы и попыталась простонать потише. Кофе она наварила прорву, и, хотя ей доподлинно было известно об очень невысоком качестве напитка, он продолжал исчезать.
Что она еще сегодня сделала? Развезла двух клиентов, оставивших свои средства передвижения в «К&В Auto», по домам. Это давало ей возможность в рабочее время насладиться видом милого маленького городка. Может, она бы и насладилась видом, если бы выданный ей грузовик не заглох в двух шагах от места назначения. Ехавший с ней клиент многозначительно взглянул на нее, хлопнул дверцей и захромал своей дорогой. Выведенная этим происшествием из равновесия, на обратном пути Джесси даже заплутала.
А вернувшись, обнаружила на столе перечень своих обязанностей. Пока она хмурилась над длинным списком, явился Пит, механик, желавший заказать какую-то деталь. Другой, Клайв, прибыл с нарядом на ремонт тормозной системы. Предполагалось, что она должна обозначить его стоимость. Клайв услужливо показал ей уродливую, заполненную непонятными каракулями книгу, называемую книгой нарядов.
К валяющимся кругом бумагам, даже к помеченным грифом «срочно», она не притронулась. Телефон звонил не переставая. Но хуже всего оказалось то, что всякий раз, когда дверь в гараж открывалась, ее сердце на миг замирало. Это мог быть он.
Джесси всегда считала, что обладает достаточно дисциплинированными мозгами, но сегодня ее разум вел себя предательски. Постоянно вызывал в памяти портреты Гарнера Блейка — его сердитые глаза, линию губ, широкие плечи. Ей и так достаточно тяжко давалось обучение новому делу, даже без этих дополнительных помех. Более того, позволяя себе думать о своем новом боссе, она ощущала чувство вины, словно была неверна милому, дорогому, интеллигентному Мичу…
Тогда она изобрела небольшую игру. Стоило Гарнеру Блейку прокрасться в ее мысли, она придумывала для него очередной эпитет.
Бесчувственный грубиян.
Неандерталец.
Самовлюбленный тупица.
Конечно, ей мало что о нем известно, но таких людей видно насквозь. Самоуверенный, самовлюбленный, само… само…
Как ни занимательна оказалась придуманная игра, масштабы хаоса на рабочем месте, которое Джесси пыталась привести в порядок, просто подавляли. Жутко хотелось разреветься.
С другой стороны, украдкой взглянув на часы, она осознала, что до окончания срока пари осталось всего двадцать три минуты! Хотя из-за жары подобное было маловероятным, Джесси начала надеяться, что Гарнер Блейк носит длинные кальсоны, а не «боксеры». И тогда, удостоверившись, что он исполнил свою часть сделки, она позвонит отцу и скажет, что не останется здесь больше ни на минуту.
Только она сняла жакет, отыскала в книге нарядов нужную строчку и начала прикидывать, сколько часов потребуется на ремонт тормозов, как входная дверь распахнулась. Вошел пожилой джентльмен. На поводке он держал пса. Робко улыбнувшись Джесси, он палил себе кофе и придвинул табуретку к стойке.
— Я Эрни, — представился он, — а это — мой пес Берт.
— Приятно познакомиться. — Она не совсем понимала, к чему такое начало. Джентльмен спустил пса с поводка, и тот мгновенно перебрался на ее половину комнаты, ткнувшись мокрым носом ей под юбку.
— Могу я чем-нибудь вам помочь? — Она попыталась оттолкнуть собачий нос.
— Да. Есть у вас сливки? — скромно спросил Эрни, явно не замечая, что его пес ведет себя просто отвратительно.
Сливки? В ее обязанности входит обеспечивать наличие сливок в автомастерской?! Тут не кафе, между прочим. Холодильник, потонувший в дебрях макулатуры, услужливо загудел. Если здесь и есть сливки, то, скорее всего, там. Пес, выглядящий помесью таксы с пуделем, последовал за ней по пятам.
Получив вожделенные сливки, Эрни принялся говорить и никак не желал останавливаться. Когда он начал расписывать вечеринку, организованную по поводу его восьмого дня рождения, пес подсунул нос под ее юбку и принялся подвывать. Джесси взглянула на часы, извинилась и вылетела в заднюю дверь.
— Где мистер Блейк?
Клайв изумленно поднял голову.
— Мистер Блейк? А… это Гарнер?
Она кивнула.
— Вон там. Проблемы?
Ага, еще какие! С нее хватит! Она не таксист, не телефонистка, не официантка, не профессиональный слушатель. И не потерпит, чтобы собаки совали голову ей под юбку и выли. Слишком много хотите от одного человека!
