Немного позади этой неприглядной улицы вдруг показался небольшой холм. Он напоминал треугольник и казался оазисом тишины посреди всеобщего разгула. Маленькие жилые дома, тесно прижавшись друг к другу, словно приклеились к его склону.
Именно туда и направился Красс. Шагая, он с отвращением сморщил свой аристократический нос. Без сомнения молодой римлянин проворачивал в этом квартале какие-то сомнительные дела. Надо сказать, что многие знатные горожане сколотили себе здесь огромные состоянии на разного рода темных сделках.
Красе счел необходимым сделать кое-какие пояснения и довольно развязно сказал:
— Ты только что пересек самый гнусный квартал города. Говорят, что тут имел дом даже сам Юлий Цезарь. Но это было очень давно. И, честно говоря, мало верится: трудно представить Великого Цезаря в таком свинарнике.
После долгого хождения по городу молодые люди здорово устали. У Василия по-настоящему болели ноги. Но наконец Красе остановился и сказал:
— А вот и трактир старого Ганнибала. Здесь мы с тобой и расстанемся. Теперь, когда ты уже находишься в Риме, я прошу тебя забыть все то, что я рассказывал тебе о себе. Я совсем не мечтаю оказаться в том подвале, мимо которого мы сегодня проходили. И еще один совет. Для своей же безопасности будь осторожен. — В знак прощания Красс поднял руку. — Пусть удача сопутствует тебе в твоих делах. Желаю тебе поскорее разделаться с ними и вернуться к своей прекрасной жене.
Трактир оказался довольно маленьким домом, отштукатуренным под мрамор и в очень плохом состоянии. Вокруг была такая тишина, что, когда Василий постучал, удары эхом прозвучали на улице. Юноша даже испугался, что разбудил соседей. На самом деле он никого не разбудил, даже хозяина, потому что тот и не думал открывать двери. Василий снова постучал, уже громче. На этот раз дверь приоткрылась, и в проеме показался чей-то нос.
— Что-то ты поздно стучишь… — сказал голос. Тон его был вполне доброжелательным. — Чего ты хочешь?
Незнакомец говорил на арамейском, и это обстоятельство очень обрадовало Василия. С самого первого момента своего пребывания в городе юноша был буквально ошарашен многоязычием обитателей Рима.
— Мне нужна комната на ночь, — сказал Василий и положил к ногам узел со своими вещами. — У меня есть письмо к хозяину.
— Что ж, в таком случае я позову его.
Юноша слышал, как он удалился, осторожно ступая в темноте. Затем он вернулся, на этот раз с зажженной лампой в руках. Тусклое пламя осветило довольно пожилого, но еще сильного человека. Жесткие волосы его были коротко острижены, а борода была белой, как снег.
— Входи, чужестранец, — сказал он. — Ты прибыл в Рим на корабле?
— Да, из Антиохии через Эфес.
Они очутились в зале трактира. Все тут говорило о бедности и убогости. Длинный стол был ветхим и потертым. Такими же ветхими были и скамейки. При малейшем прикосновении, они начинали скрипеть. А лампу, которую человек держал в руках, можно было без труда подобрать на караванных тропах или на мусорной свалке.
— Дай мне письмо, — хрипло сказал человек. — Я отнесу его хозяину.
Через несколько минут он вернулся. И не один. С ним вместе спустился старик, очень маленького роста, с круглыми и блестящими глазами. Он был очень похож на гигантскую птицу. Пронзительный голос лишь усиливал это сходство В дрожащих руках он держал письмо Василия.
По сначала он обратился к сопровождавшему его человеку с лампой.
— Чефас, это письмо от Луки.
— От Луки? В таком случае, я думаю, мы можем довериться этому молодому человеку. Если честно, то я с самого начала ожидал чего-нибудь в этом роде.
— А где сейчас Лука?
— Мы расстались с ним в Антиохии, — ответил Василий. — Он был в добром здравии и собирался в Иерусалим.
— В этом письме написано, что ты прибыл к нам в связи с одним делом, в котором мы будем рады помочь тебе. О самом деле он ничего не пишет. Может быть, только еще… Он говорит, что мне будет нелегко догадаться о сути этого дела.
В это самое мгновение Чефас рассмеялся. На удивление, смех его звучал молодо и задорно. Его приятно было слушать. В нем слышались смелость и оптимизм.
— Учитывая осторожность Луки, мне кажется, что в этих словах заключен намек для молодого человека. Он сам должен решить, что мы должны знать, — заметил он.
— Перед отъездом, он прочел мне письмо, — сказал, улыбнувшись, Василий. — И когда он дошел до этих слов, то хитро усмехнулся. Я все понял.
Хозяин гостиницы сел на край стола и взмахом руки предложил Василию сесть на одну из скамеек.
— Мы не будем задавать тебе вопросов, — сказал он. — Ты согласен со мной, Чефас?
— Мы подождем… — согласился слуга. — Мы подождем того момента, когда наш молодой гость сам решит, что настал момент сказать нам о цели своего приезда.
— Да, ему не придется ломаться, выслушивая наши уговоры.
Еще раз улыбнувшись, Василий поклонился.
— Не придется.
— Тогда все в порядке. Чефас, приготовь для него восточную комнату, а я пока соберу поесть.