И вообще, в этой конторе дела слишком запущены. Фронт работ необозрим. Инструкций никаких. Как можно работать, когда этот пожилой джентльмен постоянно тарахтит над ухом? И звонит телефон? А собака… ладно, черт с ней, с собакой! Тут нет кондиционера, и Джесси скоро сварится заживо.
Она ворвалась в отсек, где Гарнер возился с ее поврежденным «кадиллаком». Этот отсек отличался от других. Тут было безукоризненно чисто.
Он высунул голову из-под капота, вежливо оглядел ее, задержавшись взглядом чуть дольше там, где намокшая от пота блузка прилипла к телу. Потом взглянул на часы. И имел наглость улыбнуться.
— Да? — с надеждой спросил он.
Именно эта надежда в его голосе заставила ее забыть о необозримости работы, бесконечных помехах, дополнительных обязанностях, собаке и жаре.
— Там человек, с которым я не вполне понимаю, что делать…
Явное огорчение исказило лицо.
— А, Эрни. Верно?
— И Берт!
— Под стойкой я всегда держу пачку печенья. Дай его Берту.
Так вот почему глупый пес постоянно лез к ней. Он хотел получить печенье.
Гарнер снова нырнул под капот.
— А, да, Эрни любит сливки в кофе. Они в холодильнике.
— У тебя кафе или гараж? — спросила она с надрывом.
— Иногда мне кажется, что всего понемножку.
— Он желает моего безраздельного внимания, — слышала Джесси свой отчаянный вопль. — Мне надо выписать счет для Клайва и заказать деталь Питу, а телефон звонит не переставая. У меня нет времени слушать этого джентльмена!
— Он одинок. — Гарнер снова вынырнул из-под капота, вытер руки тряпкой, слишком откровенно разглядывая ее.
— А он не может побыть одиноким где-нибудь в другом месте? — спросила Джесси, поражаясь, как черство звучит ее вопрос. — Я не умею делать сразу много дел, — добавила она в свое оправдание.
Его губы подозрительно дрогнули, и, хотя выражение его лица не изменилось, она ясно слышала самодовольство в его голосе.
— Тогда, леди, вы свернули не на тот поворот по центральной аллее. Это место не для вас.
— Я пробыла тут два часа! — взвизгнула Джесси.
— Не совсем, — он опять склонился над капотом.
— Думаю, их можно назвать двумя часами, сталось всего десять минут.
— Не-а. Я должен учитывать условия пари. Ты хочешь уехать, как только два часа истекут?
Джесси задумалась. Следуя сюда, именно так она и собиралась поступить. И никто не посмеет ее обвинить в этом, даже отец. Но сейчас она уже не была уверена, что может доставить бесчувственному, самовлюбленному, грубому неандертальцу подобное удовольствие.
— Я никуда не уеду! — шокировала она себя своим заявлением. — Мне просто требуются сведения относительно официальной политики фирмы в отношении… Эрни.
— Ладно. Политика такая — дай псу печенье, а Эрни — сливок для кофе. Выслушай пару его историй. Небольшой труд для принцессы.
Джесси почувствовала себя оскорбленной. Не выдумывал ли он под этим капотом прозвища для нее — в точности, как она для него? Но это значило… это значило бы, что он думал о ней, а такие типы никогда не думают о девушках вроде нее. Скромных и порядочных. Ведь так?
— Странные задания ты даешь подчиненным, — минуту подумав, сказала она.
Он поднял на нее внимательные глаза. Не похож на неандертальца, выбрит слишком чисто.
— Тебе следует научиться различать, что важно, а что нет, — тихо заявил он.
Это было нелепо — словно неандерталец задумал учить ее жизни. Что для нее важно, а что нет? И почему, шесть лет учась в университете, она ни разу не задалась этим вопросом? Два часа на трудной и непонятной работе — и все, включая ее хваленую уверенность в себе, как ветром сдуло.
— Никогда не слышала такой вьетнамской пословицы: «Когда ешь фрукты, вспомни того, кто вырастил сад»?
Джесси вытаращилась на него в замешательстве. Трудно представить, что это он сказал. В этой фразе и поэзия, и философия. Причем восточная философия, господи боже!
— Пусть у меня нет степени магистра, — сказал Гарнер, — или триллионного наследства, но я знаю этого человека, когда-то воевавшего, пережившего Великую депрессию. Это он посадил дерево, плодами которого ты в настоящий момент питаешься.