Пока каждый из них занимался своим делом, Василий думал над тем, что говорить, а что нет этим очень симпатичным людям. Первое, что он решил, — это даже не упоминать имени Симона Волшебника. Или Елены… Конечно, он попытается увидеться с ней, потому что обещал жене, но никому не скажет об этом ни слова.
Только когда перед ним поставили блюдо с сыром, хлебом и сильно разбавленным вином, юноша понял, насколько он проголодался. Некоторое время Ганнибал следил за Василием своими пронырливыми глазками и, заметив с каким аппетитом юноша поглощает скромный ужин, смягчился. А затем даже разоткровенничался.
— Я могу помочь тебе, молодой человек. По двум причинам: во-первых, я давно здесь живу и владею этим трактиром. Во-вторых, из-за моего сына. Его знает весь Рим. Многие приходят сюда, чтобы увидеть его. И… и они часто останавливаются, чтобы поболтать со мной. Я много чего знаю… Скажи, есть люди, с которыми ты должен встретиться? Я могу помочь тебе отыскать их, указать места, где ты можешь их встретить.
— Да, — ответил Василий. — Скорее всего, мне понадобится твоя помощь.
Тут вернулся Чефас. Он сел за стол напротив Василия, но к еде не притронулся.
— Твоя комната готова, — сказал он, улыбаясь.
— У меня в городе есть одно дело. Личного характера… И я должен, не откладывая, заняться им, — сказал Василий. — Я должен встретиться с одним поставщиком для римской армии. Его имя Христофор из Занты. Может быть, ты можешь мне посоветовать, как быстрее отыскать его.
Старый Ганнибал с удовлетворением выпрямился и кивнул головой.
— Мой сын это узнает. Он знает всех влиятельных людей в Риме. — Тут он бросил на Чефаса просительный взгляд. — В его профессии не так-то легко стать великим. Мой сын, молодой человек, — гладиатор. Он сражается на арене и еще ни разу не был побежден. — он замолчал и после небольшого колебания с гордостью добавил: — Он убил тридцать семь человек.
Чефас спокойно сказал:
— Мир полон великих людей. И каждый велик в чем-то одном. Сын Ганнибала принадлежит к этой породе людей. Он не простой, он — великий убийца.
— Мой сын узнает об этом Христофоре. Я больше чем уверен. Ну да ладно, мы еще поговорим об этом завтра.
Василий почувствовал себя намного веселее. По крайней мере одна из проблем сдвинулась с места. Правда, оставалась другая, гораздо сложнее первой.
Поразмыслив немного, юноша все же решил предпринять кое-какие шаги и по вопросу, ради которого его и послали в Рим.
— И еще я должен встретиться с Петром, — сказал он, понижая голос до шепота. — Я знаю, что это трудно. И то, что он сейчас в Риме и что подвергается большой опасности — тоже знаю. Должно быть, он скрывается в разных христианских семьях. Мне кажется, я могу довериться вам. Иначе бы Лука никогда не послал бы меня сюда. Мне нужна ваша помощь.
Когда Василий произнес имя Петра, оба собеседника вздрогнули и в страхе переглянулись. Юноша почувствовал, что вторая просьба возродила их подозрительность.
— Я уверен, — сказал Чефас спустя некоторое время, — что это можно будет организовать. Только вот что, юноша, тебе придется вооружиться терпением. И не жди, что, проснувшись завтра поутру, ты увидишь Петра сидящим у своей постели. Сначала ты должен будешь доверить нам тайну своего приезда. Таким образом мы добьемся обоюдного доверия. Но торопиться не следует. Поглядим… — он снова улыбнулся. — А сейчас ты очень устал. Я вижу это по твоим глазам. Пойдем, я покажу тебе комнату.
На следующий день Василий проснулся рано. Умывшись специально приготовленной для этого водой и приведя себя в порядок, художник спустился вниз. Он ожидал увидеть зал пустым, но, к своему великому удивлению, он застал Чефаса за работой. Тот накрывал на стол, готовя его к завтраку. Резкий голос Ганнибала раздавался из кухни, где жарились и парились разные блюда.
— Разве тебе необходимо вставать в такую рань? — спросил Василий. Сердце его сжалось, когда он заметил, насколько усталым было лицо старика.
— Это моя работа, — ответил тот весело. — Мы с Ганнибалом поднимаемся вместе с солнцем.
— Наверное, день для вас длится бесконечно долго?
Чефас принялся мыть ложки в тазу с теплой водой.
— Меня это нисколько не беспокоит. С возрастом меньше и меньше нуждаешься во сне. Я сплю всего лишь несколько часов и просыпаюсь гораздо раньше, чем нужно. Я дежу в постели и думаю… — Он замолчал в нерешительности, потом улыбнулся. — Я думаю о том времени, когда мужество покинуло меня. Тогда я оказался не на высоте… И вот я лежу, вспоминаю и любуюсь зарей. Знаешь, сын мой, самая большая радость для старого человека — видеть, как восходит солнце.
Привлеченные запахом готовящейся пищи, стали по одному появляться и остальные жильцы. В длинной зале их в результате собралось около дюжины. В немом нетерпении они смотрели на дверь, откуда должны были быть принесены блюда. Дверь была открыта, и из проем